Неточные совпадения
Он перевелся из другого города в пятый класс; уже третий год, восхищая учителей успехами в науках, смущал и раздражал их своим поведением. Среднего роста, стройный, сильный, он ходил легкой, скользящей походкой, точно артист цирка. Лицо у него было не русское, горбоносое, резко очерченное, но его смягчали карие, женски ласковые
глаза и
невеселая улыбка красивых, ярких губ; верхняя уже поросла темным пухом.
По вечерам к ней приходил со скрипкой краснолицый, лысый адвокат Маков,
невеселый человек в темных очках; затем приехал на трескучей пролетке Ксаверий Ржига с виолончелью, тощий, кривоногий, с
глазами совы на костлявом, бритом лице, над его желтыми висками возвышались, как рога, два серых вихра.
Потом она растирала мне уши гусиным салом; было больно, но от нее исходил освежающий, вкусный запах, и это уменьшало боль. Я прижимался к ней, заглядывая в
глаза ее, онемевший от волнения, и сквозь ее слова слышал негромкий,
невеселый голос бабушки...
Месяцев за семь до описываемой нами поры, когда еще в Петербурге было тепло и белые ночи, утомляя
глаза своим неприятным полусветом, сокращали расходы на освещение бедных лачуг, чердаков и подземельев, в довольно просторной, но до крайности неопрятной и
невеселой квартире происходила довольно занимательная сцена.
Реже других к ней приходил высокий,
невеселый офицер, с разрубленным лбом и глубоко спрятанными
глазами; он всегда приносил с собою скрипку и чудесно играл, — так играл, что под окнами останавливались прохожие, на бревнах собирался народ со всей улицы, даже мои хозяева — если они были дома — открывали окна и, слушая, хвалили музыканта. Не помню, чтобы они хвалили еще кого-нибудь, кроме соборного протодьякона, и знаю, что пирог с рыбьими жирами нравился им все-таки больше, чем музыка.
Кожемякин встал перед зеркалом, в мёртвом стекле отражалось большелобое, пухлое лицо; русая борода, сжимая, удлиняла его, голубые, немного мутные
глаза освещали рассеянным,
невесёлым светом. Ему не нравилось это лицо, он всегда находил его пустым и, несмотря на бороду, — бабьим. Сегодня на нём — в
глазах и на распустившихся губах — появилось что-то новое и тоже неприятное.
Юноше нравились чинные обрядные обеды и ужины, ему было приятно видеть, как люди пьянеют от сытости, их
невесёлые рожи становятся добродушными, и в
глазах, покрытых масляной влагой, играет довольная улыбка. Он видел, что люди в этот час благодарят от полноты чувств, и ему хотелось, чтобы мужики всегда улыбались добрыми
глазами.
Почти все дни она проводила с ним, стараясь всячески возбудить в нем оживление, вызвать смех, подсовывала ему игрушки, — он складывал их, одну на другую, строя какие-то пирамиды, и лишь очень редко улыбался насильственной улыбкой, обычно же смотрел на сестру, как на всё, —
невеселым взглядом больших
глаз, как бы ослепленных чем-то; этот взгляд раздражал ее.
— Боюсь я — Фомка-то в мать бы не пошел…
Глаза у него
невеселые…
Лицо у него было озабоченное,
глаза невесёлые, речь отрывистая, тонкие губы всё время кривились, вздрагивали. Он позвонил, открыл дверь, высунул в коридор голову и крикнул...
— Кто вам говорил это? — спросил Феодосий Иваныч, делая мину, весьма похожую на мину начальника, и вместе с тем
глаза его были покрыты каким-то
невеселым туманом.
Княгиня между тем оставалась печальной и смущенной; ей невольно припомнилось то время, когда она была невестой князя, как он трепетал от восторга при одном ласковом взгляде ее, от одного легкого пожатия руки ее, и что же теперь стало? Княгиня готова была расплакаться от грусти. Ее печальный вид не свернулся с
глаз Миклакова и навел его тоже на весьма
невеселые мысли касательно собственного положения.
Показался засевший в горах Баламутский завод. Строение было почти все новое. Издали блеснул заводский пруд, а под ним чернела фабрика. Кругом завода шла свежая порубь: много свел Гарусов настоящего кондового леса на свою постройку. У Арефы даже сердце сжалось при виде этой незнакомой для степного
глаза картины. Эх,
невеселое место: горы, лес, дым, и сама Яровая бурлит здесь по-сердитому, точно никак не может вырваться из стеснивших ее гор.
А семья его быстро разрушалась, отец заболевал тихим помешательством на религиозной почве, младший брат начинал пить и гулять с девицами, сестра вела себя, как чужая, и у нее, видимо, разыгрывался
невеселый роман с рыжим студентом, я часто замечал, что
глаза ее опухли от слез, и студент стал ненавистен мне.
По вечерам к Михайле рабочие приходили, и тогда заводился интересный разговор: учитель говорил им о жизни, обнажая её злые законы, — удивительно хорошо знал он их и показывал ясно. Рабочие — народ молодой, огнём высушенный, в кожу им копоть въелась, лица у всех тёмные,
глаза — озабоченные. Все до серьёзного жадны, слушают молча, хмуро; сначала они казались мне
невесёлыми и робкими, но потом увидал я, что в жизни эти люди и попеть, и поплясать, и с девицами пошутить горазды.
Накануне приезда жениха, когда невеста, просидев до полночи с отцом и матерью, осыпанная их ласками, приняв с любовью их родительское благословение, воротилась в свою комнатку и легла спать, — сон в первый раз бежал от ее
глаз: ее смущала мысль, что с завтрашнего дня переменится тихий образ ее жизни, что она будет объявленная невеста; что начнут приезжать гости, расспрашивать и поздравлять; что без гостей пойдут
невеселые разговоры, а может быть, и чтение книг, не совсем для нее понятных, и что целый день надо будет все сидеть с женихом, таким умным и начитанным, ученым, как его называли, и думать о том, чтоб не сказать какой-нибудь глупости и не прогневить маменьки…
Хозяин вышел провожать меня с фонарем, и благодаря этому обстоятельству я мог рассмотреть моего ямщика. Это был мужик громадного роста, крепкий, широкоплечий, настоящий гигант. Лицо его было как-то спокойно-угрюмо, с тем особенным отпечатком, какой кладет обыкновенно застарелое сильное чувство или давно засевшая
невеселая дума.
Глаза глядели ровно, упорно и мрачно.
Однажды, в понедельник, утром, когда Орловы пили чай, на пороге их
невесёлого жилища явилась внушительная фигура полицейского. Орлов вскочил и, пытаясь восстановить в своей похмельной голове события последних дней, молчаливо уставился на гостя мутными
глазами, полный самых скверных ожиданий. Жена его смотрела пугливо и укоризненно.
Его серые
глаза смотрели не то задумчиво, не то грустно, и взгляд этих
глаз, машинально блуждавший по стенам сарая, говорил о
невеселых думах, наполнявших, по-видимому, сейчас эту юную голову.
Невеселое настроение невесты не ускользнуло от зорких
глаз приятелей графа Вельского — графа Стоцкого, Неелова и барона Гемпеля.
Федор Дмитриевич сидел в углу вагона и не спускал
глаз с сидевшей против него графини, погруженной, видимо, в
невеселые думы, о чем можно было судить по нервным судорогам, нет-нет да пробегавшим по ее прекрасному лицу.
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе
глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего-нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что́ делал Сперанский. Этот аккуратный,
невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.