Неточные совпадения
В других домах рассказывалось это несколько иначе: что у Чичикова нет вовсе никакой жены, но что он, как человек тонкий и действующий наверняка, предпринял, с тем чтобы получить руку дочери, начать дело с матери и имел с нею сердечную тайную связь, и что потом сделал декларацию насчет руки дочери; но мать, испугавшись, чтобы
не совершилось преступление, противное религии, и
чувствуя в душе
угрызение совести, отказала наотрез, и что вот потому Чичиков решился на похищение.
Как
не чувствовать мне
угрызения совести, зная, что даром бременю землю, и что скажут потом мои дети?
Угрызений же
совести никаких при этом
не чувствовал.
Грановский напоминает мне ряд задумчиво покойных проповедников-революционеров времен Реформации —
не тех бурных, грозных, которые в «гневе своем
чувствуют вполне свою жизнь», как Лютер, а тех ясных, кротких, которые так же просто надевали венок славы на свою голову, как и терновый венок. Они невозмущаемо тихи, идут твердым шагом, но
не топают; людей этих боятся судьи, им с ними неловко; их примирительная улыбка оставляет по себе
угрызение совести у палачей.
Особенного
угрызения совести я ни тогда, ни потом
не чувствовал.
Знаешь ли, что женщина способна замучить человека жестокостями и насмешками и ни разу
угрызения совести не почувствует, потому что про себя каждый раз будет думать, смотря на тебя: «Вот теперь я его измучаю до смерти, да зато потом ему любовью моею наверстаю…»
У него на
совести несколько темных дел. Весь город знает, что два года тому назад он женился на богатой семидесятилетней старухе, а в прошлом году задушил ее; однако ему как-то удалось замять это дело. Да и остальные четверо тоже видели кое-что в своей пестрой жизни. Но, подобно тому как старинные бретеры
не чувствовали никаких
угрызений совести при воспоминании о своих жертвах, так и эти люди глядят на темное и кровавое в своем прошлом, как на неизбежные маленькие неприятности профессий.
«Животное! — бормотал он про себя, — так вот какая мысль бродит у тебя в уме… а! обнаженные плечи, бюст, ножка… воспользоваться доверчивостью, неопытностью… обмануть… ну, хорошо, обмануть, а там что? — Та же скука, да еще, может быть,
угрызение совести, а из чего? Нет! нет!
не допущу себя,
не доведу и ее… О, я тверд!
чувствую в себе довольно чистоты души, благородства сердца… Я
не паду во прах — и
не увлеку ее».
Г-н фон Рихтер встал и начал раскланиваться… но на пороге двери остановился, как бы
почувствовав угрызение совести, — и, повернувшись к Санину, промолвил, что его приятель, барон фон Дöнгоф,
не скрывает от самого себя… некоторой степени… собственной вины во вчерашнем происшествии — и потому удовлетворился бы легкими извинениями — «des exghizes lechères» [»Легкие извинения» (искаж. фр.: des excuses légères).].
Литвинов велел принести чаю, но поболтать хорошенько
не удалось. Он
чувствовал постоянное
угрызение совести; что бы он ни говорил, ему все казалось, что он лжет и что Татьяна догадывается. А между тем в ней
не замечалось перемены; она так же непринужденно держалась… только взор ее ни разу
не останавливался на Литвинове, а как-то снисходительно и пугливо скользил по нем — и бледнее она была обыкновенного.
И припоминаешь, что и тогда мечты были грустны, и хоть и прежде было
не лучше, но все как-то
чувствуешь, что как будто и легче и покойнее было жить, что
не было этой черной думы, которая теперь привязалась ко мне; что
не было этих
угрызений совести,
угрызений мрачных, угрюмых, которые ни днем, ни ночью теперь
не дают покоя.
Выспавшись после обеда, Жилин начинает
чувствовать угрызения совести. Ему совестно жены, сына, Анфисы Ивановны и даже становится невыносимо жутко при воспоминании о том, что было за обедом, но самолюбие слишком велико,
не хватает мужества быть искренним, и он продолжает дуться и ворчать…
Ни жалости, ни
угрызений совести, ничего
не чувствовал он в эту минуту. Он, видимо, даже
не заметил ухода его жены. Все его внимание, все его мысли сосредоточены были на закрытой двери противоположной аванложи. Жгучая боль разливалась по всем его членам. Он почти терял сознание!
— Василий Васильевич изъявил мне желание, — вкрадчиво заговорил тот, — написать прошение министру юстиции, в котором объяснит, что он,
чувствуя угрызения совести, желает восстановить истину, искаженную им умышленно на суде по наущению окружавших его лиц, чем он ввел в заблуждение
не только врача-психиатра, который его исследовал, но и присяжных заседателей, решивших дело. Василий Васильевич думает, что после такой повинной у него будет легче на сердце.
Сама лично она
не чувствовала ни малейшего
угрызения совести, вообразив себе и даже уверив себя в том, что она жертва хитро сплетенного обольщения современного Дон-Жуана.