Неточные совпадения
Он был как будто один в целом мире; он на цыпочках убегал от няни, осматривал всех, кто где спит;
остановится и осмотрит пристально, как кто очнется, плюнет и промычит что-то во сне; потом с замирающим сердцем взбегал на галерею, обегал по скрипучим доскам кругом, лазил на голубятню, забирался в глушь сада, слушал, как жужжит жук, и далеко следил глазами его полет в воздухе; прислушивался, как кто-то все стрекочет в траве, искал и ловил нарушителей этой тишины; поймает стрекозу, оторвет ей крылья и смотрит, что из нее будет, или проткнет сквозь нее соломинку и следит, как она летает с этим прибавлением; с наслаждением, боясь дохнуть, наблюдает за пауком, как он сосет кровь пойманной
мухи, как бедная жертва бьется и жужжит у него в лапах.
Как ни привык глаз смотреть на эти берега, но всякий раз, оглянешь ли кругом всю картину лесистого берега,
остановишься ли на одном дереве, кусте, рогатом стволе, невольно трепет охватит душу, и как ни зачерствей, заплатишь обильную дань удивления этим чудесам природы. Какой избыток жизненных сил! какая дивная работа совершается почти в глазах! какое обилие изящного творчества пролито на каждую улитку,
муху, на кривой сучок, одетый в роскошную одежду!
У нас все в известном тебе порядке. В жары я большею частью сижу дома, вечером только пускаюсь в поход. Аннушка пользуется летом сколько возможно, у нее наверху прохладно и
мух нет. Видаемся мы между собой попрежнему, у каждого свои занятия — коротаем время, как кто умеет. Слава богу, оно не
останавливается.
«А что, если б всех этих
мух к нему в хайлу препроводить — то-то бы, чай, небо с овчинку показалось!» — вдруг осеняет Головлева счастливая мысль, и он уже начинает подкрадываться к купцу рукой, чтобы привести свой план в исполнение, но на половине пути что-то припоминает и
останавливается.
Высокий дьячок, стоя перед часами, скоблил пальцем жёлтый циферблат, густо засиженный
мухами; эти
мухи — большущие, синие — наполняли воздух горницы непрерывным гудением. Всё вокруг было крепко оклеено вязкою тоскою, всё как бы
остановилось, подчиняясь чьей-то неведомой власти.
Набежало множество тёмных людей без лиц. «Пожар!» — кричали они в один голос, опрокинувшись на землю, помяв все кусты, цепляясь друг за друга, хватая Кожемякина горячими руками за лицо, за грудь, и помчались куда-то тесной толпою, так быстро, что
остановилось сердце. Кожемякин закричал, вырываясь из крепких объятий горбатого Сени, вырвался, упал, ударясь головой, и — очнулся сидя, опираясь о пол руками, весь облепленный
мухами, мокрый и задыхающийся.
— Куда? в сарай? Нет, брат, не надуешь! Я уж там ночевал… А впрочем, веди… С хорошим человеком отчего не пойти?.. Подушки не надо; военному человеку не надо подушки… А ты мне, брат, диванчик, диванчик сочини… Да, слушай, — прибавил он
останавливаясь, — ты, я вижу, малый теплый; сочини-ка ты мне того… понимаешь? ромео, как только, чтоб
муху задавить… единственно, чтоб
муху задавить, одну то есть рюмочку.
— Отошел бы он от меня… Трудно ему со мной… Напрасно он мучается… Я уж не
остановлюсь, — попала
муха в патоку…
Но все размышления внезапно пресеклись, исчезли, спугнутые страхом: Артамонов внезапно увидал пред собою того человека, который мешал ему жить легко и умело, как живёт Алексей, как живут другие, бойкие люди: мешал ему широколицый, бородатый человек, сидевший против него у самовара; он сидел молча, вцепившись пальцами левой руки в бороду, опираясь щекою на ладонь; он смотрел на Петра Артамонова так печально, как будто прощался с ним, и в то же время так, как будто жалел его, укорял за что-то; смотрел и плакал, из-под его рыжеватых век текли ядовитые слёзы; а по краю бороды, около левого глаза, шевелилась большая
муха; вот она переползла, точно по лицу покойника, на висок,
остановилась над бровью, заглядывая в глаз.
Тетушка выглянула из-за фартука и изо всех сил отчаянно крикнула: «
Остановитесь!», а сама упала назад в возок, куда вместе с нею ввалилось целое облако снежных шапок, которые, подчиняясь влиянию ветра, еще не сразу сели, а тряслись, точно реющие
мухи.
Она вбежала в сени на цыпочках,
остановилась, заглядывая в избу, откуда истекал густой храп и беспокойное гудение встревоженных
мух, вытерла рукавом рубахи потное лицо, и оно стало испуганным.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец
остановилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки замерла. С луга тянуло запахом влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в ночном. Месяц слабо дрожал в синей воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась
муха.
Пассажирский поезд
остановился у маленькой степной станции. Солнце жгло, было жарко и душно. Немногочисленные пассажиры вяло переговаривались или дремали, закутав головы от
мух.
Муха. Ведь только спрыснуть!.. Ну же вперед; ты у нас нынче князь, как на свадебном пиру. Жаль, музыкантов нет, а то бы туш! (Резинкин
останавливается посреди комнаты; ступит шага два и опять стоит в нерешимости.)
Пьяненький тут один по забору пробирался, — мастеровой алкогольного цеха. Только хайло расстегнул, нацелился песню петь, ан из него один пьяный пар в голом виде. Икнуть и то не может… С какой стати этакое беззаконие? Даже
остановился он, ручкой сам себе щелкнул, а щелчка-то и не слышно. Вот так пробка! А
мухи над ним столбом в винном чаду завились да зубы скалят… Обрадовались, сроду не говоривши...