Неточные совпадения
Он приехал к Брянскому, пробыл у него пять минут и поскакал назад. Эта быстрая езда успокоила его. Всё тяжелое, что было в его отношениях к Анне, вся неопределенность,
оставшаяся после их разговора, всё выскочило из его головы; он с наслаждением и волнением думал теперь о скачке, о том, что он всё-таки поспеет, и изредка ожидание счастья свидания нынешней
ночи вспыхивало ярким светом в его воображении.
Старик, сидевший с ним, уже давно ушел домой; народ весь разобрался. Ближние уехали домой, а дальние собрались к ужину и ночлегу в лугу. Левин, не замечаемый народом, продолжал лежать на копне и смотреть, слушать и думать. Народ,
оставшийся ночевать в лугу, не спал почти всю короткую летнюю
ночь. Сначала слышался общий веселый говор и хохот за ужином, потом опять песни и смехи.
Вон и риф, с пеной бурунов, еще вчера грозивший нам смертью! «Я в бурю всю
ночь не спал и молился за вас, — сказал нам один из
оставшихся американских офицеров, кажется методист, — я поминутно ждал, что услышу пушечные выстрелы».
Когда весь табак перетрется со смесью, его вспрыскивать
оставшимся одним золотником розового масла и перемешивать руками. Затем насыпать в бутылки; насыпав в бутылки табак, закубрить его пробкой и завязать пузырем, поставить их на печь дней на пять или на шесть, а на
ночь в печку ставить, класть их надо в лежачем положении. И табак готов».
Ш. А кто ему их даст? Я в первую
ночь так не обезумею, чтобы ему отдать все мое имение; уже то время давно прошло. Табакерочка золотая, пряжки серебряные и другая дрянь,
оставшаяся у меня в закладе, которой с рук нельзя сбыть. Вот весь барыш любезного моего женишка. А если он неугомонно спит, то сгоню с постели.
— Когда лучше узнаю историю, то и обсужу это! — отвечал Павел тоже сухо и ушел; но куда было девать
оставшиеся несколько часов до
ночи? Павлу пришла в голову мысль сходить в дом к Есперу Иванычу и посмотреть на те места, где он так счастливо и безмятежно провел около года, а вместе с тем узнать, нет ли каких известий и от Имплевых.
Ураган ринулся к Ярославлю, оставляя следы разрушения более чем на сотни верст; было много убитых и раненых.
Ночью в районе урагана, среди обломков в Лефортове и в роще горели костры, у которых грелись рабочие и жители,
оставшиеся без крова.
Все это сцены, известные меж теми, что попадали с мякины на хлеб; но рядом с этим шли и другие, тоже, впрочем, довольно известные сцены, разыгрываемые
оставшимися без хлеба:
ночами, по глухим и уединенным улицам города, вдруг ни с того ни с сего начали показываться черти.
Благословив на
ночь оставшихся детей и облачившись в меховые одежды, князь и княгиня направились к крыльцу; Ирина в жиденьком коротеньком салопчике, — уж как же ненавидела она этот салопчик! молча последовала за ними.
Кроме него, только два человека были в институте — Панкрат и то и дело заливающаяся слезами экономка Марья Степановна, бессонная уже третью
ночь, которую она проводила в кабинете профессора, ни за что не желающего покинуть свой единственный
оставшийся потухший ящик.
Затем он внимательно обошел всех
оставшихся, всматриваясь им в лица и опрашивая их таинственными словами, составлявшими пропуск нынешней
ночи.
От грома первая перекрестилась Софья,
оставшаяся до самого появления Чацкого, когда Молчалин уже ползал у ног ее, все той же бессознательной Софьей Павловной, с той же ложью, в какой ее воспитал отец, в какой он прожил сам, весь его дом и весь круг. Еще не опомнившись от стыда и ужаса, когда маска упала с Молчалина, она прежде всего радуется, что «
ночью все узнала, что нет укоряющих свидетелей в глазах!»
Ночь была темна, а в нашей повозке, конечно, еще темнее. Колеса стучали по крепко замерзшим колеям, над головой чуть маячит переплет обтянутого кожей верха: он казался темным полукругом, и трудно было даже разобрать, действительно ли это переплет над самой головой или темная туча, несущаяся за нами в вышине. Фартук был задернут, и в небольшое пространство,
оставшееся открытым, то и дело залетали к нам из темноты острые снежинки, коловшие лицо, точно иглами.
Ужас и уныние шли вместе с холерой; вечером и на рассвете по всем церквам гудел колокольный звон, чтобы во всю
ночь между звонами никто не смел выходить на улицу; на перекрестках дымились смрадные кучи навоза, покойников возили по
ночам арестанты в пропитанных дегтем рубахах, по домам жгли бесщадно все
оставшееся после покойников платье, лекаря ходили по домам и все опрыскивали хлором, по народу расходились толки об отравлении колодцев…
Ей казалось, что Кора не принадлежит ей с той минуты, как другая, чужая женщина заменила ее у колыбели ее дочери. Теперь уже девочка отнята от груди, но бывшая кормилица,
оставшаяся в няньках, продолжает проводить с ней часть дня и все
ночи.
Это был не кто иной, как Семен Иванович Карасев,
оставшийся в живых и поседевший в одну
ночь, проведенную в беспамятстве, около трупа несчастной Аленушки и не менее несчастной Агафьи Тихоновны.
Ночью у него сделался сильный жар. Он начал метаться и бредить и разбудил
оставшегося у него ночевать Ртищева.
Долго в размышлении стояла осиротевшая шайка; наконец решили выбрать трех уполномоченных послов и послать к становому в Пропойск с предложением сдачи без всякой капитуляции, только с просьбой прибыть поспешней, дабы предупредить нападение крестьян.
Ночью прибыл становой, насчитал 140 человек
оставшихся под ружьем, обезоружил их и на другой день торжественно вступил в Пропойск с приведенной им главной армией, положившей перед ним оружие.
Накануне загадочного события, т. е. 26 января, и при наступлении
ночи, как умершие, так и прочие умалишенные,
оставшиеся в живых, не жаловались ни на какие болезненные припадки.
Для начала он, разумеется, описывал в них только свою встречу с Фебуфисом и как они оба в первую же
ночь «напились по-старинному, вспоминая всех далеких
оставшихся в Риме друзей», а потом писал о столице герцога, о ее дорого стоящих, но не очень важных по монтировке музеях, о состоянии искусства, о его технике и направлении и о предъявляемых к нему здесь требованиях.
Когда Мигурского увели,
оставшийся один Трезорка, махая хвостиком, стал ласкаться к нему. Он привык к нему во время дороги. Казак вдруг отслонился от тарантаса, сорвал с себя шапку, швырнул ее изо всех сил наземь, откинул ногой от себя Трезорку и пошел в харчевню. В харчевне он потребовал водки и пил день и
ночь, пропил все, что было у него и на нем, и только на другую
ночь, проснувшись в канаве, перестал думать о мучившем его вопросе: хорошо ли он сделал, донеся начальству о полячкином муже в ящике?