Действительно, это было так: она явилась, как рука, греющая и веселящая сердце. И как ни отдаленно от всего, на высоком пьедестале из мраморных морских див, стояла «Бегущая по волнам», — была она не одна. За ней грезился высоко поднятый волной бугшприт
огромного корабля, несущего над водой эту фигуру, прямо, вперед, рассекая город и ночь.
Вода жидка, легка и уступчива, но если она нападает на твердое, жесткое и неуступчивое, ничто не может устоять против нее: она смывает дома, кидает
огромными кораблями, как щепками, размывает землю. Воздух еще жиже, мягче и уступчивее, чем вода, и еще сильнее, когда нападает на твердое, жесткое и неуступчивое. Он вырывает с корнями деревья, также разрушает дома, поднимает самую воду в огромные волны и гоняет воду в тучах. Нежное, мягкое, уступчивое побеждает жестокое, суровое, неуступчивое.
Неточные совпадения
Вы ослеплены, объяты сладкими творческими снами… вперяете неподвижный взгляд в небо: там наливается то золотом, то кровью, то изумрудной влагой Конопус, яркое светило
корабля Арго, две
огромные звезды Центавра.
В последнее время я жил близко, в одной
огромной каюте английского
корабля, пока наш фрегат был в доке, с четырьмя товарищами.
Шлюпка наша уже приставала к
кораблю, когда вдруг Савич закричал с палубы гребцам: «Живо, скорей, ступайте туда, вон
огромная черепаха плавает поверх воды, должно быть спит, — схватите!» Мы поворотили, куда указал Савич, но черепаха проснулась и погрузилась в глубину, и мы воротились ни с чем.
Не успело воображение воспринять этот рисунок, а он уже тает и распадается, и на место его тихо воздвигся откуда-то
корабль и повис на воздушной почве; из
огромной колесницы уже сложился стан исполинской женщины; плеча еще целы, а бока уже отпали, и вышла голова верблюда; на нее напирает и поглощает все собою ряд солдат, несущихся целым строем.
Вставали
огромные города, прекрасные здания, машины,
корабли, монументы, неисчислимые богатства, созданные людьми, и поражающее ум разнообразие творчества природы.
— Я постараюсь, дядюшка, приноровиться к современным понятиям. Уже сегодня, глядя на эти
огромные здания, на
корабли, принесшие нам дары дальних стран, я подумал об успехах современного человечества, я понял волнение этой разумно-деятельной толпы, готов слиться с нею…
Огромное впечатление произвел на меня рассказ о гибели экипажа «Жаннеты» среди льдов и вод, над которыми через пятьдесят лет мчали по воздуху советские герои-летчики челюскинцев и спасли сто одного человека с
корабля, раздавленного льдами.
Матвей посмотрел вперед. А там, возвышаясь над самыми высокими мачтами самых больших
кораблей, стояла
огромная фигура женщины, с поднятой рукой. В руке у нее был факел, который она протягивала навстречу тем, кто подходит по заливу из Европы к великой американской земле.
Лозищане глядели, разинувши рты, как он пристал к одному
кораблю, как что-то протянулось с него на
корабль, точно тонкая жердочка, по которой, как муравьи, поползли люди и вещи. А там и самый
корабль дохнул черным дымом, загудел глубоким и гулким голосом, как
огромный бугай в стаде коров, — и тихо двинулся по реке, между мелкими судами, стоявшими по сторонам или быстро уступавшими дорогу.
Елена. Нет, нет, мой сон вещий. Будто мы все ехали на
корабле в Америку и сидим в трюме. И вот шторм. Ветер воет. Холодно-холодно. Волны. А мы в трюме. Вода поднимается к самым ногам… Влезаем на какие-то нары. И вдруг крысы. Такие омерзительные, такие
огромные. Так страшно, что я проснулась.
На обоях изображены совершенно одинаковые
корабли с
огромными флагами.
На небе сияют разноцветные плакаты торговых фирм, высоко в воздухе снуют ярко освещенные летучие
корабли, над домами, сотрясая их, проносятся с грохотом и ревом поезда, по улицам сплошными реками, звеня, рыча и блестя
огромными фонарями, несутся трамваи и автомобили; вертящиеся вывески кинематографов слепят глаза, и магазинные витрины льют огненные потоки.
На десятки верст протянулась широкая и дрожащая серебряная полоса лунного света; остальное море было черно; до стоявшего на высоте доходил правильный, глухой шум раскатывавшихся по песчаному берегу волн; еще более черные, чем самое море, силуэты судов покачивались на рейде; один
огромный пароход («вероятно, английский», — подумал Василий Петрович) поместился в светлой полосе луны и шипел своими парами, выпуская их клочковатой, тающей в воздухе струей; с моря несло сырым и соленым воздухом; Василий Петрович, до сих пор не видавший ничего подобного, с удовольствием смотрел на море, лунный свет, пароходы,
корабли и радостно, в первый раз в жизни, вдыхал морской воздух.
Пароход приближался к Сайгону, и все пассажиры были наверху… К полудню показались мачты
кораблей, стоявших на сайгонском рейде, и скоро «Анамит» завернул в
огромную бухту и стал на якорь против города, на купеческом рейде, на котором стоял десяток купеческих
кораблей, а в глубине рейда виднелась большая французская эскадра.