Неточные совпадения
Левин подошел к брату. Ничего
не ловилось, но Сергей Иванович
не скучал и казался в самом веселом расположении духа. Левин видел, что, раззадоренный разговором с доктором, он хотел поговорить. Левину же, напротив, хотелось скорее домой, чтобы распорядиться о
вызове косцов к завтрему и решить
сомнение насчет покоса, которое сильно занимало его.
В нем
не было смешанных оттенков огня, лепестков мака, игры фиолетовых или лиловых намеков;
не было также ни синевы, ни тени — ничего, что
вызывает сомнение.
Самгин, поправив очки, взглянул на него; такие афоризмы в устах Безбедова возбуждали
сомнения в глупости этого человека и усиливали неприязнь к нему. Новости Безбедова он слушал механически, как шум ветра, о них
не думалось, как
не думается о картинах одного и того же художника, когда их много и они утомляют однообразием красок, техники. Он отметил, что анекдотические новости эти
не вызывают желания оценить их смысл. Это было несколько странно, но он тотчас нашел объяснение...
Затем я изложил ему, что тяжба уже выиграна, к тому же ведется
не с князем Сокольским, а с князьями Сокольскими, так что если убит один князь, то остаются другие, но что, без
сомнения, надо будет отдалить
вызов на срок апелляции (хотя князья апеллировать и
не будут), но единственно для приличия.
«
Не успеешь оглянуться, как втянешься опять в эту жизнь», — подумал он, испытывая ту раздвоенность и
сомнения, которые в нем
вызывала необходимость заискивания в людях, которых он
не уважал. Сообразив, куда прежде, куда после ехать, чтоб
не возвращаться, Нехлюдов прежде всего направился в Сенат. Его проводили в канцелярию, где он в великолепнейшем помещении увидал огромное количество чрезвычайно учтивых и чистых чиновников.
Поговорив с Герценштубе и сообщив ему свое
сомнение о том, что Смердяков вовсе
не кажется ему помешанным, а только слабым, он только
вызвал у старика тоненькую улыбочку.
Западные люди
не потрясены, и казнь
не вызывает в них
сомнения, они даже видят в ней порождение социального инстинкта.
Долго стоял Коваль на мосту, провожая глазами уходивший обоз. Ему было обидно, что сват Тит уехал и ни разу
не обернулся назад. Вот тебе и сват!.. Но Титу было
не до вероломного свата, — старик
не мог отвязаться от мысли о дураке Терешке, который все дело испортил. И откуда он взялся, подумаешь: точно из земли вырос… Идет впереди обоза без шапки, как ходил перед покойниками. В душе Тита этот пустой случай
вызвал первую тень
сомнения: уж ладно ли они выехали?
С одной стороны, он с слишком живым чувством и методическою последовательностью, составляющими главные признаки правдоподобности, рассказывал свою историю, чтобы можно было
не верить ей; с другой стороны, слишком много было поэтических красот в его истории; так что именно красоты эти
вызывали сомнения.
Петр
не боялся войны, он даже хотел ее, и, без
сомнения,
не оказал бы большой уступчивости перед турками, если бы замыслы Паткуля против Швеции
не вызвали Северной войны, отклонившей внимание Петра на север.
Рассуждая с самим собой о всём, что
не унижало его в своих глазах, он удачно скрывал в себе всё, что могло бы
вызвать у него
сомнение в своей порядочности…
И говорю это, знаете, так, что приятель мой легко мог заметить, что я
не спокоен, потому что задыхаюсь, тороплюсь и волнуюсь, и чем это больше скрыть хочу, тем больше себя, к досаде своей, высказываю и ввожу его насчет себя в
сомнение, а тем у него, разумеется, еще больше вопросы
вызываю: «что ты, да на что тебе?»
Да, это так,
сомнений боле нет!
Моей любви могущество без грани!
Коль захочу, я
вызову на свет,
Что так давно мне видится в тумане!
Но только ночью оживет портрет —
Как я о том
не догадался ране?!
И сладостно и жутко стало мне,
И бегали мурашки по спине.
Всю ночь
не сомкнул глаз державный повелитель земли русской; думы, одна другой мрачнее, неслись в царственной голове и терзали сердце,
вызывая в душе ряд кипучих
сомнений.
Прошло около месяца. Гиршфельд только что вернулся из Москвы, куда ездил для окончания последних дел и решил наконец приступить к «шестовскому» делу. Время казалось ему самым удобным. Князь Владимир в блаженстве, около своей ненаглядной Агнессочки, и, считая Николая Леопольдовича главным устроителем этого блаженства, слепо верил в его дружбу. Ни малейшее
сомнение в уме, практичности и честности его поверенного
не могло закрасться в его душу. Гиршфельд
вызвал его к себе «по делу».
— Государь изволил заметить, что он
не хочет
вызывать даже малейшим подозрением
сомнения в своем прямодушии, качестве, которое признано за ним всеми европейскими державами… Что как во внутренней, так и во внешней политике он ведет свое дело начистоту, что ему противно учение Маккиавели, что он, как русский царь, враг всякого лицемерия и двоедушия как у себя дома, так и при внешних сношениях. Объявив себя правителем ордена, он сделал уже этим решительный шаг и
не находит нужным делать второй…
«Возврат к прошлому, — между прочим говорилось в письме, — невозможен, так как если воспоминание об моей артистической деятельности в Петербурге, которую я предприняла исключительно для тебя,
вызывало в тебе
сомнения, омрачившие последние дни нашей жизни, а между тем я была относительно тебя чиста и безупречна, то о настоящем времени я в будущем уже
не буду иметь право сказать этого».
— Ах, владыко, да как же на нее
не полагаться: тайны-то уже там очень большие творятся — вся благодать оттуда идет: и материно молоко детопитательное, и любовь там живет, и вера. Верь — так, владыко. Там она, вся там; сердцем одним ее только и
вызовешь, а
не разумом. Разум ее
не созидает, а разрушает: он родит
сомнения, владыко, а вера покой дает, радость дает… Это, я тебе скажу, меня обильно утешает; ты вот глядишь, как дело идет, да сердишься, а я все радуюсь.