Неточные совпадения
Я не виню вас, и Бог мне свидетель, что я, увидев вас во время вашей
болезни, от всей души решился забыть всё, что было между нами, и начать
новую жизнь.
Год прошел со времени
болезни Ильи Ильича. Много перемен принес этот год в разных местах мира: там взволновал край, а там успокоил; там закатилось какое-нибудь светило мира, там засияло другое; там мир усвоил себе
новую тайну бытия, а там рушились в прах жилища и поколения. Где падала старая жизнь, там, как молодая зелень, пробивалась
новая…
Нет, там видела она цепь утрат, лишений, омываемых слезами, неизбежных жертв, жизнь поста и невольного отречения от рождающихся в праздности прихотей, вопли и стоны от
новых, теперь неведомых им чувств; снились ей
болезни, расстройство дел, потеря мужа…
Она пряталась от него или выдумывала
болезнь, когда глаза ее, против воли, теряли бархатную мягкость, глядели как-то сухо и горячо, когда на лице лежало тяжелое облако, и она, несмотря на все старания, не могла принудить себя улыбнуться, говорить, равнодушно слушала самые горячие новости политического мира, самые любопытные объяснения
нового шага в науке,
нового творчества в искусстве.
— Что ж? примем ее как
новую стихию жизни… Да нет, этого не бывает, не может быть у нас! Это не твоя грусть; это общий недуг человечества. На тебя брызнула одна капля… Все это страшно, когда человек отрывается от жизни… когда нет опоры. А у нас… Дай Бог, чтоб эта грусть твоя была то, что я думаю, а не признак какой-нибудь
болезни… то хуже. Вот горе, перед которым я упаду без защиты, без силы… А то, ужели туман, грусть, какие-то сомнения, вопросы могут лишить нас нашего блага, нашей…
Наконец, миль за полтораста, вдруг дунуло, и я на другой день услыхал обыкновенный шум и суматоху. Доставали канат. Все толпились наверху встречать
новый берег. Каюта моя, во время моей
болезни, обыкновенно полнехонька была посетителей: в ней можно было поместиться троим, а придет человек семь; в это же утро никого: все глазели наверху. Только барон Крюднер забежал на минуту.
По приходе в Англию забылись и страшные, и опасные минуты, головная и зубная боли прошли, благодаря неожиданно хорошей для тамошнего климата погоде, и мы, прожив там два месяца, пустились далее. Я забыл и думать о своем намерении воротиться, хотя адмирал, узнав о моей
болезни, соглашался было отпустить меня. Вперед, дальше манило
новое. Там, в заманчивой дали, было тепло и ревматизмы неведомы.
Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было понять, и священником очень внятно было прочтено место из Евангелия Марка, в котором сказано было, как Христос, воскресши, прежде чем улететь на небо и сесть по правую руку своего отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не поверит, погибнет, кто же поверит и будет креститься, будет спасен и, кроме того, будет изгонять бесов, будет излечивать людей от
болезни наложением на них рук, будет говорить
новыми языками, будет брать змей и, если выпьет яд, то не умрет, а останется здоровым.
Диагноз
болезни был поставлен безошибочно, оставалось только помогать естественному ходу болезненного процесса и устранять причины, которые могли бы создать
новые осложнения.
Семя было брошено; на посев и защиту всходов пошла их сила. Надобно было людей
нового поколения, несвихнутых, ненадломленных, которыми мысль их была бы принята не страданием, не
болезнью, как до нее дошли учители, а передачей, наследием. Молодые люди откликнулись на их призыв, люди Станкевичева круга примыкали к ним, и в их числе такие сильные личности, как К. Аксаков и Юрий Самарин.
Новые товарищи мои дружно доказывали, что я еще новичок, недавно оправившийся от
болезни, и дерева не ломал.
Только
новое религиозное сознание может осмыслить все, что произошло
нового с человеком, может ответить на его недоумение, излечить его от тяжкой
болезни дуализма, которой страдало все христианство в истории и которое передалось миру, с христианством порвавшему.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов, не требующие в России от рабочего исключительного напряжения сил, в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё
новые люди, и оттого случается нередко наблюдать во время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат люди с зелеными, искривленными лицами, страдающие от морской
болезни, а около барж плавают утерянные весла.
Время любви прошло, распухшая кожа на шее косачей опадает, брови прячутся, перья лезут… пора им в глухие, крепкие места, в лесные овраги; скоро придет время линять, то есть переменять старые перья на
новые: время если не
болезни, то слабости для всякой птицы.
Слава богу, что эти
новые припадки в инвалидной моей ноге случились перед тем городом, где я нашел попечение дружбы и товарища-лекаря, иначе это могло бы дать развернуться
болезни, если бы пришлось тащиться без помощи все вперед.
Продолжая фланировать в
новой маске, он внимательно прислушивался к частым жалобам недовольных порочными наклонностями общества, болел перед ними гражданскою
болезнью и сносил свои скорби к Райнеру, у которого тотчас же после его приезда в Петербург водворилась на жительстве целая импровизованная семья.
—
Болезнь ваша, — продолжал тот, откидываясь на задок кресел и протягивая при этом руки и ноги, — есть не что иное, как в высшей степени развитая истерика, но если на ваш организм возложена будет еще раз обязанность дать жизнь
новому существу, то это так, пожалуй, отзовется на вашу и без того уже пораженную нервную систему, что вы можете помешаться.
Я знал, что их очень озабочивает в эту минуту процесс с князем Валковским, повернувшийся для них не совсем хорошо, и что у них случились еще
новые неприятности, расстроившие Николая Сергеича до
болезни.
Впрочем, надо сознаться во всем откровенно: от расстройства ли нерв, от
новых ли впечатлений в
новой квартире, от недавней ли хандры, но я мало-помалу и постепенно, с самого наступления сумерек, стал впадать в то состояние души, которое так часто приходит ко мне теперь, в моей
болезни, по ночам, и которое я называю мистическим ужасом.
Итак, изречение: «не пойман — не вор», как замена гражданского кодекса, и французская
болезнь, как замена кодекса нравственного… ужели это и есть та таинственная подоплека, то искомое «
новое слово», по поводу которых в свое время было писано и читано столько умильных речей? Где же основы и краеугольные камни? Ужели они сосланы на огород и стоят там в виде пугал… для «дураков»?
Торжественный, светлый день. В такой день забываешь о своих слабостях, неточностях,
болезнях — и все хрустально-неколебимое, вечное — как наше,
новое стекло…
Но старуха не обратила внимания и на слова дочери. Очень довольная, что встретила
нового человека, с которым могла поговорить о
болезни, она опять обратилась к Калиновичу...
— Странная
болезнь, — заметил Порохонцев, — и тут все
новое! Я сколько лет живу и не слыхал такой
болезни.
Конечно, до известной степени он явится подражателем кого-нибудь из своих любимых авторов-предшественников, — это неизбежно, как детские
болезни, — но автор начинается только там, где начинает проявлять свое я, где внесет свое
новое, маленькое
новое, но все-таки свое.
«Господи! что, — думаю, — за несчастье: еще какой такой Филимон угрожает моей робкой родине?» Но оказывается, что этот
новый злополучный Филимон этого
нового, столь прекрасного и либерального времени есть разыскиваемый в зародыше Русский дух, или, на бонтонном языке современного бонтона, «дурная
болезнь» нашего времени, для запугивания которого ее соединяют в одну семью со всеми семью язвами Египта.
В пылу сражения и потом во время тяжкой
болезни он, казалось, забыл о своем положении; но когда телесная
болезнь его миновалась, то сердечный недуг с
новой силою овладел его душою.
Ссора с матерью сильно расстроила Елену, так что, по переезде на
новую квартиру, которую князь нанял ей невдалеке от своего дома, она постоянно чувствовала себя не совсем здоровою, но скрывала это и не ложилась в постель; она, по преимуществу, опасалась того, чтобы Елизавета Петровна, узнав об ее
болезни, не воспользовалась этим и не явилась к ней под тем предлогом, что ей никто не может запретить видеть больную дочь.
Еще более изумила меня мать, которая приехала вслед за Бенисом и без всякого смущения рассуждала с ним и с другими о моей
новой небывалой
болезни.
Дела продолжали идти в прежнем порядке; но со мной случилась перемена, которая для всех должна показаться странною, неестественною, потому что в продолжении полутора месяца я бы должен был привыкнуть к
новому образу жизни; я стал задумываться и грустить; потом грусть превратилась в периодическую тоску, наконец, в
болезнь.
Директор был несколько озадачен; но обозлившийся главный надзиратель возразил ей, «что она сама, по своей безрассудной горячности, портит все дело; что в отсутствие его она пользовалась слабостью начальства, брала сына беспрестанно на дом, беспрестанно приезжала в гимназию, возвращалась с дороги, наконец через два месяца опять приехала, и что, таким образом, не дает возможности мальчику привыкнуть к его
новому положению; что причиною его
болезни она сама, а не строгое начальство и что настоящий ее приезд наделает много зла, потому что сын ее, который уже выздоравливал, сегодня поутру сделался очень болен».
Бедная страдалица-мать наша оставалась на одре
болезни безвыходно в
новом флигеле, в комнате с постоянно закрытыми окнами, так что в спальне царила непрестанная ночь. Кроме сменявшихся при ней двух горничных, она никого не принимала. Так и нас, в свою очередь, она приняла не более двух минут, благословила и дала поцеловать руку.
Пролетел месяц, за ним второй и третий, 17-й год отошел и полетел февраль 18-го. Я привык к своему
новому положению и мало-помалу свой дальний участок стал забывать. В памяти стерлась зеленая лампа с шипящим керосином, одиночество, сугробы… Неблагодарный! Я забыл свой боевой пост, где я один без всякой поддержки боролся с
болезнями, своими силами, подобно герою Фенимора Купера выбираясь из самых диковинных положений.
Юлия обещалась, решившись, впрочем, не везти мужа к
новой знакомой, а если та спросит об нем, то солгать или на
болезнь, или на что-нибудь подобное.
Несмотря на
болезнь матери, Юлии Владимировны не было дома — она находилась у модистки, где делалось для нее
новое платье, в котором она должна была явиться на бал в дворянское собрание.
Внешнее, высказываемое другим и ему самому, отношение Прасковьи Федоровны было такое к
болезни мужа, что в
болезни этой виноват Иван Ильич, и вся
болезнь эта есть
новая неприятность, которую он делает жене. Иван Ильич чувствовал, что это выходило у нее невольно, но от этого ему не легче было.
На другой день старуха переехала, но, видно, эта разлука с идолом была слишком тяжела для Катерины Архиповны, и, видно, страстная мать справедливо говорила, что с ней бог знает что будет, если ошибется в выборе зятя, потому что, тотчас же по переезде на
новую квартиру, она заболела, и заболела бог знает какою-то сложною
болезнью: сначала у нее разлилась желчь, потом вся она распухла, и, наконец, у нее отнялись совершенно ноги.
В одно время с Шушериным она перешла на петербургскую сцену и также по
болезни выходила на пенсию, на шестьсот рублей ассигнациями в год; которую и получила прежде Шушерина, что было устроено им самим, с намерением облегчить получение своей пенсии, гораздо значительнейшей, ибо давать их актерам с московского театра Медокса, считая частную службу за казенную, — было тогда делом
новым и могло встретить затруднения.
Возвращение в Воронеж. Домашние занятия. Душевные тревоги Кольцова.
Новая поездка в Москву и
новая грусть и жалобы поэта по возвращении в Воронеж. Последняя поездка в Москву и Петербург. Тоска и
болезнь Кольцова в Воронеже. Семейные отношения. Предположения о переселении в Петербург. Смерть.
В эти недолгие промежутки времени, когда облегчались страдания
болезни, в эти светлые минуты покоя у Кольцова с
новой силой явилось желание переехать в Петербург.
Видно было, что лихорадочный блеск их и внезапная, мертвенная синева лица предвещала скоро
новый припадок
болезни.
Андашевский(Мямлину). А вас, даст бог, в
новом году мы полечим от вашей
болезни аннинской лентою!
«Вот, говорит, причина вашей
болезни: в вашем роде не обновлялась кровь никакими
новыми элементами.
Собрание насекомых Тимьянского мало приобрело
нового со времени моего отъезда сколько от его
болезни, столько и от того, что ближайшие окрестности Казани не представляли особенных удобств к добыванию
новых, разнообразных и редких насекомых.
Богатый и одинокий купец Лаврентий Петрович Кошеверов приехал в Москву лечиться, и, так как
болезнь у него была интересная, его приняли в университетскую клинику. Свой чемодан с вещами и шубу он оставил внизу, в швейцарской, а вверху, где находилась палата, с него сняли черную суконную пару и белье и дали в обмен казенный серый халат, чистое белье, с черной меткой «Палата № 8», и туфли. Рубашка оказалась для Лаврентия Петровича мала, и нянька пошла искать
новую.
Люди знали бы, что каждый
новый больной представляет собою
новую, неповторяющуюся
болезнь, чрезвычайно сложную и запутанную, разобраться в которой далеко не всегда может и врач со всеми его знаниями.
Понять всю тяжесть и сложность дела, к каждому
новому больному относиться с неослабевающим сознанием новизны и непознанности его
болезни, непрерывно и напряженно искать и работать над собою, ничему не доверять, никогда не успокаиваться.
Не существует хоть сколько-нибудь законченной науки об излечении
болезней; перед медициною стоит живой человеческий организм с бесконечно сложною и запутанною жизнью; многое в этой жизни уже понято, но каждое
новое открытие в то же время раскрывает все большую чудесную ее сложность; темным и малопонятным путем развиваются в организме многие
болезни, неясны и неуловимы борющиеся с ними силы организма, нет средств поддержать эти силы; есть другие
болезни, сами по себе более или менее понятные; но сплошь да рядом они протекают так скрыто, что все средства науки бессильны для их определения.
Новых, еще не испытанных средств применять нельзя; отказываться от средств, уже признанных, тоже нельзя: тот врач, который не стал бы лечить сифилиса ртутью, оказался бы, с этой точки зрения, не менее виноватым, чем тот, который стал бы лечить упомянутую
болезнь каким-либо неизведанным средством; чтобы отказаться от старого, нужна не меньшая дерзость, чем для того, чтобы ввести
новое; между тем история медицины показывает, что теперешняя наука наша, несмотря на все ее блестящие положительные приобретения, все-таки больше всего, пользуясь выражением Мажанди, обогатилась именно своими потерями.
Я перебирал в памяти всевозможные заболевания печени и не мог остановиться ни на одном; всего естественнее было поставить
новое заболевание в связи с существовавшею уже
болезнью; при дизентерии иногда встречаются нарывы печени, но против нарыва говорила нормальная температура.
В то же время последовало открытие
нового рода неведомой дотоле
болезни, которая названа специалистами «гражданскою скорбью»; засим, одним из цивических скорбных поэтов была открыта «долина, в которой спят слезы гражданина».