Неточные совпадения
Она
не досказала и отвернулась, как будто просила
пощады. А отчего смутилась она — и сама
не знает. Отчего ее грызло и жгло воспоминание о вчерашнем вечере, об этом расстройстве?
Его огромный объем, его медленное возрастание, его долголетие, крепость и прочность древесного ствола, питательная сила его корней, всегда готовых к возрождению погибающих сучьев и к молодым побегам от погибшего уже пня, и, наконец, многосторонняя польза и красота его должны бы, кажется, внушать уважение и
пощаду… но топор и пила промышленника
не знают их, а временные выгоды увлекают и самих владельцев…
Готовились к майскому смотру и
не знали ни
пощады, ни устали.
Отпуская Сашу, Хрипач сказал ему ласково: — Теперь, когда мы
знаем, что вы здоровы, я скажу Алексею Алексеевичу, чтобы он
не давал вам никакой
пощады.
…Я
не знаю, что со мною сегодня; голова моя путается, я готова упасть на колени и просить и умолять
пощады.
Не знаю, кто и как, но меня как будто убивают, и внутренно я кричу и возмущаюсь; я плачу и
не могу молчать… Боже мой! Боже мой! Укроти во мне эти порывы! Ты один это можешь, все другое бессильно: ни мои ничтожные милостыни, ни занятия, ничего, ничего, ничего мне помочь
не может. Пошла бы куда-нибудь в служанки, право: мне было бы легче.
Бабушка была женщина самая простая и находилась в полном распоряжении у своих дочерей; если иногда она осмеливалась хитрить с Степаном Михайловичем, то единственно по их наущению, что, по неуменью, редко проходило ей даром и что старик
знал наизусть; он
знал и то, что дочери готовы обмануть его при всяком удобном случае, и только от скуки или для сохранения собственного покоя, разумеется будучи в хорошем расположении духа, позволял им думать, что они надувают его; при первой же вспышке всё это высказывал им без
пощады, в самых нецеремонных выражениях, а иногда и бивал, но дочери, как настоящие Евины внучки,
не унывали: проходил час гнева, прояснялось лицо отца, и они сейчас принимались за свои хитрые планы и нередко успевали.
Многие из них в ссоре друг с другом, все
не дают
пощады один другому в боевом, торговом деле, все
знают друг за другом нехорошие, нечестные поступки…
Жди знака или слова,
Потом уже
не знай ни страха, ни любви,
Свершай, что он велит, без мысли, ни
пощадыИ, воплотившись раз, топчи, круши преграды —
И самого его в усердье раздави!
Губернатор быстро, искоса, огляделся: грязная пустыня площади, с втоптанными в грязь соломинками сена, глухой забор. Все равно уже поздно. Он вздохнул коротким, но страшно глубоким вздохом и выпрямился — без страха, но и без вызова; но была в чем-то, быть может в тонких морщинах на большом, старчески мясистом носу, неуловимая, тихая и покорная мольба о
пощаде и тоска. Но сам он
не знал о ней,
не увидали ее и люди. Убит он был тремя непрерывными выстрелами, слившимися в один сплошной и громкий треск.
— Зла
не жди, — стал говорить Патап Максимыч. — Гнев держу — зла
не помню… Гнев дело человеческое, злопамятство — дьявольское… Однако
знай, что можешь ты меня и на зло навести… — прибавил он после короткого молчанья. — Слушай… Про Настин грех
знаем мы с женой, больше никто. Если ж, оборони Бог, услышу я, что ты покойницей похваляешься, если кому-нибудь проговоришься — на дне морском сыщу тебя… Тогда
не жди от меня
пощады… Попу станешь каяться — про грех скажи, а имени называть
не смей… Слышишь?
— Нет-с, нет-с; я слуга ваш покорный, чтоб я стал на это полагаться.
Знаю я-с, как там в Петербурге на это смотрят. Гм!.. Покорно вас благодарю!.. Нет; там нашему брату мужчине
пощады не ждать: там этот женский вопрос и все эти разные служебные якобинцы и разные пунцовые филантропы… Куда там с ними мужчине!.. Они сейчас все повернут в интересах женского вопроса и… мое почтение, мужа поминай как звали.
Я сцепился с ним, возражал, выяснял свою мысль. Но Печерников ловко переиначивал мои слова, чуть-чуть сдвигал мои возражения в другую плоскость и победительно опровергал их, а я
не умел уследить, где он мои мысли передвинул. Сплошная была софистика, но я был против нее бессилен. А Печерников
не хотел
знать пощады. Приперев меня своими возражениями к стене, он говорил...
Всякий
знал, —
пощады от них
не будет и
не может быть, мы сами делали все, чтобы зажечь их души кровавою, неутолимою ненавистью к нам.
— Дурак! — возразил Григорий Александрович. — Разве ты меня
не знаешь. Или ты думаешь, что я,
зная, что ты ради своего спасения можешь стать убийцей, буду ждать от тебя
пощады? Я осторожнее тебя. Все, что я рассказал тебе, я написал, запечатал в конверт и передал верному человеку. В случае, если я умру насильственною смертью, этот конверт будет передан в руки правосудия, если же своею — будет уничтожен.