Новый проводник был здоровенный парень с обмотанною вокруг макушки толстою косою, с наглыми, чему-то смеющимися глазами. Он шел впереди обоза, опираясь на длинную палку, ступая по снегу своими китайскими броднями с характерными ушками на тыле стопы. Было морозно, снег блестел под солнцем. Дороги были какие-то глухие, мало наезженные. Далеко назади осталась железная дорога, по снегу чуть слышно доносились свистки и грохот проходящих поездов. Наконец, и эти звуки утонули в снежной тишине.
Между тем приказал он, кому следовало, принять честным образом
нового проводника, а старого не тревожить, если он и покажется.
Неточные совпадения
Таза Китенбу (так звали нашего
нового знакомого) изъявил согласие быть
проводником.
Германская революция была во всем разгаре. Старик Райнер оставался дома и не принимал в ней, по-видимому, никакого непосредственного участия, но к нему беспрестанно заезжали какие-то
новые люди. Он всегда говорил с этими людьми, запершись в своем кабинете, давал им
проводников, лошадей и денег и сам находился в постоянном волнении.
— Именно! — подтвердил Петр Михайлыч. — После этого они не
проводники образования, а алтынники; после этого им бы в лавке сидеть, а не словесностью заниматься! Возбранять ход
новым дарованиям — тьфу!
До самых дверей стала живая улица, и дальше все сдедалось, как обещал
проводник. Даже и твердое упование веры его не осталось в постыжении: расслабленный исцелел. Он встал, он сам вышел на своих ногах «славяще и благодаряще». Кто-то все это записал на записочку, в которой, со слов
проводника, исцеленный расслабленный был назван «родственником» орловского купца, через что ему многие завидовали, и исцеленный за поздним временем не пошел уже в свой бедный обоз, а ночевал под сараем у своих
новых родственников.
Сначала он страшно обрадовался, что его командируют к генералу. Юноша помнил прекрасно, что сарай, в котором он оставил раненую девушку, находился всего в какой-нибудь полуверсте от горы. Стало быть он, служа
проводником командируемой туда батарее и доведя артиллеристов до холма, найдет возможность завернуть по дороге за дорогой раненой. И вот
новое разочарование! Капитан Любавин требовал его обратно сюда. И впервые недоброе чувство шевельнулось на миг в сердце Игоря.
Главный врач встретил знакомого офицера, расспросил его насчет пути и опять повел нас сам, не беря
проводника. Опять мы сбивались с дороги, ехали бог весть куда. Опять ломались дышла, и несъезженные лошади опрокидывали возы. Подходя к Сахотазе, мы нагнали наш дивизионный обоз. Начальник обоза показал нам
новый приказ, по которому мы должны были идти на станцию Суятунь.
Дядя Миняй, так звали
проводника, был уже старый, но крепкий и телом и духом человек. Когда-то молодым парнем он был взят в плен еще при Анике Строганове, крещен им и так привык к своему
новому хозяину, что тот души не чаял в нем и считал его самым преданным себе человеком.