Неточные совпадения
Дедова кровать стояла в переднем углу, почти под
образами, он ложился головою к ним и окошку, — ложился и долго ворчал в темноте...
Очнулся я в парадной комнате, в углу, под образа-ми, на коленях у
деда; глядя в потолок, он покачивал меня и говорил негромко...
Где есть женщины и дети, там, как бы ни было, похоже на хозяйство и на крестьянство, но всё же и там чувствуется отсутствие чего-то важного; нет
деда и бабки, нет старых
образов и дедовской мебели, стало быть, хозяйству недостает прошлого, традиций.
— О, еще бы! — тотчас же ответил князь, — князей Мышкиных теперь и совсем нет, кроме меня; мне кажется, я последний. А что касается до отцов и
дедов, то они у нас и однодворцами бывали. Отец мой был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не знаю, каким
образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из княжон Мышкиных, тоже последняя в своем роде…
Лёжа на спине, мальчик смотрел в небо, не видя конца высоте его. Грусть и дрёма овладевали им, какие-то неясные
образы зарождались в его воображении. Казалось ему, что в небе, неуловимо глазу, плавает кто-то огромный, прозрачно светлый, ласково греющий, добрый и строгий и что он, мальчик, вместе с
дедом и всею землёй поднимается к нему туда, в бездонную высь, в голубое сиянье, в чистоту и свет… И сердце его сладко замирало в чувстве тихой радости.
Большое уже в это время состояние их вскоре еще увеличилось самым неожиданным
образом: во-первых, к ним перешли по наследству обширные имения одного дальнего их родственника, некогда ограбившего их предков и не имевшего теперь, помимо
деда, никаких других ближайших наследников, а во-вторых, в старом протозановском лесу за Озерною нашли драгоценный клад: маленькую пушку, набитую жемчугом и монетой и, вероятно, спрятанную кем-то в землю от разбойников.
У Домны Осиповны действительно многое теснилось в голове: состояние
деда она точным
образом не знала, а слышала только, что он очень богатый человек.
И оба таким
образом друг другу свое благородство являют и не позволяют один другому себя во взаймоверии превозвысить, а к этим двум верам третия, еще сильнейшая двизает, но только не знают они, что та, третья вера, творит. Но вот как ударили в последний звон всенощной, англичанин и приотворил тихонько оконную форточку, чтобы Марой лез, а сам уже готов отступать, но вдруг видит, что
дед Марой от него отворотился и не смотрит, а напряженно за реку глядит и твердисловит...
Падая, тряпка развернулась, и в глазах Лёньки промелькнул голубой с цветами платок, тотчас заслонённый
образом маленькой плачущей девочки. Она встала перед ним, как живая, закрыв собой казака,
деда и всё окружающее… Звуки её рыданий снова ясно раздались в ушах Лёньки, и ему показалось, что перед ним на землю падают светлые капельки слёз.
Тяжёлая, изорванная и лохматая туча закрыла луну, и Лёньке почти не видно было лица
деда… Но он поставил рядом с ним плачущую девочку, вызвав её
образ перед собой, и мысленно как бы измерял их обоих. Немощный, скрипучий, жадный и рваный
дед рядом с ней, обиженной им, плачущей, но здоровой, свежей, красивой, показался ему ненужным и почти таким же злым и дрянным, как Кощей в сказке. Как это можно? За что он обидел её? Он не родной ей…
Он пришел в восхищение, когда князь Лимбург, поверяя ему планы мнимой наследницы русского престола, уверял его, что как скоро она наденет на голову корону
деда своего Петра Великого, то немедленно приступит к политике прусского короля, перед которым благоговеет, что она теперь же, посредством сношений с Пугачевым, постарается способствовать расширению владений Фридриха II на востоке, для чего отклонит вмешательство Австрии турецкими делами, а внимание России — войной с шведским королем, который таким
образом будет помогать и ей, и Пугачеву.
Передо мною мелькнул Гори… наш дом, окруженный тенистым, благоухающим садом… тихо ропчущая Кура… Барбале, от которой всегда пахло свежим тестом и ореховым маслом… хорошенькая Бэлла… бабушка… Брагим… Магома… папа… А надо всем этим, надо всей моей чудесной кавказской природой, благоухающей и нежной, носился пленительный
образ с печальными глазами и печальными песнями, —
образ моей красавицы-деды…
—
Деда, — в исступлении говорила я, вперив взгляд в ее милый
образ с печальными глазами и прекрасным лицом, — ты была и останешься моей единственной… Другой
деды не хочет твоя крошка, твоя джаным! И если этого пожелает судьба, то я убегу,
деда! Я убегу в горы… к дедушке Магомету… к княгине Бэлле Израил.
Образ этот имел свою таинственно-загадочную историю. Он достался Андрею Васильевичу от его родного
деда, Юрия Петровича.
Но в старом «буржуазном» мире, в мире наших отцов и
дедов, было не одно дурное и злое — в нем были великие святыни и великие ценности. И вот эти святыни и ценности мир «социалистический» отвергает и истребляет. В старом «буржуазном» мире была святость и гениальность, явленные в ослепительных
образах, в том мире были Пушкин и св. Серафим.