Неточные совпадения
Как раз в это лето, в июле месяце, во время вакаций, случилось так, что маменька с сынком
отправились погостить
на недельку в другой уезд, за семьдесят верст, к одной дальней родственнице, муж которой служил
на станции железной дороги (той самой, ближайшей от нашего города
станции, с которой Иван Федорович Карамазов месяц спустя
отправился в Москву).
Тогда Захаров объяснил ему, зачем он приехал. Дерсу тотчас стал собираться. Переночевали они в Анучине и наутро
отправились обратно. 13 июня я закончил свои работы и распрощался с Хабаровском.
На станции Ипполитовка Захаров и Дерсу прожили четверо суток, затем по моей телеграмме вышли к поезду и сели в наш вагон.
Он решился
отправиться домой
на свою
станцию, но прежде хотел хоть еще раз увидеть бедную свою Дуню.
Через два дни
отправился он из Петербурга обратно
на свою
станцию и опять принялся за свою должность.
Дорога от Кенигсберга до Берлина очень длинна; мы взяли семь мест в дилижансе и
отправились.
На первой
станции кондуктор объявил, чтобы мы брали наши пожитки и садились в другой дилижанс, благоразумно предупреждая, что за целость вещей он не отвечает.
Когда я уже
отправлялся на дорогу, все, всею гурьбой, провожали меня до
станции.
Из 7-го номера пишу тебе два слова, добрый, сердечный друг. Вчера утром сюда приехал и сегодня
отправляюсь в дальнейший путь. Эта даль должна, наконец, меня с тобой сблизить. До сих пор благополучно с Ваней путешествуем. Менее двух суток досюда спутник мой не скучает и
на станциях не болтает с бабами. Они его называют: говорок — и меня преследуют вопросами об нем…
Приятели и знакомые недоумевали; но людям вообще не свойственно долго заниматься чужими делами, и когда Санин
отправился за границу — его
на станцию железной дороги приехал провожать один француз-портной — и то в надежде получить недоплаченный счетец — «pour un saute-en-barque en velours noir, tout à fait chic» [»За матросскую куртку из черного бархата, самую модную» (фр.).].
В ноябре они, измученные, усталые, отдыхали десять дней
на метеорологической
станции Сагастир, потом прожили несколько дней в пустой забытой зимовке тунгусов «Китах», затем, еще раз побывав
на занесенной снегом могиле товарищей, погребенных Мельвилем,
отправились в Якутск и сообщили о неудачных поисках экипажа лейтенанта Чиппа.
На этом месте разговор по необходимости должен был прерваться, потому что мои путники въехали в город и были прямо подвезены к почтовой
станции, где Аггей Никитич думал было угостить Мартына Степаныча чайком, ужином, чтобы с ним еще побеседовать; но Пилецкий решительно воспротивился тому и, объяснив снова, что он спешит в Петербург для успокоения Егора Егорыча, просил об одном, чтобы ему дали скорее лошадей, которые вслед за громогласным приказанием Аггея Никитича: «Лошадей, тройку!» — мгновенно же были заложены, и Мартын Степаныч
отправился в свой неблизкий вояж, а Аггей Никитич, забыв о существовании всевозможных контор и о том, что их следует ревизовать, прилег
на постель, дабы сообразить все слышанное им от Пилецкого; но это ему не удалось, потому что дверь почтовой
станции осторожно отворилась, и пред очи своего начальника предстал уездный почтмейстер в мундире и с лицом крайне оробелым.
На станцию приехали вовремя. Долинский
отправился к кассе купить билеты и сдать в багаж, а Анна Михайловна с Дашею уселись в уголке
на диван в пассажирской комнате. Они обе молчали и обе страдали.
На прекрасном лице Анны Михайловны это страдание отражалось спокойно; хорошенькое личико Даши болезненно подергивалось, и она кусала до крови свои губки.
Этот купчик застрял
на станции второй уже день, пил и сыпал деньгами, окруженный разным товариществом, и все не успевал попасть в поезд, чтоб
отправиться далее.
Павел Павлович очнулся, всплеснул руками и бросился бежать сломя голову; поезд уже тронулся, но он как-то успел уцепиться и вскочил-таки в свой вагон
на лету. Вельчанинов остался
на станции и только к вечеру
отправился в дорогу, дождавшись нового поезда и по прежнему пути. Вправо, к уездной знакомке, он не поехал, — слишком уж был не в духе. И как жалел потом!
В такого рода разговорах, но без всяких искренних, дружеских излияний, которым, казалось бы, невозможно было не быть при расставанье
на долгое время между друзьями, из которых один
отправлялся с намерением предпринять трудное и опасное путешествие ко святым местам, доехали мы до первой
станции (Химки, в тринадцати верстах от Москвы).
Оказалось, что мы отъехали от
станции не более пяти верст, как сбились с пути, и ямщик верхом, поворотив назад, с трудом отыскал дорогу и объявил
на станции о случившемся. Сбили народ,
отправились выручать меня и нашли уже засыпанным снегом.
Товаро-пассажирский поезд, с которым
отправлялась партия, уходил из Одессы в двенадцать часов ночи, так что ждать
на станции пришлось около часу.
Бетрищев улыбнулся и
отправился на ближайшую телеграфную
станцию.
На станции Piere-sur-Liore, находящейся в трех километрах от замка де Дион, его встретил кучер графа, приехавший за ним вследствие посланной Савиным телеграммы, с извещением о времени выезда из Парижа, и он
отправился в замок.
На станцию уже
отправился один из рабочих с ручной тележкой для багажа, и наконец Ядвига с Иреной вышли из дому.
И вот молодые художники — все, кто знал Фебуфиса, побросали работы и веселою гурьбой
отправились на первую
станцию, где надлежало переменять лошадей в экипажи путешественника и его свиты. Все они хотели проводить товарища и даже приветствовать его великодушного покровителя. В числе провожатых находились и Пик и Мак.