Неточные совпадения
Старик был лет за двадцать пять морским
офицером. Нельзя не
согласиться с министром, который уверял капитана Копейкина, что в России, некоторым образом, никакая служба не остается без вознаграждения. Его судьба спасла в Лиссабоне для того, чтоб быть обруганным Цынским, как мальчишка, после сорокалетней службы.
Я не мог бежать с ним: в те дни у меня была своя задача — я решил быть
офицером с большой светлой бородой, а для этого необходимо учиться. Когда я рассказал брату план, он, подумав,
согласился со мною...
И, вероятно, никогда бы она не
согласилась выйти замуж за пехотного
офицера, у которого, кроме жалованья — сорок три рубля в месяц, — нет больше решительно никаких доходов.
Первый поручик стал встречному и поперечному рассказывать, что Аггей Никитич через посредство его вызывал камер-юнкера на дуэль за то, что тот оскорбил честь карабинерных
офицеров; откупщик же в этом случае не
соглашался с ним и утверждал, что Аггей Никитич сделал это из ревности, так как пани Вибель позволила себе в Синькове обращаться с камер-юнкером до такой степени вольно, что можно было подумать все.
Ни один из этих
офицеров не
согласится передернуть в картах, не заплатить карточный долг, выдать товарища, убежать с поля сражения или бросить знамя.
— Нет, господин
офицер! нет! — заговорил он вдруг громким голосом и по-французски, — я никогда не
соглашусь с вами: война не всегда вредит коммерции; напротив, она дает ей нередко новую жизнь.
— И это возможно!.. Очень возможно!.. —
согласился генерал. — Одна молодость сама по себе — и то уже счастье!.. Я после вас долго оставался на Кавказе, и вы оставили там по себе очень хорошую память; главное, как об храбром
офицере!
О, если б этот
офицер был из тех, которые
соглашались выходить на дуэль! Но нет, это был именно из тех господ (увы! давно исчезнувших), которые предпочитали действовать киями или, как поручик Пирогов у Гоголя, — по начальству. На дуэль же не выходили, а с нашим братом, с штафиркой, считали бы дуэль во всяком случае неприличною, — да и вообще считали дуэль чем-то немыслимым, вольнодумным, французским, а сами обижали довольно, особенно в случае десяти вершков росту.
— Нет, позвольте, это еще не все, — возразил Хозаров. — Теперь жена моя целые дни проводит у матери своей под тем предлогом, что та больна; но знаете ли, что она делает в эти ужасные для семейства минуты? Она целые дни любезничает с одним из этих трех господ
офицеров, которые всегда к вам ездят неразлучно втроем, как три грации. Сами
согласитесь, что это глупо и неприлично.
Удивился я крепко, но должен был замолчать и
согласиться с нею. Однако же, из любопытства, начал примечать, что бы ее так веселило в городе? Примечать, примечать, как вот и не скрылось: у нас от раннего утра до позднего вечера набито
офицеров, и она, моя сударыня, между ними и кружится, и вертится, и юлит, и франтит, и смеется, и хохочет…
Подумал я, подумал, и вот как-то раз освободилась одна лакейская вакансия, пошел я к хозяину и попросился. Тот сначала было глазами захлопал. «Помилуйте, вы — бывший
офицер, вам ведь „ты“ будут говорить: да, знаете, и мне будет неловко с вами обращаться, как с официантом, а делать разницу — вы сами понимаете — неудобно». Но я его успокоил тем, что открыл ему часть моей жизни — не самые, конечно, темные места, но все-таки рассказал кое-какие приключения.
Согласился. Умный был мужик.
Господа
офицеры переглянулись, пожали плечами, однако
согласились и встали с мест.
— Si monsieur le desire, [Если вам, сударь, угодно (фр.).] — проговорил внезапно господин Пиношэ, остановившись перед дверью (из двух секундантов он был, очевидно, самый бойкий на язык, и ему было поручено вести переговоры — мосье Лекок только похрюкивал одобрительно), — si monsieur le desire, — повторил он (тут Вязовнину вспомнился мосье Галиси, его московский куафер, который часто употреблял эту фразу), — мы можем отрекомендовать одного из
офицеров нашего полка — le lieutenant Barbichon, un garçon très devoue, [Лейтенанта Барбишона, очень преданного малого (фр.).] который, наверное,
согласится оказать услугу «à un gentleman» [«джентльмену» (англ.).] (господин Пиношэ выговорил это слово на французский лад: жантлеман) — вывести его из затруднения и, став вашим секундантом, примет ваши интересы к сердцу — prendpa à co eur vos interets.
— Да, иногда, —
согласился бравый поручик, — но отнюдь не в гражданской службе. В военной иное дело. Чем больше будет у нас развитых, образованных
офицеров, тем успешнее пойдет пропаганда: солдаты, во-первых, не пойдут тогда против крестьян, когда те подымутся всею землею; во-вторых, образованные
офицеры не помешают освободиться и Польше. Разовьете вы как следует пропаганду между
офицерами — вы облегчите революцию и вызовете ее гораздо скорее. Образованный
офицер не пойдет против поляков.
Напрасно старший
офицер упрашивал командира спуститься вниз, пообедать, как следует и отдохнуть. Капитан не
соглашался и, словно бы желая выяснить, почему он не уходит, проговорил...
Офицер с удовольствием
согласился. Приказание было немедленно отдано и исполнено: верховые лошади подведены к крыльцу, и граф с молодым человеком сели и поехали.
Что было делать? Мы останавливали повозки, просили скинуть часть груза и принять раненого. Кучера-солдаты отвечали: «не смеем», начальники обозов,
офицеры, отвечали: «не имеем права». Они
соглашались положить раненого поверх груза, но раненый так здесь и очутился: с раною в животе лежал на верхушке воза, цепляясь за веревки, — обессилел и свалился.
Большинство
офицеров насчет зимы
соглашалось, но в общем молчало и не высказывалось.
Офицеры и студенты, представлявшие чухонцев, охотно
согласились принять Адольфа в свой поезд; а как
офицер, игравший жениха, был чрезвычайно услужлив, то, с позволения девицы Рабе, уступил Адольфу свою ролю, прибавив, что в народном празднике первое место принадлежит вестнику народного торжества.
В голосе молодого
офицера звучала такая бесповоротная решимость, что Зарудин и графиня
согласились.
Здесь прусские
офицеры, по обыкновению, начали вербовать его в солдаты, в гвардию, и когда он
согласился, то его отвезли в Потсдам.
По одежде он не солдат, не
офицер, хотя и в мундире; наружность его, пошлую, оклейменную с ног до головы штемпелями нижайшего раба, вы не
согласились бы взять за все богатства мира.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не
согласиться, что Берг был исправный, храбрый
офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящею карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Только молодой человек, охотник до куренья, испытывает какое-то странное, тревожащее его чувство, которое он не может отогнать при неотвязчиво вспоминающихся ему благородных, сильных, неотразимых словах подсудимого, выраженных с таким волнением. На совещании судей молодой
офицер этот хотел было не
согласиться с решением старших, но замялся, проглотил слюну и
согласился.
Надо было найти личность низшего разряда, конечно, самое лучшее жида, — и разгулявшиеся
офицеры отнеслись с предложением такого рода к прислуживавшим евреям, но те, по трусости и жизнелюбию, не только не
согласились сидеть на таком сеансе, но даже покинули свои посты при торговле и предоставили всю лавку во власть господ
офицеров, а сами разбежались и скрылись, хотя, конечно, не переставали наблюдать из скрытных мест за тем, кто что будет брать, и вообще что станет далее делать шумливая компания.