Четверть часа спустя оба экипажа
остановились перед крыльцом нового деревянного дома, выкрашенного серою краской и покрытого железною красною крышей. Это и было Марьино, Новая слободка тож, или, по крестьянскому наименованью, Бобылий Хутор.
Между тем Аркадий Павлыч расспрашивал старосту об урожае, посеве и других хозяйственных предметах. Староста отвечал удовлетворительно, но как-то вяло и неловко, словно замороженными пальцами кафтан застегивал. Он стоял у дверей и то и дело сторожился и оглядывался, давая дорогу проворному камердинеру. Из-за его могущественных плеч удалось мне увидеть, как бурмистрова жена в сенях втихомолку колотила какую-то другую бабу. Вдруг застучала телега и
остановилась перед крыльцом: вошел бурмистр.
Но вот, худо ли, хорошо ли, карета
останавливается перед крыльцом продолговатого двухэтажного дома, обшитого тесом под тесовою крышей, без всяких архитектурных украшений и затей, представляющего желтоватый брус, вроде двух кирпичей, положенных друг на друга. Это и есть село Пальчиково тетушки Любови Неофитовны Шеншиной.
Тут утром и вечером по длинным деревням, в которых каждый двор исполнял должность постоялого, происходила одна и та же проделка: кибитка
останавливалась перед крыльцом двора, и Афанасий или Илья, отстегивая край кожи, сняв шапку, спрашивал отца: «Прикажете спросить?» «Спроси, — говорил отец, — да смотри, чтоб не было угару».
Неточные совпадения
Зеленый только было запел: «Не бил барабан…», пока мы взбирались на холм, но не успел кончить первой строфы, как мы вдруг
остановились, лишь только въехали на вершину, и очутились
перед широким
крыльцом большого одноэтажного дома,
перед которым уже стоял кабриолет Ферстфельда.
К обеду, то есть часов в пять, мы, запыленные, загорелые, небритые,
остановились перед широким
крыльцом «Welch’s hotel» в Капштате и застали в сенях толпу наших. Каролина была в своей рамке, в своем черном платье, которое было ей так к лицу, с сеточкой на голове. Пошли расспросы, толки, новости с той и с другой стороны. Хозяйки встретили нас, как старых друзей.
В промежутке между ранней и поздней обедней Нехлюдов вышел из церкви. Народ расступался
перед ним и кланялся. Кто узнавал его, кто спрашивал: «чей это?» На паперти он
остановился. Нищие обступили его, он роздал ту мелочь, которая была в кошельке, и спустился со ступеней
крыльца.
Дрожки
остановились перед трехэтажным домом, у самого подъезда, и гусар вбежал на
крыльцо.
Перед окончанием дела появился у нас сам граф: его карета с гербами раза два — три
останавливалась у нашего скромного домика, и долговязый гайдук в ливрее торчал у нашего покосившегося
крыльца.
Палач выскочил в переднюю, чтобы обругать смельчаков, нарушивших завтрак, но так и
остановился в дверях с раскрытым ртом:
перед ним стояли заводские разбойники Окулко, Челыш и Беспалый. Первая мысль, которая мелькнула в голове Палача, была та, что разбойники явились убить его, но он сейчас же услышал шептанье собравшегося у
крыльца народа.
Гловацкая тотчас встала и вышла на
крыльцо в ту же минуту, как
перед ним
остановились сани.
Старухи замолчали, няня вздохнула, тарантас
остановился у
крыльца перед кельею матери Агнии.
Братья Губаревы немедленно и дружно принялись распекать его с вышины
крыльца; он
остановился перед ними внизу, в грязи, и, униженно сгорбив спину, пытался умилостивить робкою улыбочкой, и картуз мял в красных пальцах, и ногами семенил, и бормотал, что лошади, мол, сейчас явятся… Но братья не унимались, пока младший не вскинул наконец глазами на Литвинова.
Ни о чем не думая, ни о чем не помышляя, сам после не помнил, как сошел Василий Борисыч с игуменьина
крыльца. Тихонько, чуть слышно,
останавливаясь на каждом шагу, прошел он к часовне и сел на широких ступенях паперти. Все уже спало в обители, лишь в работницкой избе на конном дворе светился огонек да в келейных стаях там и сям мерцали лампадки. То обительские трудники, убрав коней и задав им корму, сидели за ужином, да благочестивые матери, стоя
перед иконами, справляли келейное правило.
Его еще раз неприятно кольнуло, когда карета
остановилась на рысях
перед крыльцом. А он не успел дорогой обдумать и того, в каком порядке сделает он свой «подход», с чего начнет: будет ли мягко упрекать или не намекнет вовсе на газетную статейку? Вылезать из кареты надо. Дверь отворилась. Его принимал швейцар.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья
остановилась на
крыльце, не переставая ужасаться
перед своею душевною мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.