Странное дело, — эти почти бессмысленные слова ребенка заставили как бы в самом Еспере Иваныче заговорить
неведомый голос: ему почему-то представился с особенной ясностью этот неширокий горизонт всей видимой местности, но в которой он однако погреб себя на всю жизнь; впереди не виделось никаких новых умственных или нравственных радостей, — ничего, кроме смерти, и разве уж за пределами ее откроется какой-нибудь мир и источник иных наслаждений; а Паша все продолжал приставать к нему с разными вопросами о видневшихся цветах из воды, о спорхнувшей целой стае диких уток, о мелькавших вдали селах и деревнях.
Неточные совпадения
Помяните же прощальное мое слово (при сем слове
голос его вырос, подымался выше, принял
неведомую силу, — и смутились все от пророческих слов): перед смертным часом своим вы вспомните меня!
Ей казалось, что она сама возносится куда-то кверху вместе с кадильным дымом, а звеневший молодой
голос звал ее в
неведомую даль.
Мать чувствовала это особенное,
неведомое ей и, под журчание
голоса Наташи, вспоминала шумные вечеринки своей молодости, грубые слова парней, от которых всегда пахло перегорелой водкой, их циничные шутки.
И действительно, то был другой, потому что темные ночи и ямщицкая память совершенно преображали человека, неизвестно откуда приехавшего и неизвестно куда ускакавшего по тракту в
неведомый свет, — преображали до такой степени, что и фигура, и лицо, и
голос, и самый рассказ подергивались особенным налетом ямщицкой фантазии…
Пароход остановился на ночь в заливе, и никого не спускали до следующего утра. Пассажиры долго сидели на палубах, потом бо́льшая часть разошлась и заснула. Не спали только те, кого, как и наших лозищан, пугала
неведомая доля в незнакомой стране. Дыма, впрочем, первый заснул себе на лавке. Анна долго сидела рядом с Матвеем, и порой слышался ее тихий и робкий
голос. Лозинский молчал. Потом и Анна заснула, склонясь усталой головой на свой узел.
Чудные
голоса святочных песен, уцелевшие звуки глубокой древности, отголоски
неведомого мира, еще хранили в себе живую обаятельную силу и властвовали над сердцами неизмеримо далекого потомства!
Давно уже смолк этот могучий, ровный, вещий гул, размененный на понятную человеческую речь, и с удивлением, покорностью и страхом слушал Саша забытый
голос, звавший его в темную глубину
неведомых, но когда-то испытанных снов.
Никита замер от страха, от жалости, схватился обеими руками за скамью,
неведомая ему сила поднимала его, толкала куда-то, а там, над ним, все громче звучал
голос любимой женщины, возбуждая в нём жаркие надежды.
Тут
голос его опять пресекся от волнения. Она все крепче, все теплее, горячее прижималась к нему. Он привстал с места и, уже не сдерживая себя более, разбитый, обессиленный восторгом, упал на колени. Рыдания судорожно, с болью прорвались, наконец, из груди его, и пробившийся прямо из сердца
голос задрожал, как струна, от всей полноты
неведомого восторга и блаженства.
Безумное одиночество, когда я не знаю, кто я, одинокий, когда моими устами, моей мыслью, моим
голосом говорят
неведомые они.
Единая мысль разбилась на тысячу мыслей, и каждая из них была сильна, и все они были враждебны. Они кружились в диком танце, а музыкою им был чудовищный
голос, гулкий, как труба, и несся он откуда-то из
неведомой мне глубины. Это была бежавшая мысль, самая страшная из змей, ибо она пряталась во мраке. Из головы, где я крепко держал ее, она ушла в тайники тела, в черную и неизведанную его глубину. И оттуда она кричала, как посторонний, как бежавший раб, наглый и дерзкий в сознании своей безопасности.
Боровцов. И опять же ваша пешая служба супротив морской много легче. Вы то возьмите: другой раз пошлют с кораблем-то отыскивать, где конец свету; ну и плывут. Видят моря такие, совсем
неведомые, морские чудища круг корабля подымаются, дорогу загораживают, вопят разными
голосами; птица Сирен поет; и нет такой души на корабле, говорят, которая бы не ужасалась от страха, в онемение даже приходят. Вот это — служба.
И вдруг он дрогнул. По-прежнему
неведомый тайный
голос шептал ему: «От сего человека погибель твоя!»
Но, когда за перегородкой, у хозяйки, он услыхал низкий
голос Наташи, он, подхваченный
неведомой силой, сорвался с места и развязно вошел в комнату.
— Сонное… Вижу это я, кругом меня люди лежат, умирают, стон стоймя стоит, кругом родные убиваются… А
голос мне
неведомый шепчет строго на ухо: «Это все от твоих снадобий…» Три ночи мучил меня все тот же сон.