Неточные совпадения
Однажды в ясную солнечную погоду я видел, как с
моря надвигалась стена тумана совершенно белого,
молочного цвета; походило на то, как будто с неба на землю опустился белый занавес.
Все ему мерещится то Уриева жена полногрудая, то купель силоамская; то будто плывет он к берегам ханаанским по
морю житейскому, а житейское-то
море такого чудно-молочного цвета, что гортань его сохнет от жажды нестерпимой.
Бретань — всякого рода мясо и самых
молочных кормилиц, Нериге — пироги с начинкой, Гасконь — душистые трюфли, душистое вино и лгунов 52, Бургонь — вино и живность; Шампань — шампанское, Лион — колбасу, Прованс — оливковое масло, Ницца — фрукты в сахаре, Пиренеи — красных куропаток, Ланды — перепелок и ортоланов 53, океан и Средиземное
море — всевозможные сорта рыб, раков и устриц…
Северные сумерки и рассветы с их шелковым небом,
молочной мглой и трепетным полуосвещением, северные белые ночи, кровавые зори, когда в июне утро с вечером сходится, — все это было наше родное, от чего ноет и горит огнем русская душа; бархатные синие южные ночи с золотыми звездами, безбрежная даль южной степи, захватывающий простор синего южного
моря — тоже наше и тоже с оттенком какого-то глубоко неудовлетворенного чувства.
На синей скатерти
моря, в
молочном тумане дали, скользит бесшумно, точно тень облака, белый пароход.
Чистенькая белая комната
молочной красавицы была облита нежным красным светом только что окунувшегося в
море горячего солнца; старый ореховый комод, закрытый белой салфеткой, молящийся бронзовый купидон и грустный лик Мадонны, с сердцем, пронзенным семью мечами, — все смотрело необыкновенно тихо, нежно и серьезно.
Не нужно много трудиться над описанием этих сине-розовых вечеров береговых мест Средиземного
моря: ни Айвазовского кисть, ни самое художественное перо все-таки не передают их верно. Вечер был божественный, и Дора с Долинским не заметили, как дошли до домика
молочной красавицы.
Я выглянул наружу. Снег продолжал валить хлопьями, в воздухе белело. За горами занималась уже, вероятно, заря, но сюда, в глубокую теснину, свет чуть-чуть преломился, и темнота становилась
молочной. Возок покачивался, ныряя в этом снежном
море, и трудно было бы представить себе, что мы действительно подвигаемся вперед, если бы сквозь мглу не проступали призрачные вершины высокого берегового хребта, тихо уплывавшего назад и развертывавшего перед глазами все новые и новые очертания…