Неточные совпадения
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь
в тех летах,
в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь
в свет, где первый
шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные
в своих понятиях, сердца, развращенные
в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей
остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Сережа опустился
в постель и зарыдал, закрыв лицо руками. Анна отняла эти руки, еще раз поцеловала его мокрое лицо и быстрыми
шагами вышла
в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он
остановился и наклонил голову.
Когда экипаж
остановился, верховые поехали
шагом. Впереди ехала Анна рядом с Весловским. Анна ехала спокойным
шагом на невысоком плотном английском кобе со стриженою гривой и коротким хвостом. Красивая голова ее с выбившимися черными волосами из-под высокой шляпы, ее полные плечи, тонкая талия
в черной амазонке и вся спокойная грациозная посадка поразили Долли.
Вернувшись домой к Петру Облонскому, у которого он
остановился в Петербурге, Степан Аркадьич нашел записку от Бетси. Она писала ему, что очень желает докончить начатый разговор и просит его приехать завтра. Едва он успел прочесть эту записку и поморщиться над ней, как внизу послышались грузные
шаги людей, несущих что-то тяжелое.
Отойдя
шагов 40 и зайдя за куст бересклета
в полном цвету с его розовокрасными сережками, Сергей Иванович, зная, что его не видят,
остановился.
Запах их всё сильнее и сильнее, определеннее и определеннее поражал ее, и вдруг ей вполне стало ясно, что один из них тут, за этою кочкой,
в пяти
шагах пред нею, и она
остановилась и замерла всем телом.
И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке
в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что̀ ей надо делать. Быстрым, легким
шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она
остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.
— Славная вещь, славная вещь… — повторял Порфирий Петрович, как будто задумавшись вдруг о чем-то совсем другом, — да! славная вещь! — чуть не вскрикнул он под конец, вдруг вскинув глаза на Раскольникова и
останавливаясь в двух
шагах от него. Это многократное глупенькое повторение, что казенная квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.
По обыкновению своему, он, оставшись один, с двадцати
шагов впал
в глубокую задумчивость. Взойдя на мост, он
остановился у перил и стал смотреть на воду.
В контору надо было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она была тут
в двух
шагах. Но, дойдя до первого поворота, он
остановился, подумал, поворотил
в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может быть, безо всякой цели, а может быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел
в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что стоит у тогодома, у самых ворот. С того вечера он здесь не был и мимо не проходил.
Человек
остановился на пороге, посмотрел молча на Раскольникова и ступил
шаг в комнату. Он был точь-в-точь как и вчера, такая же фигура, так же одет, но
в лице и во взгляде его произошло сильное изменение: он смотрел теперь как-то пригорюнившись и, постояв немного, глубоко вздохнул. Недоставало только, чтоб он приложил при этом ладонь к щеке, а голову скривил на сторону, чтоб уж совершенно походить на бабу.
И, однако ж,
в стороне,
шагах в пятнадцати, на краю бульвара,
остановился один господин, которому, по всему видно было, очень бы хотелось тоже подойти к девочке с какими-то целями.
Дуня подняла револьвер и, мертво-бледная, с побелевшею, дрожавшею нижнею губкой, с сверкающими, как огонь, большими черными глазами, смотрела на него, решившись, измеряя и выжидая первого движения с его стороны. Никогда еще он не видал ее столь прекрасною. Огонь, сверкнувший из глаз ее
в ту минуту, когда она поднимала револьвер, точно обжег его, и сердце его с болью сжалось. Он ступил
шаг, и выстрел раздался. Пуля скользнула по его волосам и ударилась сзади
в стену. Он
остановился и тихо засмеялся...
Одинцова раза два — прямо, не украдкой — посмотрела на его лицо, строгое и желчное, с опущенными глазами, с отпечатком презрительной решимости
в каждой черте, и подумала: «Нет… нет… нет…» После обеда она со всем обществом отправилась
в сад и, видя, что Базаров желает заговорить с нею, сделала несколько
шагов в сторону и
остановилась.
В нескольких
шагах от этой группы почтительно
остановились молодцеватый, сухой и колючий губернатор Баранов и седобородый комиссар отдела художественной промышленности Григорович, который делал рукою
в воздухе широкие круги и шевелил пальцами, точно соля землю или сея что-то. Тесной, немой группой стояли комиссары отделов, какие-то солидные люди
в орденах, большой человек с лицом нехитрого мужика, одетый
в кафтан, шитый золотом.
— Клим! — звала она голосом мужчины. Клим боялся ее; он подходил осторожно и, шаркнув ногой, склонив голову,
останавливался в двух
шагах от кровати, чтоб темная рука женщины не достала его.
Было почти приятно смотреть, как Иван Дронов,
в кургузенькой визитке и соломенной шляпе, спрятав руки
в карманы полосатых брюк, мелкими
шагами бегает полчаса вдоль стены, наклонив голову, глядя под ноги себе, или вдруг, точно наткнувшись на что-то,
остановится и щиплет пальцами светло-рыжие усики.
Она всматривалась
в даль, указывала Райскому какое-нибудь плывущее судно, иногда шла неровными, слабыми
шагами,
останавливалась, переводя дух и отряхивая пряди волос от лица.
Тот прокрадывался к окнам, Райский шел за ним и
остановился в нескольких
шагах. Незнакомец приподнялся до окна Леонтья и вдруг забарабанил что есть мочи
в стекло.
Верочка была с черными, вострыми глазами, смугленькая девочка, и уж начинала немного важничать, стыдиться шалостей: она скакнет два-три
шага по-детски и вдруг
остановится и стыдливо поглядит вокруг себя, и пойдет плавно, потом побежит, и тайком, быстро, как птичка клюнет, сорвет ветку смородины, проворно спрячет
в рот и сделает губы смирно.
Она, миновав аллею, умерила
шаг и
остановилась на минуту перевести дух у канавы, отделявшей сад от рощи. Потом перешла канаву, вошла
в кусты, мимо своей любимой скамьи, и подошла к обрыву. Она подобрала обеими руками платье, чтоб спуститься…
Кругом горы теряли с каждым
шагом угрюмость, и мы незаметно выехали из ущелья, переехали речку, мостик и часов
в пять
остановились на полчаса у маленькой мызы Клейнберг.
Я сделал
шаг и
остановился в недоумении,
в огорчении: как, и под этим небом, среди ярко блещущих красок моря зелени… стояли три знакомые образа
в черном платье,
в круглых шляпах!
Он не вдруг подошел: сделает два
шага и
остановится в нерешимости; наконец подошел.
Все они — молодые, старые, худые, толстые, бледные, красные, черные, усатые, бородатые, безбородые, русские, татары, евреи — выходили, звеня кандалами и бойко махая рукой, как будто собираясь итти куда-то далеко, но, пройдя
шагов 10,
останавливались и покорно размещались, по 4
в ряд, друг за другом.
Когда загремел замок, и Маслову впустили
в камеру, все обратились к ней. Даже дочь дьячка на минуту
остановилась, посмотрела на вошедшую, подняв брови, но, ничего не сказав, тотчас же пошла опять ходить своими большими, решительными
шагами. Кораблева воткнула иголку
в суровую холстину и вопросительно через очки уставилась на Маслову.
Увидав Нехлюдова, она вспыхнула,
остановилась как бы
в нерешительности, а потом нахмурилась и, опустив глаза, быстрыми
шагами направилась к нему по полосушке коридора.
— Пожалуйте, — обратился молодой чиновник к Нехлюдову, легким
шагом подходя к двери кабинета, отворяя ее и
останавливаясь в ней.
Алеша
остановился пред ним
в двух
шагах, вопросительно смотря на него.
— Кабарга! — шепнул Дерсу на мой вопросительный взгляд. Минуты через две я увидел животное, похожее на козулю, только значительно меньше ростом и темнее окраской. Изо рта ее книзу торчали два тонких клыка. Отбежав
шагов 100, кабарга
остановилась, повернула
в нашу сторону свою грациозную головку и замерла
в выжидательной позе.
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к прошли мы с час. Вдруг Дерсу
остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы спустились к реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана
в 100
шагах, из него выскочил человек с ружьем
в руках. Это был удэгеец Янсели с реки Нахтоху. Он только что пришел с охоты и готовил себе обед. Котомка его лежала на земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
Тигр не шел прямо, а выбирал такие места, где было меньше снегу, где гуще были заросли и больше бурелома.
В одном месте он взобрался на поваленное дерево и долго стоял на нем, но вдруг чего-то испугался, прыгнул на землю и несколько метров полз на животе. Время от времени он
останавливался и прислушивался; когда мы приближались, то уходил сперва прыжками, а потом
шагом и рысью.
Стрелки принялись таскать дрова, а солон пошел
в лес за сошками для палатки. Через минуту я увидел его бегущим назад. Отойдя от скалы
шагов сто, он
остановился и посмотрел наверх, потом отбежал еще немного и, возвратившись на бивак, что-то тревожно стал рассказывать Дерсу. Гольд тоже посмотрел на скалу, плюнул и бросил топор на землю.
Как я ни нюхал воздух, никакого запаха не ощущал. Дерсу осторожно двинулся вправо и вперед. Он часто
останавливался и принюхивался. Так прошли мы
шагов полтораста. Вдруг что-то шарахнулось
в сторону. Это была дикая свинья и с нею полугодовалый поросенок. Еще несколько кабанов бросилось врассыпную. Я выстрелил и уложил поросенка.
Но он не отбежал еще пятидесяти
шагов, как вдруг
остановился, словно вкопанный. Знакомый, слишком знакомый голос долетел до него. Маша пела. «Век юный, прелестный», — пела она; каждый звук так и расстилался
в вечернем воздухе — жалобно и знойно. Чертопханов приник ухом. Голос уходил да уходил; то замирал, то опять набегал чуть слышной, но все еще жгучей струйкой…
Не успел я ему ответить, не успела собака моя с благородной важностью донести до меня убитую птицу, как послышались проворные
шаги, и человек высокого росту, с усами, вышел из чащи и с недовольным видом
остановился передо мной. Я извинился, как мог, назвал себя и предложил ему птицу, застреленную
в его владениях.
Люди начали снимать с измученных лошадей вьюки, а я с Дерсу снова пошел по дорожке. Не успели мы сделать и 200
шагов, как снова наткнулись на следы тигра. Страшный зверь опять шел за нами и опять, как и
в первый раз, почуяв наше приближение, уклонился от встречи. Дерсу
остановился и, оборотившись лицом
в ту сторону, куда скрылся тигр, закричал громким голосом,
в котором я заметил нотки негодования...
Я просил Дерсу указать мне данные, на основании которых он заключил, что кабарга боялась. То, что рассказал он мне, было опять так просто и ясно. Кабарга шла ровным
шагом, затем
остановилась и пошла осторожней, потом шарахнулась
в сторону и побежала прыжками. На свежевыпавшем снегу все это видно как на ладони. Я хотел идти дальше, но Дерсу остановил меня.
Ночь была темна, небо покрыто тучами,
в двух
шагах от себя нельзя было ничего видеть, но Марья Кириловна шла
в темноте по знакомым дорожкам и через минуту очутилась у беседки; тут
остановилась она, дабы перевести дух и явиться перед Дефоржем с видом равнодушным и неторопливым. Но Дефорж стоял уже перед нею.
Чрез низкие ворота города (старинная стена из булыжника окружала его со всех сторон, даже бойницы не все еще обрушились) мы вышли
в поле и, пройдя
шагов сто вдоль каменной ограды,
остановились перед узенькой калиткой.
Я остался один
в этом замурованном склепе и прошел по колено
в бурлящей воде
шагов десять.
Остановился. Кругом меня был мрак. Мрак непроницаемый, полнейшее отсутствие света. Я повертывал голову во все стороны, но глаз мой ничего не различал.
Третий был совсем юноша,
в новой крестьянской одежде, с бледным и как будто слегка испуганным лицом; его
шаги были неуверенны, и по временам он
останавливался, как будто прислушиваясь к чему-то назади и мешая движению товарищей.
Однако, пройдя несколько
шагов, незнакомка
остановилась. Две-три секунды прошло
в молчании. Она перебирала
в это время букет полевых цветов, который держала
в руках, а он ждал ответа.
В этой остановке и последовавшем за нею молчании он уловил оттенок умышленного пренебрежения.
Однажды Петрик был один на холмике над рекой. Солнце садилось,
в воздухе стояла тишина, только мычание возвращавшегося из деревни стада долетало сюда, смягченное расстоянием. Мальчик только что перестал играть и откинулся на траву, отдаваясь полудремотной истоме летнего вечера. Он забылся на минуту, как вдруг чьи-то легкие
шаги вывели его из дремоты. Он с неудовольствием приподнялся на локоть и прислушался.
Шаги остановились у подножия холмика. Походка была ему незнакома.
Она не успела еще сойти с лестницы на дорогу (огибающую кругом парк), как вдруг блестящий экипаж, коляска, запряженная двумя белыми конями, промчалась мимо дачи князя.
В коляске сидели две великолепные барыни. Но, проехав не более десяти
шагов мимо, коляска вдруг
остановилась; одна из дам быстро обернулась, точно внезапно усмотрев какого-то необходимого ей знакомого.
Богомольцы приходили поодиночке,
останавливались, крестились, кланялись на все стороны;
шаги их звенели
в пустоте и тишине, явственно отзываясь под сводами.
Лаврецкий очутился
в саду, сделал несколько
шагов по липовой аллее и вдруг
остановился в изумлении: он узнал сад Калитиных.
Ему приходилось делать большие обходы, чтобы не попасть на глаза Шишке, а Мина Клейменый вел все вперед и вперед своим ровным старческим
шагом. Петр Васильич быстро утомился и даже вспотел. Наконец Мина
остановился на краю круглого болотца, которое выливалось ржавым ручейком
в Мутяшку.
Девочка сделала несколько
шагов вперед и
остановилась в нерешительности. Егор не шевелился с места и угрюмо смотрел то на заплетенные
в две косы русые волосы девочки, то на выставлявшиеся из-под платья белые оборочки кальсон.
Был серый час; Лиза сидела
в уголке дивана; Евгения Петровна скорыми
шагами ходила из угла
в угол комнаты, потом
остановилась у фортепиано, села и, взяв два полные аккорда, запела «Плач Ярославны», к которому сама очень удачно подобрала голос и музыку.