Неточные совпадения
Действительно, кто-то тихонько шел по гальке. Через минуту мы услышали,
как зверь опять встряхнулся. Должно быть, животное услышало нас и остановилось. Я взглянул
на мулов. Они жались друг к другу и, насторожив уши, смотрели по направлению к реке. Собаки тоже выражали беспокойство. Альпа забилась в самый угол палатки и дрожала, а
Леший поджал хвост, прижал уши и боязливо поглядывал по сторонам.
Вдруг в одном месте я поскользнулся и упал, больно ушибив колено о камень. Я со стоном опустился
на землю и стал потирать больную ногу. Через минуту прибежал
Леший и сел рядом со мной. В темноте я его не видел — только ощущал его теплое дыхание. Когда боль в ноге утихла, я поднялся и пошел в ту сторону, где было не так темно. Не успел я сделать и 10 шагов,
как опять поскользнулся, потом еще раз и еще.
Я стал карабкаться через бурелом и пошел куда-то под откос. Вдруг с правой стороны послышался треск ломаемых сучьев и чье-то порывистое дыхание. Я хотел было стрелять, но винтовка,
как на грех, дульной частью зацепилась за лианы. Я вскрикнул не своим голосом и в этот момент почувствовал, что животное лизнуло меня по лицу… Это был
Леший.
А вот
На дереве повис,
как кошка,
леший, —
Скосив глаза и высунув язык,
Старается удавленника скорчить.
Леший сзади обнимает Мизгиря; Снегурочка вырывается и бежит по поляне.
Леший оборачивается пнем. Мизгирь хочет бежать за Снегурочкой, между ним и ею встает из земли лес. В стороне показывается призрак Снегурочки, Мизгирь бежит к нему, призрак исчезает,
на месте его остается пень с двумя прилипшими, светящимися,
как глаза, светляками.
—
Леший его знает, что у него
на уме, — говаривала она, — все равно
как солдат по улице со штыком идет. Кажется, он и смирно идет, а тебе думается: что, ежели ему в голову вступит — возьмет да заколет тебя. Судись, поди, с ним.
Поселились они с матерью во флигеле, в саду, там и родился ты,
как раз в полдень — отец обедать идет, а ты ему встречу. То-то радовался он, то-то бесновался, а уж мать — замаял просто, дурачок, будто и невесть
какое трудное дело ребенка родить! Посадил меня
на плечо себе и понес через весь двор к дедушке докладывать ему, что еще внук явился, — дедушко даже смеяться стал: «Экой, говорит,
леший ты, Максим!»
«Поди, думает
леший, что я его испугалась, — подумала она и улыбнулась. — Ах, дурак, дурак… Нет, я еще ему покажу,
как мужнюю жену своими граблями царапать!.. Небо с овчинку покажется… Не
на таковскую напал. Испугал… ха-ха!..»
— Ах ты
леший! — вскричал князь, — да
как это тебе
на ум взбрело? Да если б я только подумал про кого, я б у них у обоих своими руками сердце вырвал!
«Никогда я
на женщину руки не поднимал, — уж
какие были те, и Дунька, и Сашка… разве эта — ровня им! А замучил бы! Милая, пала ты мне
на душу молоньей — и сожгла! Побить бы, а после — в ногах валяться, — слёзы бы твои пил! Вот еду к Мокею Чапунову, нехорошему человеку, снохачу. Зажгу теперь себя со всех концов —
на кой я
леший нужен!»
В рассказах постоялки таких людей было множество — десятки; она говорила о них с великой любовью, глаза горели восхищением и скорбью; он скоро поддался красоте её повестей и уверовал в существование
на земле великих подвижников правды и добра, — признал их,
как признавал домовых и
леших Маркуши.
Двоеточие. Сбежал я, сударыня! Красивенький философ — господин Рюмин — загонял меня до полного конфуза! В премудростях я не смышлен и противиться ему никак не могу… Так и увяз я в речах его… точно таракан в патоке… Сбежал, ну его!.. Лучше с вами потолкую… уж очень вы мне, старому
лешему, нравитесь, право! А что у вас личико эдакое…
как бы опрокинутое? (Смотрит
на Ольгу Алексеевну. Смущенно крякает.)
— Попоил, Андрей Ильич,
как же не попоимши-то. Но, ты, озирайся,
леший! Я тебе поверчу морду-то! — крикнул он сердито
на лошадь. — Страсть, барин,
как ему охота нынче под седлом идти. Не терпится.
Будемте здоровы… (Смотрит
на часы.) Должно быть, не дождусь я Николаши. Пора мне ехать. У Бабакиной, ты говоришь, грибы подавали, а у нас еще не видать грибов. Скажи
на милость, за
каким это
лешим ты зачастил к Марфутке?
— Да уж с Поршей
как ни
на есть помиримся… Четверть водки ему поставим,
леший его задери.
В несколько дней закосматевший Колесников, действительно похожий
на лешего, вдруг закрутился
на четырех шагах и загудел,
как труба в ночную вьюгу...
— Экой скорый! — пробормотала солдатка, захлопнув окно; — подождешь, не замерзнешь!… не спится видно тебе, так бродишь по лесу,
как леший проклятый… Она надела шубу, вышла, разбудила работника, и тот наконец отпер скрипучую калитку, браня приезжего; но сей последний, едва лишь ворвался
на двор и узнал от работника, что Борис Петрович тут,
как опрометью бросился в избу.
Степанида(вносит самовар, ставит его
на пол около стола и, выпрямившись, задыхаясь, говорит хозяйке). Ну, и
как вам будет угодно, а только опять говорю — сил моих нет
лешего этакого таскать, — ноженьки подламываются…
—
На какой мне
леший твое спасибо? Из него шубы-то не сошьешь…
Часто слух ее
как будто прояснялся, между тем
как вся она оставалась в том расслабленном состоянии, похожем
на летаргию, и внятно слышались ей тогда отрывистые речи гостей скотницы, долго еще за полночь толковавших о деяниях одноглазого
лешего, чужого домового, моргуньи-русалки, ведьмы киевской и сестры ее муромской, бабы-яги костяной ноги и птицы-гаганы…
Как на лешего,
на тебя смотрят.
Заинтересовало это меня: слыхал я об этих
леших, — слыхал много, а
на опыте сам не имел. Вышел я из своего логовища к калитке, и точно-с,
на удивление: гул такой, что я бы не поверил, если бы не своими ушами слышал: то ржет, например,
как трехгодовалый жеребенок, то вдруг захохочет,
как человек, то перекликаться, аукаться начнет, потом в ладоши захлопает, а по заре, знаете, так во все стороны и раздается.
Иду я
на улицу-с; мужиков, баб толпа, толкуют промеж собой и приходят по-прежнему
на лешего; Аксинья мечется,
как полоумная, по деревне, все ищет, знаете. Сделалось мне
на этого
лешего не в шутку досадно: это уж значит из-под носу у исправника украсть. Сделал я тут же по всей деревне обыск, разослал по всем дорогам гонцов — ничего нету; еду в Марково: там тоже обыск. Егор Парменыч дома, юлит передо мной.
— Прозванье уж у нас ему, кормилец, такое идет: до девок, до баб молодых был очень охоч. Вот тоже эдак девушку из Дмитрева от матки
на увод увел, а опосля,
как отпустил, и велел ей
на лешего сговорить. Исправник тогда об этом деле спознал — наехал: ну, так будь же ты, говорит, и сам
леший; так, говорит, братцы-мужички, и зовите его
лешим. А мы, дураки, тому и рады: с правителей-то его тем времечком сменили — посмелей стало…
леший да
леший… так
лешим и остался.
— Так
как же, — говорю, — знать ты это знаешь, а сама лжешь, и не в пустяках каких-нибудь, а призываешь
на себя нечистую силу. Ты не шути этим: греха этого тебе, может быть, и не отмолить. Все, что ты матери плела
на лешего,
как он тебя вихрем воровал и
как после подкинул, — все это ты выдумала, ничего этого не бывало, а если и сманивал тебя, так какой-нибудь человек, и тебе не след его прикрывать.
—
Какое, ваше высокоблагородие,
леший! Дело совсем другое выходит.
На вас только теперь и надежда осталась: не оставьте хоша вы нас, сирот, вашей милостью.
— Вот так же одна девушка пошла за ягодами, — рассказывал Костя, — отбилась от партии, да и осталась в лесу ночью одна… Дома ее хватились, давай искать — целых два дня искали, а
на третий — видят, что сидит она
на сосне и не откликается. Уцепилась за дерево и сидит… Целых два года была без ума, а уже потом рассказала,
как ее
леший пугал.
Как заухает,
как закличет по-ребячьи,
как захохочет…
Леший бурлит до Ерофеева дня [Октября 4-го, св. Иерофия, епископа афинского, известного в народе под именем Ерофея-Офени.], тут ему
на глаза не попадайся: бесится косматый, неохота ему спать ложиться, рыщет по лесу, ломит деревья, гоняет зверей, но
как только Ерофей-Офеня по башке лесиной его хватит, пойдет окаянный сквозь землю и спит до Василия парийского,
как весна землю парить начнет [Апреля 12-го.].
— К
какому ты
лешему завез меня! — кричал он
на весь лес. — Понесла же меня нелегкая в это гнездо проклятое… Чтоб их всех там свело и скорчило!.. Ночевать, что ли, тут в лесу-то?.. Шайтан бы побрал их, этих чернецов окаянных!.. Что они, морозить нас вздумали?.. Аль деревенских девок прячут по подпольям?..
— Да чего визжать-то? Сказано, есть
на то воля родительская…
Какого тебе еще
лешего?
Елена Андреевна (одна). Голова болит… Каждую ночь я вижу нехорошие сны и предчувствую что-то ужасное…
Какая, однако, мерзость! Молодежь родилась и воспиталась вместе, друг с другом
на «ты», всегда целуются; жить бы им в мире и в согласии, но, кажется, скоро все съедят друг друга… Леса спасает
Леший, а людей некому спасать. (Идет к левой двери, но, увидев идущих навстречу Желтухина и Юлю, уходит в среднюю.)
Серебряков.
На что мне твой
Леший? Он столько же понимает в медицине,
как я в астрономии.
Вот,
как сказал сейчас
Леший, все вы безрассудно губите леса, и скоро
на земле ничего не останется, точно так вы безрассудно губите человека, и скоро по вашей милости
на земле не останется ни верности, ни чистоты, ни способности жертвовать собой.
Но
как, однако, мил этот
Леший! Он бывает у нас часто, но я застенчива и ни разу не говорила с ним
как следует, не обласкала его. Он подумает, что я злая или гордая. Вероятно, Жорж, оттого мы с вами такие друзья, что оба мы нудные, скучные люди! Нудные! Не смотрите
на меня так, я этого не люблю.
—
Какое ругательство? Я тебе только говорю, наставляю… Помирился и в последний раз говорю, я ругаться не думаю… Стану я с тобой, с
лешим, связываться после того,
как ты
на своего благодетеля жалобу подал! Да ну тебя к чёрту! И говорить с тобой не желаю! А ежели я тебя сейчас свиньей нечаянно обозвал, так ты и есть свинья… Вместо того, чтоб за благодетеля вечно бога молить, что он тебя десять лет кормил да нотам выучил, ты жалобу глупую подаешь да разных чертей адвокатов подсылаешь.
— О-хо-хо-х-х… — вздыхает странник, помолчав. — А я теперь так рассуждаю, что мне незачем
на Митриевскую мельницу идтить… За
каким лешим я туда пойду? Я лучше, сударик, здесь с тобой постою…
Докатил до опушки, одежу с себя долой. Сел под куст в чем мать родила, смазал себя по всем швам картофельным крахмалом, да в пакле и вывалялся. Чисто
как леший стал — свой ротный командир не признает. Бороду себе из мха венчиком приспособил, личность пеплом затер. Одни глаза солдатские, да и те зеленью отливают, потому
на голову, заместо фуражки, цельный куст вереску нахлобучил.
— Да «он» —
леший. Во страху-то бывает,
как он гудеть зачнет
на весь лес!
Отменное представление!
Как мне эти самые голоногенькие девочки понравились, что танцы водили, так просто беда! Пришел домой и
на мою Марью Дементьевну глядеть не могу. Та мне: «Здравствуй, Касьян Иваныч, хорошо ли веселился?» А я ей: «Брысь!» Заплакала, ну, да
леший ее побери!
Духи встречали новорожденного
на пороге жизни, качали его в колыбели, рвали с дитятею цветы
на лугах, плескали в него, играючи, водой, аукались в лесах и заводили в свой лабиринт, где наши Тезеи могли убить
лешего Минотавра не иначе,
как выворотив одежду и заклятием, купленным у лихой бабы, или, все равно, русской Медеи.