Неточные совпадения
У
одного из восторжествовавших даже был вплоть сколот носос, по выражению бойцов, то есть весь размозжен
нос, так что не
оставалось его на лице и на полпальца.
Она звала его домой, говорила, что она воротилась, что «без него скучно», Малиновка опустела, все повесили
нос, что Марфенька собирается ехать гостить за Волгу, к матери своего жениха, тотчас после дня своего рождения, который будет на следующей неделе, что бабушка
останется одна и пропадет с тоски, если он не принесет этой жертвы… и бабушке, и ей…
— Умненько я сделал, баушка? Комар
носу не подточит… Всех отвел и
остался один, сам большой — сам маленький.
Как он кричал, этот Вася, когда фельдшер с Таисьей принялись вправлять вывихнутую руку! Эти крики были слышны в господском доме, так что Нюрочка сначала заперлась в своей комнате, а потом закрыла голову подушкой. Вообще происходило что-то ужасное, чего еще не случалось в господском доме. Петр Елисеич тоже помогал производить мучительную операцию, сам бледный как полотно. Безучастным
оставался один Сидор Карпыч, который преспокойно расхаживал по конторе и даже что-то мурлыкал себе под
нос.
Свидетели этого прощанья: Ванька — заливался сам горькими слезами и беспрестанно утирал себе
нос, Симонов тоже был как-то серьезнее обыкновенного, и
один только Плавин
оставался ко всему этому безучастен совершенно.
Но не ясно ли: блаженство и зависть — это числитель и знаменатель дроби, именуемой счастьем. И какой был бы смысл во всех бесчисленных жертвах Двухсотлетней Войны, если бы в нашей жизни все-таки еще
оставался повод для зависти. А он
оставался, потому что
оставались носы «пуговицей» и
носы «классические» (наш тогдашний разговор на прогулке), потому что любви
одних добивались многие, других — никто.
Дело ясное: все искатели на попятный, все женихи прочь, морген фри,
нос утри,
один поэт
остался бы верен с раздавленным в груди сердцем.
Егор Егорыч,
оставшись один, хотел было (к чему он всегда прибегал в трудные минуты своей жизни) заняться умным деланием, и когда ради сего спустил на окнах шторы, запер входную дверь, сжал для полного безмолвия свои уста и, постаравшись сколь возможно спокойнее усесться на своем кресле, стал дышать не грудью, а
носом, то через весьма короткое время начинал уже чувствовать, что силы духа его сосредоточиваются в области сердца, или — точнее — в солнечном узле брюшных нервов, то есть под ложечкой; однако из такого созерцательного состояния Егор Егорыч был скоро выведен стуком, раздавшимся в его дверь.
Припомни мое слово: скоро ни
одной приходской церкви не
останется во владении у гетмана и он, со своей польской ордою, не будет сметь из Кремля
носа показать.
Не проехали еще и десяти верст, а он уже думал: «Пора бы отдохнуть!» С лица дяди мало-помалу сошло благодушие, и
осталась одна только деловая сухость, а бритому, тощему лицу, в особенности когда оно в очках, когда
нос и виски покрыты пылью, эта сухость придает неумолимое, инквизиторское выражение.
Заткнув оба уха большими пальцами, а остальными плотно придавив зажмуренные глаза и качаясь взад и вперед, зубрила иногда в продолжение целого часа повторял
одну и ту же фразу: «Для того чтобы найти общее наименьшее кратное двух или нескольких чисел… для того чтоб найти… чтоб найти… чтоб найти…» Но смысл этих слов
оставался для него темен и далек, а если, наконец, и запечатлевалась в уме его целая фраза, то стоило резвому товарищу подбежать и вырвать книгу из-под
носа зубрилы или стукнуть его мимоходом по затылку, как все зазубренное с таким великим трудом мгновенно выскакивало из его слабой головы.
Оставшись один, Хозаров целый почти час ходил, задумавшись, по комнате; потом прилег на диван, снова встал, выкурил трубку и выпил водки. Видно, ему было очень скучно: он взял было журнал, но недолго начитал. «Как глупо нынче пишут, каких-то уродов выводят на сцену!» — произнес он как бы сам с собою, оттолкнул книгу и потом решился заговорить с половым; но сей последний, видно, был человек неразговорчивый; вместо ответа он что-то пробормотал себе под
нос и ушел. Хозаров решительно не знал, как убить время.
— Экчеленца, — сказал торжественно Соболь, — посмотрите вы на окружающую природу: высунь из воротника
нос или ухо — откусит;
останься в поле на
один час — снегом засыплет.
Услышав столь приятную новость, что Гросс пойдет купаться, и, следовательно, они снова
останутся одни, три шалуна, как по команде, уставились
носами в книги и оживленно затвердили в
один голос...
Алпатыч, услав семью,
один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на
носу, застегиваясь вышел из дома, поспешно подошел к князю и ничего не говоря заплакал, целуя князя Андрея в коленку.