Неточные совпадения
Однажды они явились, также в числе трех-четырех человек, на палубу голландского судна с фруктами, напитанными
ядом, и,
отравив экипаж, потом нагрянули целой ватагой и овладели судном.
Эта уличная женщина — вонючая, грязная вода, которая предлагается тем, у кого жажда сильнее отвращения; та, в театре, —
яд, который незаметно
отравляет всё, во что попадает.
Ибо хотя старая злоба дня и исчезла, но некоторые признаки убеждают, что, издыхая, она
отравила своим
ядом новую злобу дня и что, несмотря на изменившиеся формы общественных отношений, сущность их остается нетронутою.
Смертоносный
яд, источаяся в веселии, преселился в чистое ее тело и
отравил непорочные ее члены.
Вы не можете отказаться от гнета предубеждений и привычек, — гнета, который духовно умертвил вас, — нам ничто не мешает быть внутренне свободными, —
яды, которыми вы
отравляете нас, слабее тех противоядий, которые вы — не желая — вливаете в наше сознание.
— Не шутили! В Америке я лежал три месяца на соломе, рядом с одним… несчастным, и узнал от него, что в то же самое время, когда вы насаждали в моем сердце бога и родину, — в то же самое время, даже, может быть, в те же самые дни, вы
отравили сердце этого несчастного, этого маньяка, Кириллова,
ядом… Вы утверждали в нем ложь и клевету и довели разум его до исступления… Подите взгляните на него теперь, это ваше создание… Впрочем, вы видели.
Ненависть, которую я, в качестве дворянина, испытывал постоянно в продолжение первых лет от арестантов, становилась для меня невыносимой,
отравляла всю жизнь мою
ядом.
«Еще
отравят, — подумал он. — Отравить-то всего легче: сам выпьешь и не заметишь,
яд сладкий бывает, а домой придешь — и ноги протянешь».
Рюмин (усмехаясь). Ну, это, знаете, рискованно! Правда груба и холодна, и в ней всегда скрыт тонкий
яд скептицизма… Вы сразу можете
отравить ребенка, открыв перед ним всегда страшное лицо правды.
Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор
отравили себя
ядом. Мы видели их мертвые трупы.
— Этого я вам не скажу, потому что вы всякую надежду, всякое предположение сумеете облить таким
ядом сомненья, что
отравите все и навсегда.
«Куда торопишься? чему обрадовался, лихой товарищ? — сказал Вадим… но тебя ждет покой и теплое стойло: ты не любишь, ты не понимаешь ненависти: ты не получил от благих небес этой чудной способности: находить блаженство в самых диких страданиях… о если б я мог вырвать из души своей эту страсть, вырвать с корнем, вот так! — и он наклонясь вырвал из земли высокий стебель полыни; — но нет! — продолжал он… одной капли
яда довольно, чтоб
отравить чашу, полную чистейшей влаги, и надо ее выплеснуть всю, чтобы вылить
яд…» Он продолжал свой путь, но не шагом: неведомая сила влечет его: неутомимый конь летит, рассекает упорный воздух; волосы Вадима развеваются, два раза шапка чуть-чуть не слетела с головы; он придерживает ее рукою… и только изредка поталкивает ногами скакуна своего; вот уж и село… церковь… кругом огни… мужики толпятся на улице в праздничных кафтанах… кричат, поют песни… то вдруг замолкнут, то вдруг сильней и громче пробежит говор по пьяной толпе…
— Мне известны эти причины, — сказала гостья. — У вас в виду другой жених: старый, толстый, богатый. Но что такое значит богатство? Что такое деньги? Это
яд, который
отравляет жизнь женщины. Не губите, Катерина Архиповна, вашей дочери, не продавайте ее за деньги, если не хотите
отравить ее жизнь.
Но первые два несчастья помогут ему перенести последнее с твердостию; несколько печалей не так опасны, как одна глубокая, к которой прикованы все думы, которая
отравляет все чувства одинаковым
ядом.
Никита (отталкивает жену, поворачивается к Акулине). Акулина, к тебе речь теперь. Слушайте, мир православный! Окаянный я. Акулина! виноват я перед тобой. Твой отец не своею смертью помер.
Ядом отравили его.
Никита. Акулина, я его
ядом отравил. Прости меня Христа ради.
Она снедала покамест его молодость, медленным, упоительным
ядом отравляла ночной покой, отнимала у него здоровую пищу и свежий воздух, которого никогда не бывало в его душном углу, и Ордынов в упоении страсти своей не хотел замечать того.
Правда, что со стороны матери у нас в роду все были здоровяки, но ведь достаточно одной капли
яда безумия, чтобы
отравить целый ряд поколений.
Самахан. Так мышьяку… (Садится за письменный стол и пишет.)
Отравить, вы думаете, я вас хочу? Всякий
яд зависит от степени концентричности, и кофе —
яд, однако вы пьете его каждый день… (Вставая из-за стола и показывая на рецепт.) Принимать, как тут сказано… (Берется за шляпу.)
Он убивает в ней нравственную жизнь, он ядовит для нее, так же точно, как и для тех, которым приходится страдать от нее; но способ его действия на нее и других чрезвычайно различен: тех он
отравляет, как обыкновенный
яд, производящий мучительные конвульсии; на нее он действует, как опиум, дающий ей пленительные призраки [, но чрез то самое притупляющий и медленно губящий здравые силы организма].
Я клялся в страстной любви — другой!
Ты мне сверкнула огненным взглядом,
Ты завела в переулок глухой,
Ты
отравила смертельным
ядом!
— Меня
отравили. Хотя быстро данным противоядием жизнь моя была сохранена, но я долго была нездорова от последствий данного мне
яда.
И бедной женой постепенно овладевает страстная жажда встречи со мной. Я единственный человек, который понял ее, и только мне она может рассказать многое! Но я упорно не еду и не попадаюсь ей на глаза. Не видела она меня давно, но мой мучительно-сладкий
яд уже
отравил ее. Муж, зевая, передает ей мои слова, а ей кажется, что она слышит мой голос, видит блеск моих глаз.
Но прежде надо было
отравить отрока Сеничкиным
ядом.
Виталина. Я давала его человеку благородному… извините меня… Ждать неделю? Да вы в один день найдете искусство убить ее: ваша душа, ваш ум, гениальные на зло, изобретут средства разом
отравить свою несчастную жертву. Кинжал и
яд нынче не в употреблении, но их заменили другие средства, которые искуснее убивают. Что бы ни было, кончено между нами! Слышали? (Указывает на дверь.) Или вы желаете?.. (Хватает со стола звонок.)
Нам священника Лавра жена открыла, что Бутович приезжал к ним ночью, вошел через окно, и, вынув саблю, принуждал его подписаться на холеру и в Ильин день
отравить всех вином; да вот в 1-й поселенской роте нашли в колодце записку Савурского, сколько в него положено
яду; да и писарь Штоц признался, что и весь провиант в магазине отравлен, — то мы просим вас, если вы что знаете, открыть нам о таком умысле и сказать: в каких колодцах брошен
яд?
Ее муж продолжал свою беспутную жизнь, предаваясь все более и более тем чувственным излишествам, которые сушат мозг и ослабляют тело, но от которых, как от привычки
отравлять свой организм
ядами, нет сил отстать, а надо только все увеличивать и увеличивать дозы, до окончательного разрушения организма — смерти.
— Вот тебе и
яд, попали впросак! Видно, не начальники, а сами мы себя
отравили своим глупым разумом!
— Можно ли быть нам на работе, когда этот злодей сыплет
яд в воду? Он, может быть,
отравил ручей, из которого теперь нельзя пить воду. Да если бы мы его не поймали, то он всыпал бы
яд в варившуюся на берегу кашицу; шутка ли, сколько бы поморил народу. Мы не отступим от него до тех пор, пока не откроет нам и других подобных злодеев.
В городе нашлось даже много сторонников пущенной под сурдинкой Николаем Леопольдовичем мысли, что княжна
отравила свою тетку с согласия последней, потому что они и в Москве так мотали вверенные княгине, как опекунше, деньги сына, что он, Гиршфельд, принужден был отказаться от чести быть их поверенным. Не желая попасть на скамью подсудимых за растрату, княгиня упросила княжну дать ей
яду. Как ни нелепо было это предположение, но неудовлетворенное любопытство многих обывателей начало допускать и его.
К этим толкам присоединились еще другие, что-де карантины и больницы не прекращают, а плодят холеру, и что, будто бы, воду и огородные овощи
отравляют посыпанием
яда неблагонамеренные люди, «господа», как толковал народ, подкупленные поляками, стремящимися из чувства неприязни к России
отравить русский народ под предлогом холеры.
«Народ» в разливе и торжестве большевизма прежде всего восстал против интеллигенции, и в этом есть справедливое возмездие за тот нигилистический
яд, которым «интеллигенция»
отравила народ.
Самый факт жизни в советской России есть уже непрерывная духовная активность, духовное противление тем
ядам, которые
отравляют дыхание.
Интеллигентский
яд отравил и народную душу, вытравил из нее живого Бога.
Этот иной дух и эти иные духовные начала должны быть проповеданы широким кругам русской интеллигенции, которые пусть понесут народу противоядие от тех
ядов, которыми они долгое время его
отравляли.