Неточные совпадения
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки
с криком бросились в стороны,
собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе
остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка
с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
Со словами Дерсу нельзя было не согласиться. У себя на родине китайцы уничтожили все живое. У них в стране
остались только вороны,
собаки и крысы. Даже в море, вблизи берегов, они уничтожили всех трепангов, крабов, моллюсков и всю морскую капусту. Богатый зверем и лесами Приамурский край ожидает та же участь, если своевременно не будут приняты меры к борьбе
с хищничеством китайцев.
Когда он разгонял наконец мальчишек и
оставался один, его преследования обращались на единственного друга его, Макбета, — большую ньюфаундлендскую
собаку, которую он кормил, любил, чесал и холил. Посидев без компании минуты две-три, он сходил на двор и приглашал Макбета
с собой на залавок; тут он заводил
с ним разговор.
Собаки опять затихли, и нам было слышно, как они, спутанным клубком, перескакивая друг через друга, опять убегают от кого-то, жалко визжа от ужаса. Мы поспешно вбежали в сени и плотно закрыли дверь… Последнее ощущение, которое я уносил
с собой снаружи, был кусок наружной стены, по которой скользнул луч фонаря… Стена
осталась там под порывами вихря.
У хорошей
собаки есть бескорыстная природная страсть к приискиванью дичи, и она предается ей
с самозабвением; хозяина также полюбит она горячо и без принуждения не будет расставаться
с ним ни днем, ни ночью:
остается только охотнику
с уменьем пользоваться и тем и другим.
Журавли медленно подвигались прямо на меня, а мои дрожки продолжали ездить взад и вперед до тех пор, пока вся журавлиная стая не подошла ко мне очень близко. Наконец, я выстрелил: три журавля
остались на месте, а четвертый, тяжело раненный, пошел на отлет книзу и упал, версты за полторы, в глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы
с Насягаем. Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел
с помощью
собаки, но уже мертвого.
Все как будто было предусмотрено, неизвестными для нас
оставались только два вопроса: какой глубины снег на Хунгари и скоро ли по ту сторону мы найдем людей и протоптанную нартовую дорогу. Дня два ушло на сбор ездовых
собак и корма для них. Юколу мы собрали понемногу от каждого дома. Наконец, все было упаковано и уложено. Я условился
с орочами, что, когда замерзнет река Тумнин, в отряд явится проводник орочей со своей нартой, и мы снимемся
с якоря.
— А ведь Азорка-то был прежде маменькин, — сказала вдруг Нелли, улыбаясь какому-то воспоминанию. — Дедушка очень любил прежде маменьку, и когда мамаша ушла от него, у него и
остался мамашин Азорка. Оттого-то он и любил так Азорку… Мамашу не простил, а когда
собака умерла, так сам умер, — сурово прибавила Нелли, и улыбка исчезла
с лица ее.
Что Сверстов так неожиданно приехал, этому никто особенно не удивился: все очень хорошо знали, что он
с быстротой борзой
собаки имел обыкновение кидаться ко всем, кого постигло какое-либо несчастье, тем более спешил на несчастье друзей своих; но на этот раз Сверстов имел еще и другое в виду, о чем и сказал Егору Егорычу, как только
остался с ним вдвоем.
Первые минуты дачной свободы даже стесняли нас. Определенный городской хомут
остался там, далеко, а сейчас нужно было делать что-то новое.
Собака, сорвавшаяся
с цепи, переживает именно такой нерешительный момент и некоторое время не доверяет собственной свободе.
— Ну, — говорит ему Опанас, — ступай теперь и не показывай виду, пуще всего перед Богданом. Неумный ты человек, а эта панская
собака хитра. Смотри же: панской горелки много не пей, а если отправит тебя
с доезжачими на болото, а сам захочет
остаться, веди доезжачих до старого дуба и покажи им объездную дорогу, а сам, скажи, прямиком пойдешь по лесу… Да поскорее сюда возвращайся.
Тут я вспомнил все… холодные коридоры… пустые, масляной краской выкрашенные стены… и я ползу, как
собака с перебитой ногой… чего-то жду… Чего? Горячей ванны?.. Укольчика в 0,005 морфия? Дозы, от которой, правда, не умирают… но только… а вся тоска
остается, лежит бременем, как и лежала… Пустые ночи, рубашку, которую я изорвал на себе, умоляя, чтобы меня выпустили?..
До обеда
оставалось еще часа три; я тотчас схватил ружье, ягдташ и вместе
с Прокофием и легавой
собакой побежал в Еськовскую рощу.
Краснова. Чему ж мне радоваться-то? Вам, что ли? Может быть, я и радовалась бы, кабы была свободна. Вы те поймите: из-за вас я
с мужем поссорилась; вы-то уедете не нынче-завтра, а мне
с ним
оставаться. Вы только хуже сделали, что приехали: до вас-то он мне не так дурен казался. Да и он вдруг совсем переменился. Пока вас не видал, так всякую мою прихоть исполнял, как
собака руки лизал; а теперь начал косо поглядывать да и покрикивать. Каково же мне будет всю жизнь
с постылым горе мыкать! (Плачет.)
Гаврило прибежал в страшных попыхах, приказал им всем
оставаться тут до утра и караулить, а сам потом ринулся в девичью и через старшую компаньонку Любовь Любимовну,
с которой вместе крал и учитывал чай, сахар и прочую бакалею, велел доложить барыне, что
собака, к несчастью, опять откуда-то прибежала, но что завтра же ее в живых не будет, и чтобы барыня сделала милость, не гневалась и успокоилась.
Войдя в комнату и зазвав туда Блюхера, огромную серую меделянскую
собаку, приехавшую
с ним, граф сбросил заиндевевшую еще на воротнике шинель, спросил водки и,
оставшись в атласном синем архалуке, подсел к столу и вступил в разговор
с господами, сидевшими тут, которые, сейчас же расположенные в пользу приезжего его прекрасной и открытой наружностью, предложили ему бокал шампанского. Граф выпил сначала стаканчик водки, а потом тоже спросил бутылку, чтоб угостить новых знакомых. Вошел ямщик просить на водку.
Бывает часто, что в городах на пожарах
остаются дети в домах и их нельзя вытащить, потому что они от испуга спрячутся и молчат, а от дыма нельзя их рассмотреть. Для этого в Лондоне [Лондон — главный город у англичан. (Примеч. Л. Н. Толстого.)] приучены
собаки.
Собаки эти живут
с пожарными, и когда загорится дом, то пожарные посылают
собак вытаскивать детей. Одна такая
собака в Лондоне спасла двенадцать детей; ее звали Боб.
Собака принималась ворчать несколько раз, но Костя зажимал ей пасть. Бродяги встречаются в горах довольно часто и по глухим местам пошаливают. Я сейчас же представил себе двух пойманных бродяг, которых видел в волости. Особенно один
остался в памяти, — лицо такое зверское, смотрит исподлобья. Встретиться ночью в лесу
с таким бродягой не особенно приятно. Прибавьте к этому, что старшему из нас было всего пятнадцать лет.
Марунич уговорил
остаться за себя Глеголу, а сам начал собираться: надел полушубок, валенки, большую косматую папаху и рукавицы. Затем он собрал всех ездовых
собак на один длинный ремень и
с ружьем в руках отправился в лес.
Собаки бежали вразброд, путаясь между деревьями, и мешали ему итти. Сопровождаемый остротами и ироническими советами, он скоро скрылся в лесу.
Из двадцати восьми
собак, взятых нами
с Амура, в живых
осталось только девять.
Я стал прощаться… Многое было сказано ночью, но я не увозил
с собою ни одного решенного вопроса и от всего разговора теперь утром у меня в памяти, как на фильтре,
оставались только огни и образ Кисочки. Севши на лошадь, я в последний раз взглянул на студента и Ананьева, на истеричную
собаку с мутными, точно пьяными глазами, на рабочих, мелькавших в утреннем тумане, на насыпь, на лошаденку, вытягивающую шею, и подумал...
Как ему жаль было ружья и
собаки! Они
остались там, на Волге, в посаде, где у него постоянная квартира, поблизости пароходной верфи. Там же и все остальное добро. На «Сильвестре» погибла часть платья, туалетные вещи, разные бумаги. Но все-таки у него было такое чувство, точно он начинает жить сызнова, по выходе из школы,
с самым легким багажом без кола, без двора.