Неточные совпадения
— Ведомости о крестьянах, об оброке, о продаже хлеба, об отдаче огородов… Помнишь ли, сколько за последние года дохода было? По тысяче четыреста двадцати пяти рублей — вот
смотри… — Она хотела щелкнуть
на счетах. — Ведь ты получал деньги? Последний раз тебе послано было пятьсот пятьдесят рублей ассигнациями: ты тогда писал, чтобы
не посылать. Я и клала в
приказ: там у тебя…
Бывают же странности: никто-то
не заметил тогда
на улице, как она ко мне прошла, так что в городе так это и кануло. Я же нанимал квартиру у двух чиновниц, древнейших старух, они мне и прислуживали, бабы почтительные, слушались меня во всем и по моему
приказу замолчали потом обе, как чугунные тумбы. Конечно, я все тотчас понял. Она вошла и прямо глядит
на меня, темные глаза
смотрят решительно, дерзко даже, но в губах и около губ, вижу, есть нерешительность.
Прочухавшийся приказчик еще раз смерил странного человека с ног до головы, что-то сообразил и крикнул подрушного. Откуда-то из-за мешков с мукой выскочил молодец, выслушал
приказ и полетел с докладом к хозяину. Через минуту он вернулся и объявил, что сам придет сейчас. Действительно, послышались тяжелые шаги, и в лавку заднею дверью вошел высокий седой старик в котиковом картузе. Он
посмотрел на странного человека через старинные серебряные очки и проговорил
не торопясь...
Почти каждый день в своих
приказах он штрафует их, смещает
на низшие оклады или же совсем увольняет: одного за неблагонадежность и неисполнительность, другого — за безнравственность, недобросовестность и неразвитие, третьего — за кражу казенного провианта, вверенного его хранению, а четвертого — за укрывательство; пятый, будучи назначен
на баржу,
не только
не смотрел за порядком, но даже сам подавал пример к расхищению
на барже грецких орехов; шестой — состоит под следствием за продажу казенных топоров и гвоздей; седьмой — замечен неоднократно в недобросовестном заведовании фуражным довольствием казенного скота; восьмой — в предосудительных сделках с каторжными.
Когда он
посмотрел на часы, окончивши чтение, он очень удивился, что так поздно, позвал своего камердинера, велел приготовить одеваться как можно скорее; впрочем, и удивление и
приказ были больше инстинктивны, потому что он никуда
не сбирался и ему было совершенно все равно — шесть ли часов утра или двенадцать ночи.
— Так завтра, значит, ты едешь в Париж…
Посмотри, там нет ли хороших балерин… Тебе
приказ написан, все подробно. Деньги у Сергея Иваныча.
На телеграммы денег
не жалей…
— Так завтра, значит, ты едешь в Париж.
Посмотри там, нет ли хороших балерин… Там тебе
приказ написан, все подробно.
На телеграммы денег
не жалей.
—
Не бойся, братец! Бой будет равный. Видишь, один эскадрон принимает направо, прямехонько
на нас. Милости просим, господа! мы вас попотчеваем!
Смотри, ребята! без
приказа не стрелять, задним шеренгам передавать передней заряженные ружья;
не торопиться и слушать команды. Господа офицеры! прошу быть внимательными. По первому взводу строй каре!
Когда урядник его увидал, то снял шапку и поклонился, как старому знакомому, но Вадим, ибо это был он,
не заметив его, обратился к мужикам и сказал: «отойдите подальше, мне надо поговорить о важном деле с этими молодцами»… мужики
посмотрели друг
на друга и,
не заметив ни
на чьем лице желания противиться этому неожиданному
приказу, и побежденные решительным видом страшного горбача, отодвинулись, разошлись и в нескольких шагах собрались снова в кучку.
«Да что же я
смотрю, — сказал он себе, опуская глаза, чтоб
не видать ее. — Да, надо взойти всё-таки, взять сапоги другие». И он повернулся назад к себе в комнату; но
не успел пройти 5 шагов, как, сам
не зная как и по чьему
приказу, опять оглянулся, чтобы еще раз увидать ее. Она заходила за угол и в то же мгновение тоже оглянулась
на него.
— А на-те вот,
посмотрите… полюбуйтесь, — отвечал тот и вынул из портфеля журналы
Приказа, разорванные
на несколько клочков. — Ей-богу, служить с ним невозможно! — продолжал старик, только что
не плача. — Прямо говорит: «Мошенники вы, взяточники!.. Кто, говорит, какой мерзавец писал доклад?» — «Помилуйте, говорю, писал сам бухгалтер». — «
На гауптвахту, говорит, его; уморю его там».
На гауптвахту велел вам идти
на три дня. Ступайте.
Вскоре пришел Алексей. В праздничном наряде таким молодцом он
смотрел, что хоть сейчас картину писать с него. Усевшись
на стуле у окна, близ хозяина, глаз
не сводил он с него и с Ивана Григорьича. Помня
приказ Фленушки, только разок взглянул он
на Настю, а после того
не смотрел и в ту сторону, где сидела она. Следом за Алексеем в горницу Волк вошел, в платье Патапа Максимыча. Помолясь по уставу перед иконами, поклонившись всем
на обе стороны, пошел он к Аксинье Захаровне.
С крещенского сочельника, когда Микешка вновь принят был зятем в дом, он еще капли в рот
не брал и работал усердно. Только работа его
не спорилась: руки с перепоя дрожали. Под конец взяла его тоска — и выпить хочется и погулять охота, а выпить
не на что, погулять
не в чем. Украл бы что, да по
приказу Аксиньи Захаровны зорко
смотрят за ним. Наверх Микешке ходу нет. Племянниц еще
не видал: Аксинья Захаровна заказала братцу любезному и близко к ним
не подходить.
Не хотела и
смотреть на женихов Дуня, а родительского
приказу выходить замуж ей
не было — давно дал ей отец полную волю в выборе суженого по сердцу и хотенью.
Мамаев (тихо Резинкиной).
Смотри у меня, язык
на привязи. (Громко.) А, красноперый уж здесь! Вон, вон; да кстати, возьми с собой и дочь мою… Неугомонная! видно, с нею
не сладишь. Груня, поцелуйся с ним… я тебе приказываю, поцелуй жениха своего. (Груня и Резинкин колеблются.) Ну, сватья, прикажи уж и сыну своему… вишь, как его напугала,
не смеет без твоего капитанского
приказа.