Неточные совпадения
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не
могли. Господи! чего они не передумали
в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на
будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени
в этом случае представляют средний путь, который
может умиротворить и ту и другую сторону.
В его
будущей супружеской жизни не только не
могло быть, по его убеждению, ничего подобного, но даже все внешние формы, казалось ему, должны были быть во всем совершенно не похожи на жизнь других.
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина — принять с семьей участие
в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему
будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не
может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Она знала, что̀ мучало ее мужа. Это было его неверие. Несмотря на то, что, если бы у нее спросили, полагает ли она, что
в будущей жизни он, если не поверит, будет погублен, она бы должна была согласиться, что он будет погублен, — его неверие не делало ее несчастья; и она, признававшая то, что для неверующего не
может быть спасения, и любя более всего на свете душу своего мужа, с улыбкой думала о его неверии и говорила сама себе, что он смешной.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что не
может быть сомнения
в намерениях Вронского; но слова мужа смутили ее. И, вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью
будущего, несколько раз повторила
в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
И чье-нибудь он сердце тронет;
И, сохраненная судьбой,
Быть
может,
в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной;
Быть
может (лестная надежда!),
Укажет
будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!
Прими ж мои благодаренья,
Поклонник мирных аонид,
О ты, чья память сохранит
Мои летучие творенья,
Чья благосклонная рука
Потреплет лавры старика!
Несмотря на это, на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня
в красавца, и все, что имел
в настоящем, все, что
мог иметь
в будущем, я все отдал бы за красивое лицо.
Уже испытанной уверенностью стали теперь означаться его движения, и
в них не
могли не быть заметны наклонности
будущего вождя.
Он с мучением задавал себе этот вопрос и не
мог понять, что уж и тогда, когда стоял над рекой,
может быть, предчувствовал
в себе и
в убеждениях своих глубокую ложь. Он не понимал, что это предчувствие
могло быть предвестником
будущего перелома
в жизни его,
будущего воскресения его,
будущего нового взгляда на жизнь.
Они хотели было говорить, но не
могли. Слезы стояли
в их глазах. Они оба были бледны и худы; но
в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного
будущего, полного воскресения
в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого.
— Я, конечно, не
мог собрать стольких сведений, так как и сам человек новый, — щекотливо возразил Петр Петрович, — но, впрочем, две весьма и весьма чистенькие комнатки, а так как это на весьма короткий срок… Я приискал уже настоящую, то есть
будущую нашу квартиру, — оборотился он к Раскольникову, — и теперь ее отделывают; а покамест и сам теснюсь
в нумерах, два шага отсюда, у госпожи Липпевехзель,
в квартире одного моего молодого друга, Андрея Семеныча Лебезятникова; он-то мне и дом Бакалеева указал…
Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и Марья Ивановна узнала
в ней ту даму, с которой так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: «Я рада, что
могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена
в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к
будущему свекру».
— Пора идти. Нелепый город, точно его черт палкой помешал. И все
в нем рычит: я те не Европа! Однако дома строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся
в улицу серенький курятничек
в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает
будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно, не
может, фантазии не хватает.
Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
—
В России живет два племени: люди одного —
могут думать и говорить только о прошлом, люди другого — лишь о
будущем и, непременно, очень отдаленном. Настоящее, завтрашний день, почти никого не интересует.
Их деды — попы, мелкие торговцы, трактирщики, подрядчики, вообще — городское мещанство, но их отцы ходили
в народ, судились по делу 193-х, сотнями сидели
в тюрьмах, ссылались
в Сибирь, их детей мы
можем отметить среди эсеров, меньшевиков, но, разумеется, гораздо больше среди интеллигенции служилой, то есть так или иначе укрепляющей структуру государства, все еще самодержавного, которое
в будущем году намерено праздновать трехсотлетие своего бытия.
Медленные пальцы маленького музыканта своеобразно рассказывали о трагических волнениях гениальной души Бетховена, о молитвах Баха, изумительной красоте печали Моцарта. Елизавета Спивак сосредоточенно шила игрушечные распашонки и тугие свивальники для
будущего человека. Опьяняемый музыкой, Клим смотрел на нее, но не
мог заглушить
в себе бесплодных мудрствований о том, что было бы, если б все окружающее было не таким, каково оно есть?
Клим Иванович Самгин был недостаточно реалистичен для того, чтоб ясно представить себя
в будущем. Он и не пытался делать это. Но он уже не один раз ставил пред собой вопрос: не пора ли включиться
в партию. Но среди существующих партий он не видел ни одной, достаточно крепко организованной и способной обеспечить ему место, достойное его. Обеспечить — не
может, но способна компрометировать каким-нибудь актом, вроде поездки ка-де
в Выборг.
— A propos о деревне, — прибавил он, —
в будущем месяце дело ваше кончится, и
в апреле вы
можете ехать
в свое имение. Оно невелико, но местоположение — чудо! Вы будете довольны. Какой дом! Сад! Там есть один павильон, на горе: вы его полюбите. Вид на реку… вы не помните, вы пяти лет были, когда папа выехал оттуда и увез вас.
В закладе жемчуга, серебра он вполовину, смутно прочел тайну жертв и только не
мог решить, приносились ли они чистою преданностью или
в надежде каких-нибудь
будущих благ.
«А
может быть, еще Захар постарается так уладить, что и вовсе не нужно будет переезжать, авось обойдутся: отложат до
будущего лета или совсем отменят перестройку: ну, как-нибудь да сделают! Нельзя же
в самом деле… переезжать!..»
Дети ее пристроились, то есть Ванюша кончил курс наук и поступил на службу; Машенька вышла замуж за смотрителя какого-то казенного дома, а Андрюшу выпросили на воспитание Штольц и жена и считают его членом своего семейства. Агафья Матвеевна никогда не равняла и не смешивала участи Андрюши с судьбою первых детей своих, хотя
в сердце своем,
может быть бессознательно, и давала им всем равное место. Но воспитание, образ жизни,
будущую жизнь Андрюши она отделяла целой бездной от жизни Ванюши и Машеньки.
Он вздохнул. Это
может быть ворочало у него душу, и он задумчиво плелся за ней. Но ему с каждым шагом становилось легче; выдуманная им ночью ошибка было такое отдаленное
будущее… «Ведь это не одна любовь, ведь вся жизнь такова… — вдруг пришло ему
в голову, — и если отталкивать всякий случай, как ошибку, когда же будет — не ошибка? Что же я? Как будто ослеп…»
Любопытно, что этот человек, столь поразивший меня с самого детства, имевший такое капитальное влияние на склад всей души моей и даже,
может быть, еще надолго заразивший собою все мое
будущее, этот человек даже и теперь
в чрезвычайно многом остается для меня совершенною загадкой.
Кроме нищеты, стояло нечто безмерно серьезнейшее, — не говоря уже о том, что все еще была надежда выиграть процесс о наследстве, затеянный уже год у Версилова с князьями Сокольскими, и Версилов
мог получить
в самом ближайшем
будущем имение, ценностью
в семьдесят, а
может и несколько более тысяч.
Раз там, за границей,
в одну шутливую минуту, она действительно сказала князю: «
может быть»,
в будущем; но что же это
могло означать, кроме лишь легкого слова?
Я с самого детства привык воображать себе этого человека, этого «
будущего отца моего» почти
в каком-то сиянии и не
мог представить себе иначе, как на первом месте везде.
Вошли две дамы, обе девицы, одна — падчерица одного двоюродного брата покойной жены князя, или что-то
в этом роде, воспитанница его, которой он уже выделил приданое и которая (замечу для
будущего) и сама была с деньгами; вторая — Анна Андреевна Версилова, дочь Версилова, старше меня тремя годами, жившая с своим братом у Фанариотовой и которую я видел до этого времени всего только раз
в моей жизни, мельком на улице, хотя с братом ее, тоже мельком, уже имел
в Москве стычку (очень
может быть, и упомяну об этой стычке впоследствии, если место будет, потому что
в сущности не стоит).
Но о содержании наших писем и о том, о чем мы переговорили, прощаясь перед отъездом, я умолчу: это уже другая история, совсем новая история, и даже,
может быть, вся она еще
в будущем.
На мельнице Василий Назарыч прожил целых три дня. Он подробно рассказывал Надежде Васильевне о своих приисках и новых разведках: дела находились
в самом блестящем положении и
в будущем обещали миллионные барыши.
В свою очередь, Надежда Васильевна рассказывала подробности своей жизни, где счет шел на гроши и копейки. Отец и дочь не
могли наговориться: полоса времени
в три года, которая разделяла их, послужила еще к большему сближению.
Привалов кое-как отделался от непрошеной любезности Хины и остался
в буфете, дверь из которого как раз выходила на лестницу, так что можно было видеть всех, входивших
в танцевальный зал. С Хиной приходилось быть любезным, потому что она
могла пригодиться
в будущем.
Может быть, и этот дом ждет такая же участь
в недалеком
будущем.
Привалов ничего не отвечал. Он думал о том, что именно ему придется вступить
в борьбу с этой всесильной кучкой. Вот его
будущие противники, а
может быть, и враги. Вернее всего, последнее. Но пока игра представляла закрытые карты, и можно было только догадываться, у кого какая масть на руках.
Когда, перед сватовством, жениху захотелось хоть издали взглянуть на
будущую подругу своей жизни, это позволили ему сделать только
в виде исключительной милости, и то при таких условиях: жениха заперли
в комнату, и он
мог видеть невесту только
в замочную скважину.
Без такого внутреннего сдвига русский народ не
может иметь
будущего, не
может перейти
в новый фазис своего исторического бытия, поистине исторического бытия, и само русское государство подвергается опасности разложения.
— Без сомнения. Оставим это, — отрезала она. — Слушайте: я с вами туда на похороны идти теперь не
могу. Я послала им на гробик цветов. Деньги еще есть у них, кажется. Если надо будет, скажите, что
в будущем я никогда их не оставлю… Ну, теперь оставьте меня, оставьте, пожалуйста. Вы уж туда опоздали, к поздней обедне звонят… Оставьте меня, пожалуйста!
Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены
в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять
в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того,
в трех словах,
в трех только фразах человеческих, всю
будущую историю мира и человечества, — то думаешь ли ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся,
могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом
в пустыне?
Тогда это не
могло быть еще так видно, ибо
будущее было неведомо, но теперь, когда прошло пятнадцать веков, мы видим, что все
в этих трех вопросах до того угадано и предсказано и до того оправдалось, что прибавить к ним или убавить от них ничего нельзя более.
— Увидимся, увидимся. Не
в будущем году — так после. Барин-то, кажется,
в Петербург на службу поступить желает, — продолжал он, выговаривая слова небрежно и несколько
в нос, — а
может быть, и за границу уедем.
Года через два после того, как мы видим его сидящим
в кабинете Кирсанова за ньютоновым толкованием на «Апокалипсис», он уехал из Петербурга, сказавши Кирсанову и еще двум — трем самым близким друзьям, что ему здесь нечего делать больше, что он сделал все, что
мог, что больше делать можно будет только года через три, что эти три года теперь у него свободны, что он думает воспользоваться ими, как ему кажется нужно для
будущей деятельности.
Любите его, стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переносите из него
в настоящее, сколько
можете перенести: настолько будет светла и добра, богата радостью и наслаждением ваша жизнь, насколько вы умеете перенести
в нее из
будущего.
— Что же делать, господин офицер. Он предлагает мне хорошее жалование, три тысячи рублей
в год и все готовое. Быть
может, я буду счастливее других. У меня старушка мать, половину жалования буду отсылать ей на пропитание, из остальных денег
в пять лет
могу скопить маленький капитал, достаточный для
будущей моей независимости, и тогда bonsoir, [прощайте (фр.).] еду
в Париж и пускаюсь
в коммерческие обороты.
Будущее было темно, печально… я
мог умереть, и мысль, что тот же краснеющий консул явится распоряжаться
в доме, захватит бумаги, заставляла меня думать о получении где-нибудь прав гражданства. Само собою разумеется, что я выбрал Швейцарию, несмотря на то что именно около этого времени
в Швейцарии сделали мне полицейскую шалость.
Разумеется, такой голос должен был вызвать против себя оппозицию, или он был бы совершенно прав, говоря, что прошедшее России пусто, настоящее невыносимо, а
будущего для нее вовсе нет, что это «пробел разумения, грозный урок, данный народам, — до чего отчуждение и рабство
могут довести». Это было покаяние и обвинение; знать вперед, чем примириться, — не дело раскаяния, не дело протеста, или сознание
в вине — шутка и искупление — неискренно.
— Я казен… — начинает опять солдат, но голос его внезапно прерывается. Напоминанье о «скрозь строе», по-видимому, вносит
в его сердце некоторое смущение. Быть
может, он уже имеет довольно основательное понятие об этом угощении, и повторение его (
в усиленной пропорции за вторичный побег) не представляет
в будущем ничего особенно лестного.
— И как еще дорого! именно только это и дорого! — умиляется матушка. — Мне сын из Петербурга пишет: «Начальство меня, маменька, любит, а с этим я
могу смело смотреть
будущему в глаза!»
С недоумением спрашиваешь себя: как
могли жить люди, не имея ни
в настоящем, ни
в будущем иных воспоминаний и перспектив, кроме мучительного бесправия, бесконечных терзаний поруганного и ниоткуда не защищенного существования? — и, к удивлению, отвечаешь: однако ж жили!
— Срамник ты! — сказала она, когда они воротились
в свой угол. И Павел понял, что с этой минуты согласной их жизни наступил бесповоротный конец. Целые дни молча проводила Мавруша
в каморке, и не только не садилась около мужа во время его работы, но на все его вопросы отвечала нехотя, лишь бы отвязаться. Никакого просвета
в будущем не предвиделось; даже представить себе Павел не
мог, чем все это кончится. Попытался было он попросить «барина» вступиться за него, но отец, по обыкновению, уклонился.
Нужно только следить, чтобы развитие детей шло правильно; нужно оградить их от материальных опасностей и зачатков нравственных увлечений, которые
могут повредить им
в будущем.
Конец мира и истории не
может произойти
в будущем, то есть
в нашем времени.
Будущее всегда
в конце концов приносит смерть, и это не
может не вызывать тоски.