Неточные совпадения
Пока я объяснялся с командой
шхуны, моя шлюпка была подведена к корме, взята на тали и поставлена рядом с шлюпкой «Нырка». Мой багаж уже лежал на палубе, у моих ног. Меж тем
паруса взяли ветер, и
шхуна пошла своим путем.
Часто в порт заходили прелестные издали двух — и трехмачтовые итальянские
шхуны со своими правильными этажами
парусов — чистых, белых и упругих, как груди молодых женщин; показываясь из-за маяка, эти стройные корабли представлялись — особенно в ясные весенние утра — чудесными белыми видениями, плывущими не по воде, а по воздуху, выше горизонта.
Суда всевозможных конструкций и величин, начиная с громадных океанских пароходов и больших индийских парусных хлопчатобумажников [Так называются корабли, перевозящие хлопок.] и кончая маленькими клиперами и
шхунами, поднимались и спускались по реке — под парами, под
парусами и, наконец, буксируемые маленькими пароходиками.
Магнуса не оказалось дома, и Меня приняла Мария. Великое спокойствие снизошло на Меня, великим спокойствием дышу Я сейчас. Как
шхуна с опущенными
парусами, Я дремлю в полуденном зное заснувшего океана. Ни шороха, ни всплеска. Я боюсь шевельнуться и шире открыть солнечно-слепые глаза, Я боюсь, неосторожно вздохнув, поднять легкую рябь на безграничной глади. И Я тихо кладу перо.
Мне все лезет в голову эта проклятая
шхуна с опущенными
парусами, на которой Я никогда не плавал, так как боюсь морской болезни!
Я так был спокоен, что вскоре перестал даже смотреть в глаза Марии: Я просто верил им, — это глубже, чем смотреть. Когда нужно будет, Я их найду, а пока буду
шхуной с опущенными
парусами, буду всем, буду ничем. Один раз только легонький ветерок колыхнул Мои
паруса, да и то ненадолго: когда Мария указала на Тибуртинскую дорогу, белой ниткой рассекавшую зеленые холмы, и спросила: ездил ли Я по этой дороге?
И тихо ушла, оставив нежнейшее кружево пены, и солнце из-за моря брызнуло лучами, и на одно мгновение, на одну минуточку стал я белой
шхуной с опущенными
парусами.
На море полный штиль. С высокого обрыва я долго смотрел на маленькую
шхуну, застывшую в голубом просторе. Ее белые
паруса были неподвижны, и она казалась счастливою, как я в тот день. И снова великое спокойствие снизошло на меня, и святое имя Марии звучало безмятежно и чисто, как воскресный колокол на дальнем берегу.