Неточные совпадения
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает
земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к
обычным трудам.
— Право собственности прирожденно человеку. Без права собственности не будет никакого интереса в обработке
земли. Уничтожьте право собственности, и мы вернемся к дикому состоянию, — авторитетно произнес Игнатий Никифорович, повторяя тот
обычный аргумент в пользу права земельной собственности, который считается неопровержимым и состоит в том, что жадность к земельной собственности есть признак ее необходимости.
Если я хочу представить себе девственную тайгу, то каждый раз мысленно переношусь в долину Синанцы. Кроме
обычных ясеня, березы Эрмана и ольхи, здесь произрастали: аянская ель — представительница охотской флоры, клен с красными ветвями, имеющий листву, как у неклена, затем черемуха Маака с желтой берестой, как у березы, и с ветвями, пригнутыми к
земле, над чем немало потрудились и медведи, и, наконец, в изобилии по берегам реки ивняки, у которых молодые побеги имеют красновато-сизый оттенок.
На Такеме фазанов нет вовсе, несмотря на то что китайцы возделывают
землю здесь более 10 лет. Это объясняется тем, что между реками Санхобе и Такемой лежит пустынная область, без пашен и огородов. По-видимому, Такема в Зауссурийском крае является северной границей распространения обыкновенной белобокой сороки, столь
обычной для Ольгинского района и быстро сокращающейся в числе по мере продвижения на север по побережью моря.
В урочный час
обычной чередою
Являюсь я на
землю берендеев,
Нерадостно и холодно встречает
Весну свою угрюмая страна.
Великий мастер, который был не кто иной, как Сергей Степаныч, в траурной мантии и с золотым знаком гроссмейстера на шее, открыв ложу
обычным порядком, сошел со своего стула и, подойдя к гробу, погасил на западе одну свечу, говоря: «
Земля еси и в
землю пойдеши!» При погашении второй свечи он произнес: «Прискорбна есть душа моя даже до смерти!» При погашении третьей свечи он сказал: «Яко возмеши дух, и в персть свою обратится».
— Может быть… — вяло ответил седой господин и отвернулся. А в это время к ним подошел губернатор и опять стал пожимать руки Семена Афанасьевича и поздравлять с «возвращением к
земле, к настоящей работе»… Но умные глаза генерала смотрели пытливо и насмешливо. Семен Афанасьевич немного робел под этим взглядом. Он чувствовал, что под влиянием разговора с приятелем юности мысли его как-то рассеялись, красивые слова увяли, и он остался без
обычного оружия…
Сияющий и весёлый принялся Илья в этот вечер за
обычное своё занятие — раздачу собранных за день диковин. Дети уселись на
землю и жадными глазами глядели на грязный мешок. Илья доставал из мешка лоскутки ситца, деревянного солдатика, полинявшего от невзгод, коробку из-под ваксы, помадную банку, чайную чашку без ручки и с выбитым краем.
И дико было подумать, что в повешение людей вносится так много
обычной человеческой аккуратности, старания, деловитости, что самое безумное на
земле дело совершается с таким простым, разумным видом.
Сначала все пророчили ему скорое и неминуемое разорение; не раз носились слухи о продаже имения Гаврилы Степаныча с молотка; но годы шли, обеды, балы, пирушки, концерты следовали друг за другом
обычной чередой, новые строения, как грибы, вырастали из
земли, а имение Гаврилы Степаныча с молотка все-таки не продавалось, и сам он поживал по-прежнему, даже потолстел в последнее время.
Было все это тоже при
обычных картинах нашей природы, «когда стают в осень туманы густые и темные и ветер с полуденной страны и последи дожди и от солнца воскурение
земли, и тогда надобе на ветр не ходити, а сидети во избе в топленой и окон не отворяти, а добро бы, чтобы в том граде нижити и из того граду отходити в места чистые».
Отец Сергий знал этот
обычный, самый нерелигиозный, холодный, условный тип; тут были странники, большей частью из отставных солдат, отбившиеся от оседлой жизни, бедствующие и большей частью запивающие старики, шляющиеся из монастыря в монастырь, только чтобы кормиться; тут были и серые крестьяне и крестьянки с своими эгоистическими требованиями исцеления или разрешения сомнений о самых практических делах: о выдаче дочери, о найме лавочки, о покупке
земли или о снятии с себя греха заспанного или прижитого ребенка.
Вдруг тихими, неслышными шагами вошла Анисья Терентьевна Красноглазиха, в
обычном темно-синем сарафане, в черной душегрейке, повязанная по голове белым платком в знак похоронной печали, и с толстой книгой под мышкой. Помолилась она перед стоявшею в головах покойника иконой, поклонилась в
землю Марку Данилычу, потом отвесила низкий поклон Патапу Максимычу.
Следует
обычный вопрос: если сделать пакость на Марсе или на луне, то, очутившись на
земле, буду ли я чувствовать, что мне все равно?
Чуткий пес, давно уже настороживший уши, рявкнул, вскочил, подсунул рыло под подворотню и радостно забил хвостом о
землю. Сторож тоже встрепенулся, и с языка его сорвался
обычный вопрос...
Для крестьян номинально существуют какие-то особенные законы и по владению
землею, и по дележам, и по наследству, и по всем обязанностям его, а в действительности же есть какая-то невообразимая каша крестьянских положений, разъяснений,
обычного права, кассационных решений и т. п., вследствие которых крестьяне совершенно справедливо чувствуют себя в полной зависимости от произвола своих бесчисленных начальников.
Да учтите всякого среднего мужика не в неурожайный, а в
обычный год, когда, как в наших местах, в тех самых местах, где голод сплошь да рядом, хлеба с надельной
земли хватает только до Рождества, и вы увидите, что ему в обыкновенные годы, по спискам урожая, кормиться нечем и дефицит такой, что ему непременно надо перевести скотину и самому раз в день есть.
Их ровная, ни единым знаком не тронутая, ни единым предметом не отмеченная гладь нарушала все
обычные и истинные представления о размерах и расстояниях, и, когда я двинулся в глубину этой удивительной страны, мои шаги казались мне огромными, прыжки через узенькие проливчики гигантскими, и сам я представлялся великаном, загадочным существом, впервые обходящим только что сотворенную безжизненную и пустынную
землю.