Неточные совпадения
— Я одного только не понимаю, Сергей, — заговорил Бахарев, стараясь придать тону голоса
мягкий характер, — не понимаю, почему ты
зимой не поехал в Петербург, когда я умолял тебя об этом? Неужели это так трудно было сделать?
«Мардарий Аполлонович Стегунов — старичок низенький, пухленький, лысый, с двойным подбородком,
мягкими ручками и порядочным брюшком. Он большой хлебосол и балагур…
Зиму и лето ходит в полосатом шлафроке на вате… Дом у него старинной постройки: в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей…»
По этим данным, в Корсаковском посту, если брать средние температуры, лето, осень и весна теплее, чем в Дуэ, почти на 2°, а
зима мягче почти на 5°.
Пришла
зима. Выпал глубокий снег и покрыл дороги, поля, деревни. Усадьба стояла вся белая, на деревьях лежали пушистые хлопья, точно сад опять распустился белыми листьями… В большом камине потрескивал огонь, каждый входящий со двора вносил с собою свежесть и запах
мягкого снега…
Кишкин сильно торопился и смешно шагал своими короткими ножками. Зимнее серое утро застало его уже за Балчуговским заводом, на дороге к Фотьянке. Легкий морозец бодрил старческую кровь, а падавший
мягкий снежок устилал изъезженную дорогу точно ковром. Быстроту хода много умаляли разносившиеся за
зиму валенки, на которые Кишкин несколько раз поглядывал с презрением и громко говорил в назидание самому себе...
Он полюбил ходить на Петухову горку — это было приятное место: маленькие домики, дружно связанные плетнями, стоят смиренно и смотрят задумчиво в тихое поле, на холмы, весною позолоченные цветами лютиков и одуванчиков, летом — буро-зелёные, словно они покрыты старинным, выцветшим штофом, а в тусклые дни долгой
зимы — серебристо-белые, приветно
мягкие.
Несколько раз принимался идти
мягкий пушистый снег, и народ называет его «сыном, который пришел за матерью», то есть за
зимой.
Идя по следу ласки, я видел, как она гонялась за мышью, как лазила в ее узенькую снеговую норку, доставала оттуда свою добычу, съедала ее и снова пускалась в путь; как хорек или горностай, желая перебраться через родниковый ручей или речку, затянутую с краев тоненьким ледочком, осторожными укороченными прыжками, необыкновенно растопыривая свои
мягкие лапки, доходил до текучей воды, обламывался иногда, попадался в воду, вылезал опять на лед, возвращался на берег и долго катался по снегу, вытирая свою мокрую шкурку, после чего несколько времени согревался необычайно широкими прыжками, как будто преследуемый каким-нибудь врагом, как норка, или поречина, бегая по краям реки, мало замерзавшей и среди
зимы, вдруг останавливалась, бросалась в воду, ловила в ней рыбу, вытаскивала на берег и тут же съедала…
И
зимой жили хорошо. Сняли городской театр на всю
зиму и сдавали его на короткие сроки то малороссийской труппе, то фокуснику, то местным любителям. Оленька полнела и вся сияла от удовольствия, а Кукин худел и желтел и жаловался на страшные убытки, хотя всю
зиму дела шли недурно. По ночам он кашлял, а она поила его малиной и липовым цветом, натирала одеколоном, кутала в свои
мягкие шали.
Подражание людям у некоторых животных столь велико, что они устраивают себе жилища,
мягкие ложа для спанья и делают запасы продовольствия на
зиму.
Хорошо бы так жить! Вот такая жена — красивая, белая и изящная. Летом усадьба с развесистыми липами, белою скатертью на обеденном столе и гостями, уезжающими в тарантасах в темноту.
Зимою — уютный кабинет с латаниями,
мягким турецким диваном и большим письменным столом. И чтоб все это покрывалось широким общественным делом, чтобы дело это захватывало целиком, оправдывало жизнь и не требовало слишком больших жертв…
Пока вам Вена не"приестся" — а это непременно наступит рано или поздно, — вы будете себя чувствовать в ней так беззаботно и удобно, как нигде, несмотря на то, что климат ее
зимой не из самых
мягких. Зато осень и весна всегда почти ясные и теплые и позволяют не менее, чем в Париже, жить на воздухе.
А на дворе всё еще, бог знает чего ради, злилась
зима. Целые облака
мягкого крупного снега беспокойно кружились над землей и не находили себе места. Лошади, сани, деревья, бык, привязанный к столбу, — всё было бело и казалось
мягким, пушистым.