Неточные совпадения
Мы заглянули
в длинный деревянный
сарай, где живут 20 преступники. Он содержится чисто. Окон нет. У стен идут постели рядом, на широких досках, устроенных, как у нас полати
в избах, только ниже. Там мы
нашли большое общество сидевших и лежавших арестантов. Я спросил, можно ли, как это у нас водится, дать денег арестантам, но мне отвечали, что это строго запрещено.
Доктор
Сараев давно разыскивал Зосю и немало был удивлен, когда
нашел ее
в обществе Заплатиной с следами слез на глазах.
Читал я
в сарае, уходя колоть дрова, или на чердаке, что было одинаково неудобно, холодно. Иногда, если книга интересовала меня или надо было прочитать ее скорее, я вставал ночью и зажигал свечу, но старая хозяйка, заметив, что свечи по ночам умаляются, стала измерять их лучинкой и куда-то прятала мерки. Если утром
в свече недоставало вершка или если я,
найдя лучинку, не обламывал ее на сгоревший кусок свечи,
в кухне начинался яростный крик, и однажды Викторушка возмущенно провозгласил с полатей...
На другой день утром, спустившись
в сарай за дровами, я
нашел у квадратной прорезки для кошек,
в двери
сарая, пустой кошелек; я десятки раз видел его
в руках Сидорова и тотчас же отнес ему.
Из всех лошадей, находившихся на варке (их было около сотни), меньше всех нетерпения показывал пегий мерин, стоявший одиноко
в углу под навесом и, прищурив глаза, лизавший дубовую соху
сарая. Неизвестно, какой вкус
находил в этом пегий мерин, но выражение его было серьезно и задумчиво, когда он это делал.
Снова вбежав
в сарай, я
нашел его полным густейшего дыма,
в дыму гудело, трещало, с крыши свешивались, извиваясь, красные ленты, а стена уже превратилась
в раскаленную решетку. Дым душил меня и ослеплял, у меня едва хватило сил подкатить бочку к двери
сарая,
в дверях она застряла и дальше не шла, а с крыши на меня сыпались искры, жаля кожу. Я закричал о помощи, прибежал Хохол, схватил меня за руку и вытолкнул на двор.
Весь этот вечер он мало говорил со мною, но
в каждом слове его к Кате, к Соне,
в каждом движении и взгляде его я видела любовь и не сомневалась
в ней. Мне только досадно и жалко за него было, зачем он
находит нужным еще таиться и притворяться холодным, когда все уже так ясно и когда так легко и просто можно бы было быть так невозможно счастливым. Но меня, как преступление, мучило то, что я спрыгнула к нему
в сарай. Мне все казалось, что он перестанет уважать меня за это и сердит на меня.
Я ехал к нему часа два с половиною, потому что должен был проехать около пяти верст большими улицами и изъездить по крайней мере десяток маленьких переулков, прежде чем
нашел его квартиру: это был полуразвалившийся дом, ход со двора; я завяз почти
в грязи, покуда шел по этому двору, на котором, впрочем, стояли новые конюшни и
сарай.
Приехал к Кисловым Пахом и, не входя
в дом, отпряг лошадку, поставил ее
в конюшню, задал корму, втащил таратайку
в сарай и только тогда пошел
в горницы. Вообще он распоряжался у Кисловых, как у себя дома. И Степана Алексеича и Катеньку
нашел он
в спальне у больной и вошел туда без доклада. Все обрадовались, сама больная издала какие-то радостные звуки, весело поглядывая на гостя.
Сначала он страшно обрадовался, что его командируют к генералу. Юноша помнил прекрасно, что
сарай,
в котором он оставил раненую девушку, находился всего
в какой-нибудь полуверсте от горы. Стало быть он, служа проводником командируемой туда батарее и доведя артиллеристов до холма,
найдет возможность завернуть по дороге за дорогой раненой. И вот новое разочарование! Капитан Любавин требовал его обратно сюда. И впервые недоброе чувство шевельнулось на миг
в сердце Игоря.
Наугад, помня расположение сарайчика, открытого ими при помощи фонаря-прожектора, Игорь направил туда коня, и
в несколько минут они достигли его ветхих, полуразвалившихся стен.
В той же абсолютной темноте, сняв со всевозможными осторожностями с седла Милицу, с полубесчувственной девушкой на руках, Игорь ощупью
нашел дверь и вошел
в сараи.
Первого числа явился оборвыш и опять заработал полтинник, хотя едва стоял на ногах. С этого раза он стал часто показываться на дворе, и всякий раз для него
находили работу: то он снег сгребал
в кучи, то прибирал
в сарае, то выбивал пыль из ковров и матрацев. Всякий раз он получал за свои труды копеек 20–40, и раз даже ему были высланы старые брюки.