Неточные совпадения
Самосвистов явился в качестве распорядителя: выбранил поставленных часовых за то, что небдительно смотрели, приказал приставить еще лишних солдат для усиленья присмотра, взял не только шкатулку, но отобрал даже все такие
бумаги, которые могли бы чем-нибудь компрометировать Чичикова; связал все это вместе, запечатал и повелел самому солдату
отнести немедленно к самому Чичикову, в виде необходимых ночных и спальных вещей, так что Чичиков, вместе с
бумагами, получил даже и все теплое, что нужно было для покрытия бренного его тела.
Но учитель не
носил очков, и всегда именно он читал вслух лиловые тетрадки, перелистывая нерешительно, как будто ожидая, что
бумага вспыхнет под его раскаленными пальцами.
— Так как же, — спросила она, — надвязать чулки-то? Я
бумаги и ниток закажу. Нам старуха из деревни
носит, а здесь не стоит покупать: все гниль.
Сцены, характеры, портреты родных, знакомых, друзей, женщин переделывались у него в типы, и он исписал целую тетрадь,
носил с собой записную книжку, и часто в толпе, на вечере, за обедом вынимал клочок
бумаги, карандаш, чертил несколько слов, прятал, вынимал опять и записывал, задумываясь, забываясь, останавливаясь на полуслове, удаляясь внезапно из толпы в уединение.
Тут с удивительною ловкостью пробираются носильщики с самыми громоздкими
ношами, с ящиками чая, с тюками шелка, с охапкой хлопчатой
бумаги, чуть не со стог сена.
— Уж позволь мне знать лучше тебя, — продолжала тетка. — Видите ли, — продолжала она, обращаясь к Нехлюдову, — всё вышло оттого, что одна личность просила меня приберечь на время его
бумаги, а я, не имея квартиры,
отнесла ей. А у ней в ту же ночь сделали обыск и взяли и
бумаги и ее и вот держали до сих пор, требовали, чтоб она сказала, от кого получила.
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о том, что «грязную воду» он очень берег. Одни слова, говорил он, выходят из уст человека и распространяются вблизи по воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся на
бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную воду» он, Дерсу, не должен был
носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.
Я
отнес книги в лавочку, продал их за пятьдесят пять копеек, отдал деньги бабушке, а похвальный лист испортил какими-то надписями и тогда же вручил деду. Он бережно спрятал
бумагу, не развернув ее и не заметив моего озорства.
Надзиратели из привилегированных, как бы стыдясь своей должности, стараются выделиться из массы своих сотоварищей хотя чем-нибудь: один
носит на плечах жгуты потолще, другой — офицерскую кокарду, третий, коллежский регистратор, называет себя в
бумагах не надзирателем, а «заведующим работами и рабочими».
Знакомый человек, хлеб-соль водили, — ну, я ему и говорю: «Сидор Карпыч, теперь ты будешь
бумаги в правление
носить», а он мне: «Не хочу!» Я его посадил на три дня в темную, а он свое: «Не хочу!» Что же было мне с ним делать?
— Нет, не нужно… Спасибо за подарок. Евсей!
отнеси эти
бумаги к Василью.
Просмотрев составленную камер-юнкером
бумагу, он встал с своего кресла, и здесь следовало бы описать его наружность, но, ей-богу, во всей фигуре управляющего не было ничего особенного, и он отчасти походил на сенаторского правителя Звездкина, так как подобно тому происходил из духовного звания, с таким лишь различием, что тот был петербуржец, а сей правитель дел — москвич и, в силу московских обычаев, хотя и был выбрит, но не совсем чисто; бакенбарды имел далеко не так тщательно расчесанные, какими они были у Звездкина; об ленте сей правитель дел, кажется, еще и не помышлял и имел только Владимира на шее, который он
носил не на белье, а на атласном жилете, доверху застегнутом.
— Вот и он, вот и он! Очень рад видеть вас, господин маляр! Маша все рассказала, она тут спела вам целый панегирик. Вполне вас понимаю и одобряю! — продолжал он, беря меня под руку. — Быть порядочным рабочим куда умнее и честнее, чем изводить казенную
бумагу и
носить на лбу кокарду. Я сам работал в Бельгии, вот этими руками, потом ходил два года машинистом…
На другое утро торжественно
отнес ей свою — как бы назвать по-ученому? — не песнь… ну, эпиграмму. Она прочла, и при первых строчках изменилась в лице,
бумагу изодрала, — а у меня и копии не осталось побежала к новой моей родительнице: но та, спасибо ей! была женщина умная и с рассудком; она, не захотевши знать, за что мы поссорились, приказала нам помириться и так уладила все дело.
Но для кого и такое содержание было заманчиво, те колебались взяться
носить почту, потому что для чуткой христианской совести русского благочестия представлялось сомнительным: не заключается ли в такой пустой затее, как разноска
бумаги, чего-нибудь еретического и противного истинному христианству?
Умирая, он отдал Кузьме Петровичу ларчик: в нем лежала сверху икона преподобного Косьмы, епископа Халкидонского, мешочек с десятью целковыми и мелким серебром, две изломанные игрушки, тетрадка с детскими прописями и бережно завернутая в
бумагу пара истертых сафьяновых башмачков, которые Кузьма Петрович
носил в своем ребячестве…
Подите сюда,
отнесите эту
бумагу вашему барину. Им непонятно, что я возвратил эту
бумагу, хе-хе! Да, еще слишком дики и грубы отношения в этой закоснелой среде! Или [мы] слишком далеко ушли, родились лет сто слишком рано для того, чтобы возможны были между нами какие-нибудь компромиссы.
(Разом ища в обоих ящиках и вдруг, побледнев даже, восклицает.) Они, кажется!.. Так и есть!.. (Вынимая из ящика две
бумаги и потрясая ими в воздухе.) Вон они, мои сокровища!.. (Кладет
бумаги себе в карман.) Ну, уж она теперь у меня не увернется, шалит!.. (Обращаясь к лакею и плотнику, в недоумении смотревших на него.)
Отнесите все это назад и бросьте на пол!..
(С лицом совершенно пылающим, подавая сложенную
бумагу лакею.) Поди, ты знаешь эту нашу комиссию!
Отнеси туда эту
бумагу!.. Скажи, что я болен, что не буду больше у них участвовать и совсем в отставку выхожу, и чтобы мне прежнюю мою
бумагу возвратили с тобой.
— Так нужно, — отвечала Алина, и затем, вынув из несгораемого шкафа большой саквояж, туго набитый драгоценными вещами залогодателей, подала его Кишенскому и велела держать, а сама быстро обежала квартиру, взяла еще несколько ценных вещей, оставшихся в небольшом количестве, свернула все это в шитую гарусную салфетку; собрала все
бумаги с письменного стола Висленева,
отнесла их в темную кладовую, запиравшуюся железною дверью, и разложила их по полкам.
Запечатав это письмо, он положил его под обложку красиво переплетенной маленькой книжечки, завернул ее в
бумагу, снова запечатал и велел лакею
отнести Бодростиной. Затем, когда слуга исчез, Горданов сел пред зеркалом, развернул свой бумажник, пересчитал деньги и, сморщив с неудовольствием лоб, долго сидел, водя в раздумьи длинною ручкой черепаховой гребенки по чистому, серебристому пробору своих волос.
Наконец, решили завернуть злосчастный парик Мирры в
бумагу и
отнести его разгневанной фельдшерице.
Насчет работы с ним была всегда возня. Свои статьи он
носил в кармане шаровар, в виде замусоленных кусочков
бумаги.
Приятели дошли до угла Невского и Морской. Граф вынул записную книжку и на клочке
бумаги написал графине несколько слов. Вручив эту сложенную лишь вдвое полуоткрытую записку посыльному, он приказал ему
отнести по написанному на ней адресу, не сообразив или же прямо не думая, что такая бестактность может оскорбить молодую женщину.
В одной из официальных
бумаг он сам говорит, что вступил на службу в 1742 году, имея от роду 15 лет; по другим его показаниям, рождение его можно
отнести и к 1729, и к 1730 году.
— Хорошо, я сейчас же
отнесу их… — отвечал Савин, и, не поднимаясь наверх, быстро вышел на улицу, но лишь завернув за угол в первый переулок, прочел телеграмму, написанную на полулисте почтовой
бумаги.