Неточные совпадения
Степан Аркадьич
знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что делают и думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и были
причиной всего зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
— Разве я
не знаю, что я дурно поступил? Но кто
причиной, что я поступил так?
— Да, — продолжала Анна. — Ты
знаешь, отчего Кити
не приехала обедать? Она ревнует ко мне. Я испортила… я была
причиной того, что бал этот был для нее мученьем, а
не радостью. Но, право, право, я
не виновата, или виновата немножко, — сказала она, тонким голосом протянув слово «немножко».
По тону Бетси Вронский мог бы понять, чего ему надо ждать от света; но он сделал еще попытку в своем семействе. На мать свою он
не надеялся. Он
знал, что мать, так восхищавшаяся Анной во время своего первого знакомства, теперь была неумолима к ней за то, что она была
причиной расстройства карьеры сына. Но он возлагал большие надежды на Варю, жену брата. Ему казалось, что она
не бросит камня и с простотой и решительностью поедет к Анне и примет ее.
Вообще Долли казалось, что она
не в спокойном духе, а в том духе заботы, который Долли хорошо
знала за собой и который находит
не без
причины и большею частью прикрывает недовольство собою.
― Как вы гадки, мужчины! Как вы
не можете себе представить, что женщина этого
не может забыть, ― говорила она, горячась всё более и более и этим открывая ему
причину своего раздражения. ― Особенно женщина, которая
не может
знать твоей жизни. Что я
знаю? что я
знала? ― говорила она, ― то, что ты скажешь мне. А почем я
знаю, правду ли ты говорил мне…
«Послушайте, Максим Максимыч, — отвечал он, — у меня несчастный характер: воспитание ли меня сделало таким, Бог ли так меня создал,
не знаю;
знаю только то, что если я
причиною несчастия других, то и сам
не менее несчастлив; разумеется, это им плохое утешение — только дело в том, что это так.
— Я даже в этом уверена, — продолжала она, — хотя ваше поведение несколько сомнительно; но у вас могут быть
причины, которых я
не знаю, и их-то вы должны теперь мне поверить.
Теперь я должен несколько объяснить
причины, побудившие меня предать публике сердечные тайны человека, которого я никогда
не знал. Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в моей жизни на большой дороге; следовательно,
не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
К счастью, по
причине неудачной охоты, наши кони
не были измучены: они рвались из-под седла, и с каждым мгновением мы были все ближе и ближе… И наконец я
узнал Казбича, только
не мог разобрать, что такое он держал перед собою. Я тогда поравнялся с Печориным и кричу ему: «Это Казбич!..» Он посмотрел на меня, кивнул головою и ударил коня плетью.
Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем одетого; я ему, однако ж,
не сказал
причины. Полюбовавшись несколько времени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, на вершине коего белеется маячная башня, я отправился в крепость Фанагорию, чтоб
узнать от коменданта о часе моего отъезда в Геленджик.
Попробовал было еще зайти кое к кому, чтобы
узнать, по крайней мере,
причину, и
не добрался никакой
причины.
— Ваше сиятельство, — сказал Муразов, — кто бы ни был человек, которого вы называете мерзавцем, но ведь он человек. Как же
не защищать человека, когда
знаешь, что он половину зол делает от грубости и неведенья? Ведь мы делаем несправедливости на всяком шагу и всякую минуту бываем
причиной несчастья другого, даже и
не с дурным намереньем. Ведь ваше сиятельство сделали также большую несправедливость.
Оказалось, что Чичиков давно уже был влюблен, и виделись они в саду при лунном свете, что губернатор даже бы отдал за него дочку, потому что Чичиков богат, как жид, если бы
причиною не была жена его, которую он бросил (откуда они
узнали, что Чичиков женат, — это никому
не было ведомо), и что жена, которая страдает от безнадежной любви, написала письмо к губернатору самое трогательное, и что Чичиков, видя, что отец и мать никогда
не согласятся, решился на похищение.
— Эк ведь комиссия! Ну, уж комиссия же с вами, — вскричал Порфирий с совершенно веселым, лукавым и нисколько
не встревоженным видом. — Да и к чему вам
знать, к чему вам так много
знать, коли вас еще и
не начинали беспокоить нисколько! Ведь вы как ребенок: дай да подай огонь в руки! И зачем вы так беспокоитесь? Зачем сами-то вы так к нам напрашиваетесь, из каких
причин? А? хе-хе-хе!
Он
знал и понимал общие
причины такого разъединения; но никогда
не допускал он прежде, чтобы эти
причины были на самом деле так глубоки и сильны.
— И я мог иметь свои
причины, хотя вы их и
не узнаете.
— Еще
не всё-с, — остановил ее Петр Петрович, улыбнувшись на ее простоватость и незнание приличий, — и мало вы меня
знаете, любезнейшая Софья Семеновна, если подумали, что из-за этой маловажной, касающейся одного меня
причины я бы стал беспокоить лично и призывать к себе такую особу, как вы. Цель у меня другая-с.
— Да ведь и я
знаю, что
не вошь, — ответил он, странно смотря на нее. — А впрочем, я вру, Соня, — прибавил он, — давно уже вру… Это все
не то; ты справедливо говоришь. Совсем, совсем, совсем тут другие
причины!.. Я давно ни с кем
не говорил, Соня… Голова у меня теперь очень болит.
Этих первоначальных
причин я
не знаю, но вам они должны быть известны.
Скорее в обморок, теперь оно в порядке,
Важнее давишной
причина есть тому,
Вот наконец решение загадке!
Вот я пожертвован кому!
Не знаю, как в себе я бешенство умерил!
Глядел, и видел, и
не верил!
А милый, для кого забыт
И прежний друг, и женский страх и стыд, —
За двери прячется, боится быть в ответе.
Ах! как игру судьбы постичь?
Людей с душой гонительница, бич! —
Молчалины блаженствуют на свете!
— Вы
знаете, что
не это было
причиною нашей размолвки. Но как бы то ни было, мы
не нуждались друг в друге, вот главное; в нас слишком много было… как бы это сказать… однородного. Мы это
не сразу поняли. Напротив, Аркадий…
— Я ее лечу. Мне кажется, я ее —
знаю. Да. Лечу. Вот — написал работу: «Социальные
причины истерии у женщин». Показывал Форелю, хвалит, предлагает издать, рукопись переведена одним товарищем на немецкий. А мне издавать —
не хочется. Ну, издам, семь или семьдесят человек прочитают, а — дальше что? Лечить тоже
не хочется.
От этих людей Самгин
знал, что в городе его считают «столичной штучкой», гордецом и нелюдимом, у которого есть
причины жить одиноко, подозревают в нем человека убеждений крайних и, напуганные событиями пятого года,
не стремятся к более близкому знакомству с человеком из бунтовавшей Москвы.
Все бы это прекрасно: он
не мечтатель; он
не хотел бы порывистой страсти, как
не хотел ее и Обломов, только по другим
причинам. Но ему хотелось бы, однако, чтоб чувство потекло по ровной колее, вскипев сначала горячо у источника, чтобы черпнуть и упиться в нем и потом всю жизнь
знать, откуда бьет этот ключ счастья…
Он замолчал и
не знал, что делать. Он видел только внезапную досаду и
не видал
причины.
Только что Штольц уселся подле нее, как в комнате раздался ее смех, который был так звучен, так искренен и заразителен, что кто ни послушает этого смеха, непременно засмеется сам,
не зная о
причине.
Другая
причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти
не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты
знаешь, как это для меня неловко, несносно…
—
Не говорите,
не оправдывайтесь; я
знаю причину: боялись…
— Кстати о бабушке, — перебила она, — я замечаю, что она с некоторых пор начала следить за мною;
не знаете ли, что этому за
причина?
—
Знаю, кузина,
знаю и
причину: я касаюсь вашей раны. Но ужели мое дружеское прикосновение так грубо!.. Ужели я
не стою доверенности!..
Все слышали, что Вера Васильевна больна, и пришли наведаться. Татьяна Марковна объявила, что Вера накануне прозябла и на два дня осталась в комнате, а сама внутренне страдала от этой лжи,
не зная, какая правда кроется под этой подложной болезнью, и даже
не смела пригласить доктора, который тотчас
узнал бы, что болезни нет, а есть моральное расстройство, которому должна быть
причина.
— А то прочитаешь в газетах, например, вот хоть бы вчера читал я, что шведский король посетил город Христианию: и
не знаешь, что этому за
причина?
«Я кругом виновата, милая Наташа, что
не писала к тебе по возвращении домой: по обыкновению, ленилась, а кроме того, были другие
причины, о которых ты сейчас
узнаешь. Главную из них ты
знаешь — это (тут три слова были зачеркнуты)… и что иногда
не на шутку тревожит меня. Но об этом наговоримся при свидании.
«Я буду
не один, — продолжал я раскидывать, ходя как угорелый все эти последние дни в Москве, — никогда теперь уже
не буду один, как в столько ужасных лет до сих пор: со мной будет моя идея, которой я никогда
не изменю, даже и в том случае, если б они мне все там понравились, и дали мне счастье, и я прожил бы с ними хоть десять лет!» Вот это-то впечатление, замечу вперед, вот именно эта-то двойственность планов и целей моих, определившаяся еще в Москве и которая
не оставляла меня ни на один миг в Петербурге (ибо
не знаю, был ли такой день в Петербурге, который бы я
не ставил впереди моим окончательным сроком, чтобы порвать с ними и удалиться), — эта двойственность, говорю я, и была, кажется, одною из главнейших
причин многих моих неосторожностей, наделанных в году, многих мерзостей, многих даже низостей и, уж разумеется, глупостей.
— О, напротив, самый серьезный вопрос, и
не вопрос, а почти, так сказать, запрос, и очевидно для самых чрезвычайных и категорических
причин.
Не будешь ли у ней?
Не узнаешь ли чего? Я бы тебя даже просил, видишь ли…
Нехлюдов говорил довольно ясно, и мужики были люди понятливые; но его
не понимали и
не могли понять по той самой
причине, по которой приказчик долго
не понимал. Они были несомненно убеждены в том, что всякому человеку свойственно соблюдать свою выгоду. Про помещиков же они давно уже по опыту нескольких поколений
знали, что помещик всегда соблюдает свою выгоду в ущерб крестьянам. И потому, если помещик призывает их и предлагает что-то новое, то, очевидно, для того, чтобы как-нибудь еще хитрее обмануть их.
От Нагибина Василий Назарыч
узнал, что новых
причин никаких
не имеется, а Надежда Васильевна живет в Гарчиках «монашкой»: учит ребят, с деревенскими бабами возится, да еще по мельнице орудует вместе с ним, как наказывал Сергей Александрыч.
— А сознайтесь, ведь вы никогда даже
не подозревали, что я могу задумываться над чем-нибудь серьезно… Да? Вы видели только, как я дурачилась, а
не замечали тех
причин, которые заставляли меня дурачиться… Так
узнайте же, что мне все это надоело, все!.. Вся эта мишура, ложь, пустота давят меня…
— Я желал бы
знать только одно: почему вы
не рассказали мне всей этой истории, когда я сделал предложение вашей дочери? — спрашивал побледневший Привалов. — Мне кажется, что у вас более
не должно было оставаться никаких
причин подкапываться под меня?
— Об этом, конечно, говорить еще рано. Облегчение
не есть еще полное исцеление и могло произойти и от других
причин. Но если что и было, то ничьею силой, кроме как Божиим изволением. Все от Бога. Посетите меня, отец, — прибавил он монаху, — а то
не во всякое время могу: хвораю и
знаю, что дни мои сочтены.
Причина замедления Ивана Федоровича заключалась в том, что Алеша,
не зная в точности его московского адреса, прибегнул, для посылки телеграммы, к Катерине Ивановне, а та, тоже в неведении настоящего адреса, телеграфировала к своей сестре и тетке, рассчитывая, что Иван Федорович сейчас же по прибытии в Москву к ним зайдет.
— Правда, вы
не мне рассказывали; но вы рассказывали в компании, где и я находился, четвертого года это дело было. Я потому и упомянул, что рассказом сим смешливым вы потрясли мою веру, Петр Александрович. Вы
не знали о сем,
не ведали, а я воротился домой с потрясенною верой и с тех пор все более и более сотрясаюсь. Да, Петр Александрович, вы великого падения были
причиной! Это уж
не Дидерот-с!
— Позвольте вас, милостивый государь, предупредить и еще раз вам напомнить, если вы только
не знали того, — с особенным и весьма строгим внушением проговорил прокурор, — что вы имеете полное право
не отвечать на предлагаемые вам теперь вопросы, а мы, обратно, никакого
не имеем права вымогать у вас ответы, если вы сами уклоняетесь отвечать по той или другой
причине.
— Любил бы… точно, —
не теперь: теперь моя пора прошла, а в молодых годах… да
знаете, неловко, по
причине звания.
Это было существо доброе, умное, молчаливое, с теплым сердцем; но, бог
знает отчего, от долгого ли житья в деревне, от других ли каких
причин, у ней на дне души (если только есть дно у души) таилась рана, или, лучше сказать, сочилась ранка, которую ничем
не можно было излечить, да и назвать ее ни она
не умела, ни я
не мог.
Видишь, хотел меня экзаменовать, а сам
не знал главной
причины, почему это нехорошо.
То, что «миленький» все-таки едет, это, конечно,
не возбуждает вопроса: ведь он повсюду провожает жену с той поры, как она раз его попросила: «отдавай мне больше времени», с той поры никогда
не забыл этого, стало быть, ничего, что он едет, это значит все только одно и то же, что он добрый и что его надобно любить, все так, но ведь Кирсанов
не знает этой
причины, почему ж он
не поддержал мнения Веры Павловны?
Поэтому, если вам
не угодно, чтобы я
узнал причину вашего очень опасного положения, я
не буду
узнавать.
Конечно, это недоразумение
не могло бы быть продолжительно; по мере приближения развязки, расспросы Крюковой делались бы настойчивее; она или высказала бы, что у ней есть особенная
причина знать истину, или Лопухов или Вера Павловна догадались бы, что есть какая-то особенная надобность в ее расспросах, и двумя — тремя неделями, быть может, несколькими днями позже дело все-таки пришло бы к тому же, к чему пришло несколько раньше, благодаря неожиданному для Крюковой появлению Кирсанова в мастерской.