Неточные совпадения
— Конечно,
не плохо, что Плеве ухлопали, — бормотал он. — А все-таки это
значит изводить бактерий, как блох, по одной штучке. Говорят — профессура в политику тянется, а? Покойник Сеченов очень верно сказал о Вирхове: «Хороший ученый —
плохой политик». Вирхов это оправдал: дрянь-политику делал.
—
Не понимаю я тебя. Ты кажешься порядочным, но… как-то все прыгаешь к
плохому. Что это
значит?
«Если я хочу быть искренним с самим собою — я должен признать себя
плохим демократом, — соображал Самгин. — Демос — чернь, власть ее греки называли охлократией. Служить народу —
значит руководить народом.
Не иначе. Индивидуалист, я должен признать законным и естественным только иерархический, аристократический строй общества».
— Ну — ничего! Надоест жить
худо — заживем хорошо! Пускай бунтуют, пускай все страсти обнажаются! Знаешь, как старики говаривали? «
Не согрешишь —
не покаешься,
не покаешься —
не спасешься». В этом, друг мой, большая мудрость скрыта. И — такая человечность, что другой такой, пожалуй, и
не найдешь…
Значит — до вечера?
— Помилуй: это
значит, гимназия
не увидит ни одной книги… Ты
не знаешь директора? — с жаром восстал Леонтий и сжал крепко каталог в руках. — Ему столько же дела до книг, сколько мне до духов и помады… Растаскают, разорвут —
хуже Марка!
— Что? — повторила она, — молод ты, чтоб знать бабушкины проступки. Уж так и быть, изволь, скажу: тогда откупа пошли, а я вздумала велеть пиво варить для людей, водку гнали дома,
не много, для гостей и для дворни, а все же запрещено было; мостов
не чинила… От меня взятки-то гладки, он и озлобился, видишь! Уж коли кто несчастлив, так,
значит, поделом. Проси скорее прощения, а то пропадешь, пойдет все
хуже… и…
Но зато мелькают между ними — очень редко, конечно, — и другие — с натяжкой, с насилием языка. Например, моряки пишут: «Такой-то фрегат где-нибудь в бухте стоял «мористо»: это уже
не хорошо, но еще
хуже выходит «мористее», в сравнительной степени.
Не морскому читателю, конечно, в голову
не придет, что «мористо»
значит близко, а «мористее» — ближе к открытому морю, нежели к берегу.
—
Не вовремя гость —
хуже татарина, — сказал Лопухов, шутливым тоном, но тон выходил
не совсем удачно шутлив. — Я тревожу тебя, Александр; но уж так и быть, потревожься. Мне надобно поговорить с тобою серьезно. Хотелось поскорее, утром проспал,
не застал бы. — Лопухов говорил уже без шутки. «Что это
значит? Неужели догадался?» подумал Кирсанов. — Поговорим — ко, — продолжал Лопухов, усаживаясь. — Погляди мне в глаза.
Во мне вообще мало подпольности, хотя это совсем
не значит, что у меня мало
плохого.
И,
значит, бедная Люба при первой же несправедливости, при первой неудаче легче и охотнее пойдет туда же, откуда я ее извлек, если еще
не хуже, потому что это для нее и
не так страшно и привычно, а может быть, даже от господского обращения и в охотку покажется.
— Ужасная! — отвечал Абреев. — Он жил с madame Сомо. Та бросила его, бежала за границу и оставила триста тысяч векселей за его поручительством… Полковой командир два года спасал его, но последнее время скверно вышло: государь узнал и велел его исключить из службы… Теперь его,
значит, прямо в тюрьму посадят… Эти женщины, я вам говорю,
хуже змей жалят!.. Хоть и говорят, что денежные раны
не смертельны, но благодарю покорно!..
—
Хуже, а как змеи нас отравляют!.. В Перцове,
значит, мы больше теперь с вами встречаться
не будем?
— «Ничего», — говорит. И знаешь, как он спросил о племяннике? «Что, говорит, Федор хорошо себя вел?» — «Что
значит — хорошо себя вести в тюрьме?» — «Ну, говорит, лишнего чего
не болтал ли против товарищей?» И когда я сказал, что Федя человек честный и умница, он погладил бороду и гордо так заявил: «Мы, Сизовы, в своей семье
плохих людей
не имеем!»
— Чего мне
худого ждать! Я уж так
худ, так
худ, что теперь со мной что хочешь делай, я и
не почувствую. В самую,
значит, центру попал. Однажды мне городничий говорит:"В Сибирь, говорит, тебя, подлеца, надо!"А что, говорю, и ссылайте, коли ваша власть; мне же лучше: новые страны увижу. Пропонтирую пешком отселе до Иркутска — и чего-чего
не увижу. Сколько раз в бегах набегаюсь! Изловят — вздуют:"влепить ему!" — все равно как здесь.
— А на што? Бабу я и так завсегда добуду, это, слава богу, просто… Женатому надо на месте жить, крестьянствовать, а у меня — земля
плохая, да и мало ее, да и ту дядя отобрал. Воротился брательник из солдат, давай с дядей спорить, судиться, да — колом его по голове. Кровь пролил. Его за это — в острог на полтора года, а из острога — одна дорога, — опять в острог. А жена его утешная молодуха была… да что говорить! Женился —
значит, сиди около своей конуры хозяином, а солдат —
не хозяин своей жизни.
— Да, — продолжал Дикинсон. — Понять человека,
значит узнать, чего он добивается. Когда я заметил этого русского джентльмена, работавшего на моей лесопилке, я то же спросил у него: what is your ambition? И знаете, что он мне ответил? «Я надеюсь, что приготовлю вам фанеры
не хуже любого из ваших рабочих…»
Лука. И я скажу — иди за него, девонька, иди! Он — парень ничего, хороший! Ты только почаще напоминай ему, что он хороший парень, чтобы он,
значит,
не забывал про это! Он тебе — поверит… Ты только поговаривай ему: «Вася, мол, ты — хороший человек…
не забывай!» Ты подумай, милая, куда тебе идти окроме-то? Сестра у тебя — зверь злой… про мужа про ее — и сказать нечего:
хуже всяких слов старик… И вся эта здешняя жизнь… Куда тебе идти? А парень — крепкий…
— Как же быть-то? Придется ведь лезть через крышу, когда так… потому
хуже, если услышат…
не драться же с ними. Все дело спортим. Надо как-нибудь так, чтобы
не догадались… Подумают,
не оставил старик денег — да и все тут. Ну, пойдем: начали — кончать,
значит, надо! — проговорил Захар, ободряя товарища.
— Он мне,
значит, и говорит: «У меня, говорит, двое детей… два мальчика. Дескать — надо им няньку, а нянька есть чужой человек… воровать будет и всё такое… Так ты-де уговори-ка дочь…» Ну, я и уговорил… и Матица уговорила… Маша — умница, она поняла сразу! Ей податься некуда…
хуже бы вышло, лучше — никогда!.. «Всё равно, говорит, я пойду…» И пошла. В три дня всё окрутили… Нам с Матицей дано по трёшной… но только мы их сразу обе пропили вчера!.. Ну и пьёт эта Матица, — лошадь столько
не может выпить!..
Думала потом написать к князю и попросить у него денег для ребенка, — князь, конечно, пришлет ей, — но это прямо
значило унизиться перед ним и, что еще
хуже того, унизиться перед его супругой, от которой он, вероятно,
не скроет этого, и та, по своей пошлой доброте, разумеется, будет еще советовать ему помочь несчастной, — а Елена скорее готова была умереть, чем вынести подобное самоуничижение.
— Речь идет о поэме А.С.Пушкина «Полтава» (1829).] у Пушкина сказал: «Есть третий клад — святая месть, ее готовлюсь к богу снесть!» Меня вот в этом письме, — говорила Елена, указывая на письмо к Анне Юрьевне, — укоряют в вредном направлении; но, каково бы ни было мое направление,
худо ли, хорошо ли оно, я говорила о нем всегда только с людьми, которые и без меня так же думали, как я думаю;
значит, я
не пропагандировала моих убеждений!
Признаюсь, мне даже сделалось как будто неловко. Ведь это, наконец, бездельничество! — думалось мне, и ежели в этом бездельничестве нет ни организации, ни предумышленности — тем
хуже для него.
Значит, оно проникло в глубину сердец, проело наших пенкоснимателей до мозга костей!
Значит, они бездельничают от полноты чувств, бездельничают всласть, бездельничают потому, что действительно ничего другого перед собой
не видят!
Васса. Уже и
не знаю, что это
значит?
Хуже дуры? Ну, пусть будет так — человеческая женщина. Отнеси самовар, скажи, чтобы подогрели. Наталья — хочешь за границу съездить?
Васса. Ничего
плохого не значит. Коля в деревне живет, в сосновой роще. Песок там. Там — хорошо. В городе ему вредно жить, у него гланды. Родители
плохим здоровьем наградили его.
Директор возвысил голос и с твердостью сказал, что увольнять казенных воспитанников по нездоровью или потому, что они станут тосковать, расставшись с семейством, — дело неслыханное: в первом случае это
значит признаться в
плохом состоянии врачебных пособий и присмотра за больными, а в последнем — это просто смешно: какой же мальчик, особенно избалованный, привыкший только заниматься детскими играми,
не будет тосковать, когда его отдадут в училище?
Перчихин. Для порядка… я, брат, рассуждаю просто… Раз-два! Больше никаких! Она мне дочь? Очень хорошо…
Значит, — должна она… (Вдруг замолчал.)
Плохой я отец… и ничего она
не должна… пусть ее живет, как хочет! А Таню мне жалко… Таня… мне жалко тебя… Мне, братцы, всех вас жалко! Эхма!.. Ведь ежели по совести сказать — все вы дураки!..
—
Хуже не будет. Помрешь — с богом будешь иметь дело… А тут с людьми… А люди — что они
значат?
Непрошеный гость
хуже татарина. На что он нам? Какая от него польза? Помощи его я
не приму, потому мы сами
не нищие. Ну,
значит, и проваливай! Поезжай себе в Петербург, и любезное дело!
— Это что говорить, — продолжал Пузич, — сработать можно всяко; только я
худого слова,
значит, заслужить
не хочу, а желаю так, чтоб меня и напередки знали…
«Отлично, — думаю, — и с папенькой, и с сыночком романсы проводит моя Леканида Петровна», да сама опять топы-топы да теми же пятами вон Узнаю-поузнаю, как это она познакомилась с этим, с молодым-то, — аж выходит, что жена-то молодого сама над нею сжалилась, навещать ее стала потихоньку, все это, знаешь, жалеючи ее, что такая будто она дамка образованная да хорошая; а она, Леканидка, ей,
не хуже как мне, и отблагодарила, Ну, ничего,
не мое это,
значит, дело; знаю и молчу; даже еще покрываю этот ее грех, и где следует виду этого
не подаю, что знаю.
— Скажи ты мне, — говорила она, — что это такое
значит: знаю ведь я, что наши орловцы первые на всем свете воры и мошенники; ну, а все какой ты ни будь шельма из своего места, будь ты
хуже турки Испулатки лупоглазого, а я его
не брошу и ни на какого самого честного из другой губернии променять
не согласна?
Ананий Яковлев(продолжая). То-то! Видно, и отвечать нечего, потому что сама лучше всякого знаешь, что никогда там ничего
не было, да и быть
не могло; а что теперича точно что: я, может, и
хуже того на что пойду! Для какого рожна беречь себя стану?.. Взять,
значит, эти самые деньги, идти с ними в кабак и кончить там… И с ними, и своей жизнию!
Твоя, вишь, повинна, а ты чужую взяла да с плеч срезала, и, как по чувствам моим, ты теперь
хуже дохлой собаки стала для меня: мать твоя справедливо сказала, что, видишь, вон на столе этот нож, так я бы, может, вонзил его в грудь твою, кабы
не жалел еще маненько самого себя; какой-нибудь теперича дурак — сродственник ваш, мужичонко — гроша
не стоящий, мог меня обнести своим словом, теперь ступай да кланяйся по всем избам, чтобы взглядом косым никто мне
не намекнул на деянья твои, и все, что кто бы мне ни причинил, я на тебе, бестии, вымещать буду; потому что ты тому единая причина и первая,
значит, злодейка мне выходишь…
Значит, и пошло в обе стороны
худо: одни всё причитали к науке, о которой тот наш Марой и помыслу
не знал, а другие заговорили, что над нами-де видимая божия благодать творит дивеса, каких мы никогда и
не зрели.
Mарина. Так конец,
значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что, обманул.
Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла
не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь — позабудешь,
хуже найдешь — воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет за голову.)
Аким. Глядь, оно
хуже, а как по закону, да по-божьи, все как-то, тае, оно тебя веселит. Манится,
значит. Так и угадывал себе,
значит, женю,
значит, малого, от греха,
значит. Он дома,
значит, тае, как должно по закону, а уж я,
значит, тае, в городу похлопочу. Работишка-то любезная. Сходно. По-божью-то,
значит, тае, и лучше. Сирота ведь тоже. Примером, летось дрова тож у приказчика взяли таким манером. Думали обмануть; приказчика-то обманули, а бога-то,
значит, тае,
не обманули, ну и того…
Леонид Федорович (улыбаясь). Нет,
не бойся, тут
худого ничего нет. А это
значит только то, что он медиум, — просто медиум. Я и прежде знал, что он медиум.
Что же касается в рассуждении всех подлостей, которые евреям приписывают, так я вам скажу, это ничего
не значит перед молдаванами и еще валахами, и что я с своей стороны предложил бы, так это
не вводить жидов в утробы, ибо это и невозможно, а помнить, что есть люди
хуже жидов.
Булычов. Лежать —
хуже. Лег —
значит — сдался. Это — как в кулачном бою. И — хочется мне говорить. Мне надо тебе рассказать. Понимаешь… какой случай…
не на той улице я живу! В чужие люди попал, лет тридцать все с чужими. Вот чего я тебе
не хочу! Отец мой плоты гонял. А я вот… Этого я тебе
не могу выразить.
Значит, они мне
не ровня и я им
не ровня, я это чувствую. Они вылечили Мишку Усова и рады… А я этого
не понимаю. И вообще чему радоваться, коли человек: выздоровел? Жизнь у него
хуже холерной судороги, ежели говорить по правде. Они понимают это, а — рады… И я тоже хотел бы порадоваться, как они, а
не могу… Потому что — чему же радоваться, опять-таки?»
—
Не понимаю и
не понимаю. Выверты какие-то… Вдруг ни с того ни с сего «О, закрой свои бледные ноги». Это что же такое, я вас спрашиваю? Что сей сон
значит? Ну, хорошо, и я возьму и напишу: «Ах, спрячь твой красный нос!» и точка. И все. Чем же
хуже, я вас спрашиваю?
— Видно, вот люблю, коли разговариваю.
Не любил бы, так
не возился бы. С девками потому и время теряют, что любят их, а ежели их
не любить — куда они тогда? И жалко мне тебя… да ведь как кого ни жалко, а себя всегда жалчей. Было бы, поди-ка, гораздо
хуже, если мы с тобой, поругавшись, расстались. Верно ведь? А теперь вот по душам — любовно, ласково всё выходит. Я,
значит, в свою пойду сторону, ты — в свою, кому куда судьба. Эхма, чего тут толковать! Целуй, что ли, ещё разок, горленка!
Оглядел лошадь, потом,
значит, меня, потом бросил вожжу и,
не говоря
худого слова: «Ты куда едешь?» А у самого зубы оскалены, глаза злобные…
Но я
не хочу…» — «Тем
хуже, — отвечаете вы, —
значит, вы, м-сье Корепанов, сами виноваты в своем ничтожестве.
Анна Петровна. Пить так пить… (Наливает.) И пить умирать, и
не пить умирать, так лучше пить умирать… (Пьет.) Пьяница я, Платонов… А? Налить еще?
Не нужно, впрочем… Язык свяжет, а чем тогда говорить будем? (Садится.) Нет ничего
хуже, как быть развитой женщиной… Развитая женщина и без дела… Ну что я
значу, для чего живу?
—
Значит, Настенька
не дает из себя делать, что другие хотят? — молвила Марья Гавриловна. Потом помолчала немного, с минуту посидела, склоня голову на руку, и, быстро подняв ее, молвила: —
Не худое дело, матушка. Сами говорите: девица она умная, добрая — и, как я ее понимаю, на правде стоит, лжи, лицемерия капли в ней нет.
— Двадцать тысяч тут же вручил,
не говоря
худого слова, — ответил торговец. — Задатку,
значит. Достальные здесь после сдачи договорился получить чистоганом враз. Так и условие писано — на семидневный срок.
Если с нами случается неприятное, то мы чаще всего обвиняем в этом других или судьбу. А
не думаем того, что если люди или судьба могут сделать нам что-нибудь дурное, то это
значит, что что-нибудь в нас
не в порядке. Тому, кто живет для души, никто и ничто
не может сделать ничего
худого: и гонения, и обиды, и бедность, и болезни
не зло для такого человека.
Прощать —
значит не мстить,
не платить злом за зло,
значит любить. Если человек верит в это, то дело
не в том, что сделал брат, а чтò должен я сделать. Если ты хочешь исправить ближнего в его ошибке, скажи ему кротко о том, что он
худо сделал.