Неточные совпадения
— К чему ведет нас безответственный критицизм? — спросил он и, щелкнув пальцами правой руки по книжке, продолжал: — Эта книжка озаглавлена «Исповедь человека XX века». Автор, некто Ихоров, учит: «Сделай в самом себе лабораторию и разлагай в себе все человеческие желания, весь человеческий
опыт прошлого». Он прочитал «Слепых» Метерлинка и сделал вывод: все
человечество слепо.
Париж — мировой
опыт нового
человечества, очаг великих начинаний и дерзновенных экспериментов.
Это давно уже обнаружено горьким
опытом жизни европейского
человечества, который должен был бы научить нас недоверию к чисто внешним формам и к прекрасной фразеологии равенства, братства и свободы.
В мечтах я нередко, говорит, доходил до страстных помыслов о служении
человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не в состоянии прожить ни с кем в одной комнате, о чем знаю из
опыта.
Вот почему
опыт современного
человечества социально и научно победить страдание и сделать людей счастливыми есть безумие.
Началась эпоха самоутверждения безбожного
человечества, тяжелый
опыт, который должен был быть изжит до конца, прежде чем
человечество могло вступить на путь богочеловеческий, прежде чем была религиозно сознана истинная антропология, не бесчеловечная антропология исторического христианства, не безбожная антропология гуманизма, а антропология богочеловеческая.
Религиозно-космический процесс воздействия Божества на
человечество еще не закончился, и вся драма человека новой истории, весь новый
опыт подготовляют материны для нового откровения.
Почему великая, святая идея теократии, Града Божьего, стала ненавистной новому
человечеству, почему оно отказалось от томления по небу, почему ничего не вышло с грандиозным
опытом охристианить мир без остатка?
«Неужели я трус и тряпка?! — внутренне кричал Лихонин и заламывал пальцы. — Чего я боюсь, перед кем стесняюсь? Не гордился ли я всегда тем, что я один хозяин своей жизни? Предположим даже, что мне пришла в голову фантазия, блажь сделать психологический
опыт над человеческой душой,
опыт редкий, на девяносто девять шансов неудачный. Неужели я должен отдавать кому-нибудь в этом отчет или бояться чьего-либо мнения? Лихонин! Погляди на
человечество сверху вниз!»
— Нет, нет, дедушка, в вас все-таки, простите меня, говорит прежняя обида… А вы свой несчастный
опыт переносите на все
человечество. Возьмите хоть нас с Васей. Разве можно назвать наш брак несчастливым?
То же и с той массой людей, которая всегда не один по одному, а всегда сразу под влиянием нового общественного мнения переходит от одного устройства жизни к другому. Масса эта всегда своей инертностью препятствует быстрым, не проверенным мудростью людской, частым переходам от одного устройства жизни к другому и надолго удерживает всякую долгим
опытом борьбы проверенную, вошедшую в сознание
человечества истину.
Хотелось бы ему что-то им высказать, на что-то указать, дать какие-то полезные советы; но когда он начинал говорить, то неясно понимаемые им чувства и мысли не облекались в приличное слово, и ограничивался он обыкновенными пошлыми выражениями, тем не менее исполненными вечных нравоучительных истин, завещанных нам опытною мудростью давно живущего
человечества и подтверждаемых собственным нашим
опытом.
— Эй, юноша, того-этого, не баламуть! Раз имеешь личное, то живи по закону, а недоволен, так жди нового! Убийство, скажу тебе по
опыту, дело страшное, и только тот имеет на него право, у кого нет личного. Только тот, того-этого, и выдержать его может. Ежели ты не чист, как агнец, так отступись, юноша! По
человечеству, того-этого, прошу!
— «
Опыт решения социального вопроса по последним данным науки и на основании указаний практики, поскольку он касается всего
человечества вообще, русского народа в частности и приисков в особенности…»
— А ты не хочешь послужить
человечеству своим
опытом?
Если
опыты эти помогут раскрыть истину в столь важном деле, то страданием нескольких лиц
человечество еще не очень дорого заплатит за истинно полезный и практический результат».
Поэтому совершенно нет нужды каждому в своем личном
опыте веры иметь все содержание данного религиозного учения, подобно тому как нет необходимости для того, чтобы постигнуть природу науки, пройти весь научный путь
человечества в своем личном
опыте, достаточно познать ее на любом частном случае.
Вся история
человечества, что касается религиозного его самосознания, превращается в какую-то совершенно неразрешимую загадку или просто нелепость, если не признать, что она опирается на живой религиозный
опыт, т. е. если не принять, что все народы как-то видели и знали свои божества, знали о них не из одного «катехизиса».
Дело идет о типе:
человечество — просто материал для
опыта, колоссальный излишек неудавшегося, — поле обломков».
Опыт пророческой духовности, всегда активной и творческой, есть пламенный призыв к служению миру и
человечеству, но при свободе от мира, при свободе от велений общества.
Огонь, горевший в груди Эренштейна, скоро сообщался вновь душе художника, и Аристотель, забывая горькие
опыты, присоединял свои мечты к его мечтам, созидал с ним храмы науке, любви к
человечеству, всему прекрасному и обещал Антону помогать ему во всем.
Сознание Исаака Сирианина может быть лишь героическим делом личности, но как руководство для жизнеустроения
человечества, чуждого личного
опыта Исаака Сирианина, оно может явиться источником омертвения человека.
Историки, по старой привычке признания божественного участия в делах
человечества, хотят видеть причину события в выражении воли лицà, облеченного властью; но заключение это не подтверждается ни рассуждением, ни
опытом.
Если бы область человеческого знания ограничивалась одним отвлеченным мышлением, то, подвергнув критике то объяснение власти, которое дает наука,
человечество пришло бы к заключению, что власть есть только слово и в действительности не существует. Но для познавания явлений, кроме отвлеченного мышления, человек имеет орудие
опыта, на котором он поверяет результаты мышления. И
опыт говорит, что власть не есть слово, но действительно существующее явление.
Но движение это нужно прежде всего мыслить не как внешнюю унию, а как внутреннее обращение двух половин христианского
человечества друг к другу с любовью, не отказываясь от своеобразного
опыта каждой из половин.