Неточные совпадения
Но господин Лебезятников, следящий за новыми мыслями,
объяснял намедни, что сострадание в наше время даже
наукой воспрещено и что так уже делается в Англии, где политическая экономия.
Перечислил, по докладу Мережковского в «Религиозно-философском собрании», все грехи Толстого против религии,
науки, искусства, напомнил его заявление Льва, чтоб «затянули на старом горле его намыленную петлю», и
объяснил все это болезнью совести.
Привалов подробно
объяснил, что промышленность в Европе и у нас пользуется совсем незаслуженным покровительством государства и даже
науки и всем своим гнетом ложится на основной источник народного благосостояния — на земледелие.
Между этой отчаянной голытьбой, обреченной более сильной цивилизацией на вымирание, как
объясняет наука, выделялись только два старика, которые были коноводами.
— Да, есть такая
наука… только… я, признаюсь, не могу тебе
объяснить, какая
наука.
На одном из подобных собеседований нас застала однажды матушка и порядочно-таки рассердилась на отца Василия. Но когда последний
объяснил, что я уж почти всю
науку произошел, а вслед за тем неожиданно предложил, не угодно ли, мол, по-латыни немножко барчука подучить, то гнев ее смягчился.
Удовлетворительно не
объясняет этого явления и современная
наука.
Туда в конце тридцатых и начале сороковых годов заезжал иногда Герцен, который всякий раз собирал около себя кружок и начинал обыкновенно расточать целые фейерверки своих оригинальных, по тогдашнему времени, воззрений на
науку и политику, сопровождая все это пикантными захлестками; просиживал в этой кофейной вечера также и Белинский, горячо
объясняя актерам и разным театральным любителям, что театр — не пустая забава, а место поучения, а потому каждый драматический писатель, каждый актер, приступая к своему делу, должен помнить, что он идет священнодействовать; доказывал нечто вроде того же и Михайла Семенович Щепкин, говоря, что искусство должно быть добросовестно исполняемо, на что Ленский [Ленский Дмитрий Тимофеевич, настоящая фамилия Воробьев (1805—1860), — актер и драматург-водевилист.], тогдашний переводчик и актер, раз возразил ему: «Михайла Семеныч, добросовестность скорей нужна сапожникам, чтобы они не шили сапог из гнилого товара, а художникам необходимо другое: талант!» — «Действительно, необходимо и другое, — повторил лукавый старик, — но часто случается, что у художника ни того, ни другого не бывает!» На чей счет это было сказано, неизвестно, но только все присутствующие, за исключением самого Ленского, рассмеялись.
Ее я, как умел, успокоил, а городничего просил
объяснить: „для каких надобностей труп утонувшего человека, подлежащий после вскрытия церковному погребению, был отдан ими учителю Варнавке?“ И получил в ответ, что это сделано ими „в интересах просвещения“, то есть для образования себя, Варнавки, над скелетом в естественных
науках.
— Вот подожди, друг мой, подожди, — начал он, потирая руки и скороговоркою, — увидишь человека! Человек редкий, я тебе скажу, человек ученый, человек
науки; останется в столетии. А ведь хорошо словечко: «Останется в столетии»? Это мне Фома
объяснил… Подожди, я тебя познакомлю.
— К рождеству я отваляю всю юриспруденцию, — коротко
объяснил он мне. — Я двух зайцев ловлю: во-первых, получаю кандидатский диплом, а во-вторых — избавляюсь на целых три месяца от семейной неволи… Под предлогом подготовки к экзамену я опять буду жить с тобой, и да будете благословенны вы, Федосьины покровы. Под вашей сенью я упьюсь сладким медом
науки…
Эти уроки пошли молодым Брагиным «в
наук». Михалко потихоньку начал попивать вино с разными приисковыми служащими, конечно в хорошей компании и потихоньку от тятеньки, а Архип начал пропадать по ночам. Братья знали художества друг друга и покрывали один другого перед грозным тятенькой, который ничего не подозревал, слишком занятый своими собственными соображениями. Правда, Татьяна Власьевна проведала стороной о похождениях внуков, но прямо все
объяснить отцу побоялась.
— Кому
наука в пользу, а у кого только ум путается. Сестра — женщина непонимающая, норовит все по-благородному и хочет, чтоб из Егорки ученый вышел, а того не понимает, что я и при своих занятиях мог бы Егорку навек осчастливить. Я это к тому вам
объясняю, что ежели все пойдут в ученые да в благородные, тогда некому будет торговать и хлеб сеять. Все с голоду поумирают.
И Панауров стал
объяснять, что такое рак. Он был специалистом по всем
наукам и
объяснял научно все, о чем бы ни зашла речь. Но
объяснял он все как-то по-своему. У него была своя собственная теория кровообращения, своя химия, своя астрономия. Говорил он медленно, мягко, убедительно и слова «вы не можете себе представить» произносил умоляющим голосом, щурил глаза, томно вздыхал и улыбался милостиво, как король, и видно было, что он очень доволен собой и совсем не думает о том, что ему уже 50 лет.
Подумайте, милая! Сегодня Дыба покажет, где раки зимуют, завтра — куда Макар телят не гонял, послезавтра — куда ворон костей не заносил, а в заключение
объяснит, как Кузькину мать зовут! Вот сколько
наук!
Но если, как вы полагаете, она несколько инакова, то надо бы
объяснить ей задачи и план зрелой
науки.
Это введение понятия о судьбе в
науку посредством эстетического воззрения на сущность трагического было сделано с чрезвычайным глубокомыслием, свидетельствующим о великой силе умов, трудившихся над примирением чуждых
науке воззрений на жизнь с понятиями
науки; но эта глубокомысленная попытка служит решительным доказательством того, что подобные стремления никогда не могут быть успешны:
наука может только
объяснить происхождение фантастических мнений полудикого человека, но не примирить их с истиною.
Но жизнь не думает
объяснять нам своих явлений, не заботится о выводе аксиом; в произведениях
науки и искусства это сделано; правда, выводы неполны, мысли односторонни в сравнении с тем, что представляет жизнь; но их извлекли для нас гениальные люди, без их помощи наши выводы были бы еще одностороннее, еще беднее.
Наука не стыдится говорить, что цель ее — понять и
объяснить действительность, потом применить ко благу человека свои объяснения; пусть и искусство не стыдится признаться, что цель его: для вознаграждения человека в случае отсутствия полнейшего эстетического наслаждения, доставляемого действительностью, воспроизвести, по мере сил, эту драгоценную действительность и ко благу человека
объяснить ее.
И
науки кончивши, не образумились."Пустите нас отличаться на поле чести или умереть за отечество". Тьфу вы, головорезы! По нескольку часов бился с каждым и
объяснял им мораль, что человек должен любить жизнь и сберегать ее, и се и то им говорил. В подробности рассказывал им, что я претерпел в военной службе по походам из роты к полковнику… ничто не помогло! Пошли. Правда, нахватали чинов, все их уважают… но это суета сует.
—
Объясняю, — резал Петрусь. — Знание ли предмета составило
науку, или
наука открыла в человеке знание? Поясняю следующим предложением: человек постиг грамматику и составил ее: ergo, до того не было ее. Каким же образом он постигал ту
науку, которой еще не было? Обращаюсь к первому предложению: знание ли от
науки или
наука от знания?
— Гм! Видите ли, на
науки нужно смотреть с точки зрения той пользы, которую они приносят людям, —
объяснил он со вздохом. Её неразвитость усиливала в нём симпатию к ней. А она, задумчиво постукивая ложкой по краю своей чашки, спрашивала его...
В таком же духе пытается
объяснить атмосферу заклинаний и
наука.
Так что для меня вся моя университетская
наука как бы для того только и существовала под конец, чтобы доказывать и
объяснять мне, по мере того как я в нее углублялся, что я смешон.
Но знание их было глубже и высшее, чем у нашей
науки; ибо
наука наша ищет
объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без
науки знали, как им жить, и это я понял, но я не мог понять их знания.
Нет никакого сомнения, что в дождливые, мочливые года, как выражается народ, грибы родятся в большем изобилии, особенно если ненастье сопровождается теплом; но и тут бывают исключения, непонятные простому наблюдателю, которые
объяснить может только
наука.
Но знание их было глубже и высшее, чем у нашей
науки; ибо
наука наша ищет
объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без
науки знали, как им жить…» «У них не, было веры, зато было твердое знание, что, когда восполнится их земная радость до пределов природы земной, тогда наступит для них, и для живущих и для умерших, еще большее расширение соприкосновения с целым вселенной» (Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. Л., 1983.
В чем же заключалось его толкование, я не понял, так как он,
объясняя по предметам
науки, употреблял в своих словах много иностранных выражений.
Разве не очевидно, что такое решение вопроса есть только перефразированное царство Мессии, в котором роль Мессии играет
наука, а что для того, чтобы объяснение такое
объясняло что-нибудь, необходимо верить в догматы
науки так же бесконтрольно, как верят Евреи в Мессию, что и делают правоверные
науки, — с тою только разницей, что правоверному Еврею, представляющему себе в Мессии посланника Божия, можно верить в то, что он всё своей властью устроит отлично; для правоверного же
науки по существу дела нельзя верить в то, чтобы посредством внешнего изучения потребностей можно было решить главный и единственный вопрос о жизни.
Теория о перенесении совокупности воль масс на исторические лица, может быть, весьма много
объясняет в области
науки права, и может быть, необходима для своих целей; но в приложении к истории, как только являются революции, завоевания, междоусобия, как только начинается история, — теория эта ничего не
объясняет.