Кукушкин очень способный работник, он бондарь, печник, знает пчел, учит баб разводить птицу, ловко плотничает, и все ему удается, хотя работает он копотливо, неохотно. Любит кошек, у него в бане штук десять сытых зверей и зверят, он кормит их воронами, галками и, приучив кошек есть птицу, усилил этим
отрицательное отношение к себе: его кошки душат цыплят, кур, а бабы охотятся за зверьем Степана, нещадно избивают их. У бани Кукушкина часто слышен яростный визг огорченных хозяек, но это не смущает его.
Неточные совпадения
От участия в кружках самообразования не только уклонялся, но всячески демонстрировал мое
отрицательное, даже враждебное
отношение к ним.
Его определил, сначала в военную, потом в статскую службу, опекун, он же и двоюродный дядя, затем прежде всего, чтоб сбыть всякую ответственность и упрек за небрежность в этом
отношении, потом затем, зачем все посылают молодых людей в Петербург: чтоб не сидели праздно дома, «не баловались, не били баклуш» и т. п., — это цель
отрицательная.
Но тем-то и отличается христианское исповедание от языческого, что оно требует от человека не известных внешних
отрицательных действий, а ставит его в иное, чем прежде,
отношение к людям, из которого могут вытекать самые разнообразные, не могущие быть вперед определенными поступки, и потому христианин не может обещаться не только исполнять чью-либо другую волю, не зная, в чем будут состоять требования этой воли, не может повиноваться изменяющимся законам человеческим, но не может и обещаться что-либо определенное делать в известное время или от чего-либо в известное время воздержаться, потому что он не может знать, чего и в какое время потребует от него тот христианский закон любви, подчинение которому составляет смысл его жизни.
Но это только
отрицательная сторона в деятельности правительства по
отношению к золотому делу, только, laisser faire — laisser passer; если бы правительство действительно хотело поднять золотое дело до своего естественного максимума, то оно не стало бы создавать привилегий капитализму, а, наоборот, позаботилось бы о тех мозолистых, покрытых потом руках, которые добывают это золото из земли.
В основании, конечно, и то и другое вполне справедливо, особенно в
отношении к поэзии; но нам кажется, что если мы согласимся вполне с первым,
отрицательным, положением г. Милюкова, то окажется несколько преувеличенным второе положение — о новой поэзии.
Для нас польза связана обыкновенно если не с неприятным, то, во всяком случае, с безразличным в эстетическом
отношении; красота и полезность пребывают во вражде; убить эту вражду не удастся никакой художественной промышленности, если утрачен ключ к древнему
отношению этих двух враждебных стихий; но было время, когда польза не смотрела пустыми очами в очи красоте; тогда не существовало
отрицательного понятия «утилитаризма», который хочет уничтожать все, не согласное с ним; и первый враг его, конечно, красота, такая одинокая, такая чуждая для многих современных людей.
Вот почему нам приятно то
отрицательное, насмешливое
отношение автора к подобным героям, какое мы видим в «Шалости», в «Наследстве», в «Призвании» и др.
Хотя он характеризует трансцендентное абсолютное с помощью каббалистического понятия Эн-соф (мы знаем, как проблематично это понятие, которое, однако, применяется Соловьевым без всякого пояснения), т. е. в терминах
отрицательного богословия, но затем, неправомерно и без всяких объяснений приравнивая его к первой ипостаси, он дедуцирует рационально его
отношение к миру, а следовательно, и их взаимное определение [См. «Философские начала цельного знания» (Собр. соч., т. I, особенно стр.320–321, 347) и «Чтения о богочеловечестве» (т. III, 82 cл.).].
С одной стороны, он есть некое не по
отношению к этом/ миру, так что в применении к нему приходится пользоваться методом
отрицательного богословия.
Евномий не согласился, однако, с толкованием
отрицательных имен Божиих у св. Василия В. и, не без некоторого основания, возражал: «Я не знаю, как чрез отрицание того, что не свойственно Богу, Он будет превосходить творения!.. Всякому разумному существу должно быть ясно, что одно существо не может превосходить другое тем, чего оно не имеет» [Несмелов, 135.]. Вопрос о значении
отрицательного богословия в его
отношении к положительному так и остался у св. Василия мало разъясненным.
В учении Оригена идеям
отрицательного богословия принадлежит свое определенное место, причем нельзя не видеть близости его в этом
отношении к Плотину. В книге первой сочинения «О началах», содержащей общее учение о Боге, резко утверждается Его трансцендентность и непостижимость. «Опровергши, по возможности, всякую мысль о телесности Бога, мы утверждаем, сообразно с истиной, что Бог непостижим (mcompehensibilis) и неоценим (inaestimabilis).
Кант в этом
отношении оказался философичнее названных мыслителей в своем
отрицательном богословии.
Результат пересмотра настолько поразителен, что спрашиваешь себя: да как же возможно такое уничтожающе-отрицательное
отношение к добру и любви со стороны человека, так упорно проповедующего, что смысл жизни заключается именно в любви и самоотречении?
Это всегда есть лишь переходная стадия, в которой разум не сознает, насколько он зависит от
отрицательных аффектов, и разум более зрелый и действительно более свободный сознает свои границы и меняет свое
отношение к религиозной вере.
Национальная религиозная замкнутость и исключительность, отчужденность от западного христианства и резко
отрицательное к нему
отношение, особенно к миру католическому, — все это находится в явном противоречии со вселенским духом христианства.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по
отношению к одному вопросу Москвы, когда всё население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим
отрицательным действием всю силу своего народного чувства: тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленною.