Неточные совпадения
Злые
языки воспользовались было этим и стали намекать на какую-то старинную дружбу, на поездку за границу вместе; но в отношениях ее к нему не проглядывало ни тени какой-нибудь затаившейся
особенной симпатии, а это бы прорвалось наружу.
Из этих дружеских отношений между отцом и дочерью постепенно выработался совершенно
особенный склад жизни на половине Василья Назарыча: другие разговоры, интересы и даже самый
язык.
Бабы-мочеганки действительно заговорили о своем хлебе раньше мужиков, и бабьи
языки работали с
особенным усердием.
Эти разговоры в особенности раздражали меня. Все они велись в одной и той же форме, все одинаково не имели никакого содержания, кроме совершенно бессмысленной укоризны. На русском
языке даже выработался
особенный термин для характеристики подобных разговоров. Этот термин:"собачиться".
Вам как-то начинает представляться, что
язык у него во рту, должно быть, какой-нибудь
особенной формы, какой-нибудь необыкновенно длинный и тонкий, ужасно красный и с чрезвычайно вострым, беспрерывно и невольно вертящимся кончиком.
Помню, он все мне силился растолковать на своем полурусском
языке какую-то
особенную, им самим выдуманную астрономическую систему.
Потом послышался говор на том
особенном, гортанном
языке, которым говорят чеченцы.
Сначала в Москве ее носили на руках, считали за
особенную рекомендацию на светское значение ездить к графине; но мало-помалу желчный
язык ее и нестерпимая надменность отучили от ее дома почти всех.
— Ну, это дело
особенное, — объяснил Пепко, — Фрей знает три
языка…
Шалимов. И я не понимаю… но чувствую. Иду по улице и вижу каких-то людей… У них совершенно
особенные физиономии… и глаза… Смотрю я на них и чувствую: не будут они меня читать… не интересно им это… А зимой читал я на одном вечере и тоже… вижу — смотрит на меня множество глаз, внимательно, с любопытством смотрят, но это чужие мне люди, не любят они меня. Не нужен я им… как латинский
язык… Стар я для них… и все мои мысли — стары… И я не понимаю, кто они? Кого они любят? Чего им надо?
— О да! — Ирина вздохнула. — Тут есть
особенные причины… Вы, конечно, слыхали про Элизу Бельскую… Вот та, что умерла в позапрошлом году такой ужасной смертью?.. Ах, да ведь я забыла, что вам неизвестны наши истории… К счастью, к счастью, неизвестны. Оh, quelle chance! Наконец-то, наконец один человек, живой человек, который нашего ничего не знает! И по-русски можно с ним говорить, хоть дурным
языком, да русским, а не этим вечным приторным, противным, петербургским французским
языком!
Долинский присел к столику с каким-то
особенным тщанием и серьезностью, согрел на кофейной конфорке спирт, смешал его с уксусом, попробовал эту смесь на
язык и постучался в Дашины двери. Ответа не было. Он постучался в другой раз — ответа тоже нет.
На кадетском
языке того времени для занимавшихся таким недостойным делом, как пересказ чего-нибудь и вообще искательство перед начальством, было
особенное выражение «подъегозчик», и этого преступления кадеты никогда не прощали.
Со второго класса прибавлялся ежедневно час для греческого
языка, с 11 1/2 ч. до 12 1/2; и если я по этому
языку на всю жизнь остался хром, то винить могу только собственную неспособность к
языкам и в видах ее отсутствие в школе туторства. Ведь другие же мальчики начинали учиться греческой азбуке в один час со мною. И через год уже без
особенного затруднения читали «Одиссею», тогда как я, не усвоив себе с первых пор основательно производства времен, вынужден был довольствоваться сбивчивым навыком.
Я знал, что, когда дело было
особенной важности, девушки бросали работу и собирались слушать решающие приговоры Елизаветы Николаевны, которая, еще плохо владея русским
языком, тем не менее до тонкости знала весь народный быт, начиная с крестинных, свадебных и похоронных обрядов, и которой раньше всех было известно, что у садовника Иллариона такой касарецкий (Убитый под Рождество боров), какого никто не видывал.
На чтениях было скучно, хотелось уйти в Татарскую слободу, где живут какой-то
особенной, чистоплотной жизнью добродушные, ласковые люди; они говорят смешно искаженным русским
языком; по вечерам с высоких минаретов их зовут в мечети странные голоса муэдзинов, — мне думалось, что у татар вся жизнь построена иначе, незнакомо мне, не похоже на то, что я знаю и что не радует меня.
Учителя немецкого
языка, все как на подбор, были педантичны, строги и до смешного скупы на хорошие отметки. Их ненавидели и травили. Зато с живыми, веселыми французами жили по-дружески, смеялись, острили на их уроках, хлопали их по плечу. Если французский
язык был в начале и в конце классных занятий, то
особенным шиком считалось вместо молитвы до и после ученья прочитать, например, «Чижика» или «Эндер бэндер козу драл».
Совсем чужие, совсем
особенные, совсем не имеющие
языка, они глухим молчанием тайны окружали размышляющего Искариота, и хотелось, чтобы он поскорее начал говорить, шевелиться, даже лгать.
Заметка приведена мною совершенно точно; в ней так-таки и напечатано: «какая-то
особенная привилегия» и «непонятный обычай». По отношению к какому другому работнику повернется
язык даже у того же г-на А. П-ва сказать, что отдыхать в праздники есть
особенная привилегия, и не тревожить себя по ночам — непонятный обычай? По отношению к самому себе г. А. П-в навряд ли нашел бы такой обычай особенно непонятным.
Он отлично владел французским, весьма порядочно русским и недурно немецким
языками, да при этом еще отличался польски-изящною развязностью манер и тою
особенною наглостью, которая повсюду растворяла ему любые двери.
Переведенное на религиозный
язык, т. е. на
язык отрицательного богословия, кантовское учение о вещи в себе, установляющее права веры («практического разума») и открывающее двери мистике, получает совершенно
особенное значение.
— Володя, за что вы меня презираете? — спросила она живо. — Вы говорите со мной каким-то
особенным, простите, фатовским
языком, как не говорят с друзьями и с порядочными женщинами. Вы имеете успех как ученый, вы любите науку, но отчего вы никогда не говорите со мной о науке? Отчего? Я недостойна?
Немецкая печать лежала на всей городской культуре с сильной примесью народного, то есть эстонского, элемента.
Языки слышались на улицах и во всех публичных местах, лавках, на рынке почти исключительно — немецкий и эстонский. В базарные дни наезжали эстонцы, распространяя запах своей махорки и
особенной чухонской вони, которая бросилась мне в нос и когда я попал в первый раз на базарную площадь Ревеля, в 90-х годах.
Разговорный
язык его, особенно в рассказах личной жизни, отличался совсем
особенным складом. Писал он для печати бойко, легко, но подчас несколько расплывчато. Его проза страдала тем же, чем и разговор: словоохотливостью, неспособностью сокращать себя, не приплетать к главному его сюжету всяких попутных эпизодов, соображений, воспоминаний.
Потом к нему в степь, почему-то в то самое место, где он находится, приходит ослепленный Глостер, его отец, ведомый стариком, и говорит тем
особенным шекспировским
языком, главная особенность которого в том, что мысли зарождаются или из созвучия слов, или из контрастов, тоже о превратностях судьбы.
Поразительное сходство между обеими девочками, видимо, не обращало
особенного внимания княгини. Злые
языки говорили, что она знала причину этого сходства, а еще более злые утверждали, что из-за этого сходства мать девочки сошла в преждевременную могилу и что в быстром развитии смертельной болезни Ульяны не безучастна была княгиня Васса Семеновна. Как бы то ни было, но девочки были почти погодки и за несколько лет стали задушевными подругами.
Через несколько времени все, что я видел великого, ужасного, прекрасного в мире, все, что теснилось в грудь мою, я хотел высказать, но высказать не простым разговорным
языком; нет, по своенравному, странному характеру своему, я хотел это выполнить каким-то
особенным, размеренным
языком, о котором дал мне понятие один английский купец, приезжавший каждое лето в Торнео и оттуда заходивший всегда в нашу деревушку для покупки кож.
— Eh, mon cher vicomte, — вмешалась Анна Павловна, — l’Urope (она почему то выговаривала l’Urope, как
особенную тонкость французского
языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l’Urope ne sera jamais notre alliée sincère. [ — Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашею искреннею союзницей.]
Ежели и было что-нибудь
особенное в Пьере, то только его не робкий, сосредоточенно-задумчивый вид, и французский
язык, на котором он удивительно для французов хорошо изъяснялся.