Неточные совпадения
Между тем в Маниле, в английской или американской газете, я видел рисунки домов и храмов в Едо, срисованных будто бы
офицером с
эскадры Перри, срисованных, забыли прибавить, с картинок Зибольда.
Жевакин. А это, однако ж, бывает. У нас вся третья
эскадра, все
офицеры и матросы, — все были с престранными фамилиями: Помойкин, Ярыжкин, Перепреев, лейтенант. А один мичман, и даже хороший мичман, был по фамилии просто Дырка. И капитан, бывало: «Эй, ты, Дырка, поди сюда!» И, бывало, над ним всегда пошутишь. «Эх ты, дырка эдакой!» — говоришь, бывало, ему.
— Я не могу, Владимир Иванович, ручаться. Но источник как будто достоверный. В штабе ходит темный слух, что большая часть нашей
эскадры сдалась без боя. Что будто бы матросы перевязали
офицеров и выкинули белый флаг. Чуть ли не двадцать судов.
Скоро спустился к себе в каюту и Ашанин. Теперь он был единственным обитателем гардемаринской каюты. Быков и Кошкин, произведенные в мичмана, были переведены в Гонконге на клипер, где не хватало
офицеров, а два штурманские кондуктора, произведенные в прапорщики, еще раньше были назначены на другие суда тихоокеанской
эскадры.
— Весьма возможно. Он любит лично знакомиться с чинами
эскадры и с
офицерами. Но вам-то тревожиться нечего, Андрей Николаевич. К вам самому строгому адмиралу не за что придраться, хотя бы он и искал случая. Вы ведь знаете, что я не комплименты вам говорю, и знаете, что я считаю за счастье служить с вами, Андрей Николаевич! — прибавил с чувством капитан.
— Он-то? — и Степан Ильич усмехнулся и прибавил: — Не таковский! Он на всех судах
эскадры переплавает, чтобы поближе ознакомиться с судном и с
офицерами… Наверное, месяц-другой посидит и на «Коршуне».
К вечеру
эскадра стала на якорь, и на следующее утро началась перевозка десанта. В течение дня все войска были свезены, и часа в четыре отряд, наконец, двинулся к назначенному месту, отстоявшему верстах в пятнадцати от пункта высадки. Дорога была неважная, и Ашанин порядочно-таки устал, шагая вместе с другими. Лошадей ни у кого не было. Только начальник отряда, полковник de Palanca, ехал впереди на маленьком конике, остальные
офицеры шли пешком.
Еще принцесса с обществом находилась в доме английского консула, как весть о предстоящем посещении
эскадры русскою великою княжной разнеслась по городу. Корабли и фрегат расцветились флагами, флотские и сухопутные
офицеры надели парадные мундиры, принарядились и матросы, готовясь к большому смотру.
Апреля 18 русская
эскадра была в Зунде. Льды задержали ее в Балтийском море, и корабли не ранее 11 мая могли бросить якори в Кронштадтском рейде. Исполняя приказание графа Орлова, Грейг никому не выдавал пленницы.
Офицерам и матросам, под страхом строжайшего наказания, запрещено было говорить о ней. В самый день прихода в порт адмирал послал в Москву донесение императрице о благополучном прибытии
эскадры в Россию.
Настроение армии было мрачное и угрюмое. В победу мало кто верил.
Офицеры бодрились, высчитывали, на сколько тысяч штыков увеличивается в месяц наша армия, надеялись на балтийскую
эскадру, на Порт-Артур… Порт-Артур сдался. Освободившаяся армия Ноги двинулась на соединение с Оямой. Настроение падало все больше, хотелось мира, но
офицеры говорили...