Неточные совпадения
Перед отъездом Вронского на выборы, обдумав то, что те сцены, которые повторялись между ними при каждом его отъезде,
могут только охладить, а не привязать его, Анна решилась сделать над собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с ним. Но тот холодный,
строгий взгляд, которым он посмотрел на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не уехал, как спокойствие ее уже
было разрушено.
Он не
мог согласиться с этим, потому что и не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он жил, и не находил этих мыслей в себе (а он не
мог себя ничем другим считать, как одним из людей, составляющих русский народ), а главное потому, что он вместе с народом не знал, не
мог знать того, в чем состоит общее благо, но твердо знал, что достижение этого общего блага возможно только при
строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку, и потому не
мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни
было общих целей.
[Одно слово в рукописи не прочтено.] что прикажете делать, не
могу быть взыскательным и
строгим.
Что
может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я. И того ль искали
Вы чистой, пламенной душой,
Когда с такою простотой,
С таким умом ко мне писали?
Ужели жребий вам такой
Назначен
строгою судьбой?
— Ведь обыкновенно как говорят? — бормотал Свидригайлов, как бы про себя, смотря в сторону и наклонив несколько голову. — Они говорят: «Ты болен, стало
быть, то, что тебе представляется,
есть один только несуществующий бред». А ведь тут нет
строгой логики. Я согласен, что привидения являются только больным; но ведь это только доказывает, что привидения
могут являться не иначе как больным, а не то что их нет самих по себе.
— Все ждут:
будет революция. Не
могу понять — что же это
будет? Наш полковой священник говорит, что революция — от бессилия жить, а бессилие — от безбожия. Он очень
строгой жизни и постригается в монахи. Мир во власти дьявола, говорит он.
И поныне русский человек среди окружающей его
строгой, лишенной вымысла действительности любит верить соблазнительным сказаниям старины, и долго,
может быть, еще не отрешиться ему от этой веры.
Ольга довоспиталась уже до
строгого понимания жизни; два существования, ее и Андрея, слились в одно русло; разгула диким страстям
быть не
могло: все
было у них гармония и тишина.
Немец
был человек дельный и
строгий, как почти все немцы.
Может быть, у него Илюша и успел бы выучиться чему-нибудь хорошенько, если б Обломовка
была верстах в пятистах от Верхлёва. А то как выучиться? Обаяние обломовской атмосферы, образа жизни и привычек простиралось и на Верхлёво; ведь оно тоже
было некогда Обломовкой; там, кроме дома Штольца, все дышало тою же первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью.
— Да, да, милая Ольга, — говорил он, пожимая ей обе руки, — и тем
строже нам надо
быть, тем осмотрительнее на каждом шагу. Я хочу с гордостью вести тебя под руку по этой самой аллее, всенародно, а не тайком, чтоб взгляды склонялись перед тобой с уважением, а не устремлялись на тебя смело и лукаво, чтоб ни в чьей голове не смело родиться подозрение, что ты, гордая девушка,
могла, очертя голову, забыв стыд и воспитание, увлечься и нарушить долг…
— Нет, Семен Семеныч, выше этого сюжета не
может выбрать живописец. Это не вертушка, не кокетка: она достойна
была бы вашей кисти: это идеал
строгой чистоты, гордости; это богиня, хоть олимпийская… но она в вашем роде, то
есть — не от мира сего!
Он уже не счел нужным переделывать ее: другое воспитание, другое воззрение, даже дальнейшее развитие нарушило бы
строгую определенность этой натуры, хотя,
может быть, оно вынуло бы наивность, унесло бы детство, все эти ребяческие понятия, бабочкино порханье, но что дало бы взамен?
— О, о, о — вот как: то
есть украсть или прибить. Ай да Вера! Да откуда у тебя такие ультраюридические понятия? Ну, а на дружбу такого
строгого клейма ты не положишь? Я
могу посягнуть на нее, да, это мое? Постараюсь! Дай мне недели две срока, это
будет опыт: если я одолею его, я приду к тебе, как брат, друг, и
будем жить по твоей программе. Если же… ну, если это любовь — я тогда уеду!
Можно установить следующие религиозные черты марксизма:
строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое
может быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).
Конечно, в высокоталантливой обвинительной речи мы услышали все
строгий анализ характера и поступков подсудимого,
строгое критическое отношение к делу, а главное, выставлены
были такие психологические глубины для объяснения нам
сути дела, что проникновение в эти глубины не
могло бы вовсе состояться при сколько-нибудь намеренно и злостно предубежденном отношении к личности подсудимого.
— Вы обо всем нас
можете спрашивать, — с холодным и
строгим видом ответил прокурор, — обо всем, что касается фактической стороны дела, а мы, повторяю это, даже обязаны удовлетворять вас на каждый вопрос. Мы нашли слугу Смердякова, о котором вы спрашиваете, лежащим без памяти на своей постеле в чрезвычайно сильном,
может быть, в десятый раз сряду повторявшемся припадке падучей болезни. Медик, бывший с нами, освидетельствовав больного, сказал даже нам, что он не доживет,
может быть, и до утра.
Может быть, этот прием употреблялся слишком часто и потерял свое психологическое значение,
может быть,
строгая англичанка
была сама не права, но Дидя ни за что не хотела извиняться, так что вынужден
был вмешаться отец.
— А мое мнение, не нам с тобой, брат Николай Степанович,
быть строгими судьями. Мы с тобой видели, как порывались молодые силы, как не
могли они отыскать настоящей дороги и как в криворос ударились. Нам с тобой простить наши личные оскорбления да пожалеть о заблуждениях — вот наше дело.
Несколько позже, когда я уже успел освободиться из-под влияния того предубеждения, которое развилось у меня относительно вас, — несколько позже, положив руку на сердце, я
мог уже беспристрастнее взглянуть на дело и, следовательно,
быть строже и к самому себе; я пришел к тому заключению, что выказывать свои личные желания относительно другого никто из нас не вправе, тем более если эти желания клонятся к удалению одного из членов.
Лихонин смутился. Таким странным ему показалось вмешательство этой молчаливой, как будто сонной девушки. Конечно, он не сообразил того, что в ней говорила инстинктивная, бессознательная жалость к человеку, который недоспал, или,
может быть, профессиональное уважение к чужому сну. Но удивление
было только мгновенное. Ему стало почему-то обидно. Он поднял свесившуюся до полу руку лежащего, между пальцами которой так и осталась потухшая папироса, и, крепко встряхнув ее, сказал серьезным, почти
строгим голосом...
Но для того, чтоб
могли случиться такие
строгие и возмутительные наказания, надобно
было самой барыне нечаянно наткнуться, так сказать, на виноватого или виноватую; а как это бывало очень редко, то все вокруг нее утопало в беспутстве, потому что она ничего не видела, ничего не знала и очень не любила, чтоб говорили ей о чем-нибудь подобном.
Нехлюдов
был нехорош собой: маленькие серые глаза, невысокий крутой лоб, непропорциональная длина рук и ног не
могли быть названы красивыми чертами. Хорошего
было в нем только — необыкновенно высокий рост, нежный цвет лица и прекрасные зубы. Но лицо это получало такой оригинальный и энергический характер от узких, блестящих глаз и переменчивого, то
строгого, то детски-неопределенного выражения улыбки, что нельзя
было не заметить его.
У Николая Силыча в каждом почти классе
было по одному такому, как он называл, толмачу его; они обыкновенно
могли говорить с ним, что им
было угодно, — признаваться ему прямо, чего они не знали, разговаривать,
есть в классе, уходить без спросу; тогда как козлищи, стоявшие по углам и на коленях, пошевелиться не смели, чтобы не стяжать нового и еще более
строгого наказания: он очень уж уважал ум и ненавидел глупость и леность, коими, по его выражению, преизбыточествует народ российский.
— Ей-богу, затрудняюсь, как вам ответить.
Может быть, за послабление, а вместе с тем и за строгость. Знаете что, — продолжал он уже серьезнее, — можно иметь какую угодно систему — самую
строгую, тираническую, потом самую гуманную, широкую, — всегда найдутся люди весьма честные, которые часто из своих убеждений
будут выполнять ту или другую; но когда вам сегодня говорят: «Крути!», завтра: «Послабляй!», послезавтра опять: «Крути!»…
— Во-первых, это везде
есть, — начал ему возражать серьезным и даже несколько
строгим голосом Иларион Захаревский, — во-вторых, тебя судит не какой-то господин, а лицо, которое общество само себе выбрало в судьи; а в-третьих, если лицо это
будет к тебе почему-либо несправедливо, ты
можешь дело твое перенести на мировой съезд…
Ей
было сладко видеть, что его голубые глаза, всегда серьезные и
строгие, теперь горели так мягко и ласково. На ее губах явилась довольная, тихая улыбка, хотя в морщинах щек еще дрожали слезы. В ней колебалось двойственное чувство гордости сыном, который так хорошо видит горе жизни, но она не
могла забыть о его молодости и о том, что он говорит не так, как все, что он один решил вступить в спор с этой привычной для всех — и для нее — жизнью. Ей хотелось сказать ему: «Милый, что ты
можешь сделать?»
Площадь Куба. Шестьдесят шесть мощных концентрических кругов: трибуны. И шестьдесят шесть рядов: тихие светильники лиц, глаза, отражающие сияние небес — или,
может быть, сияние Единого Государства. Алые, как кровь, цветы — губы женщин. Нежные гирлянды детских лиц — в первых рядах, близко к месту действия. Углубленная,
строгая, готическая тишина.
Когда ей
было уже за тридцать, ей предложили место классной дамы. Разумеется, она приняла с благодарностью и дала себе слово сделаться достойною оказанного ей отличия. Даже старалась
быть строгою, как это ей рекомендовали, но никак не
могла. Сама заводила в рекреационные часы игры с девицами, бегала и кружилась с ними, несмотря на то, что тугой и высокий корсет очень мешал ей. Начальство, видя это, покачивало головой, но наконец махнуло рукой, убедясь, что никаких беспорядков из этого не выходило.
— И правда, Вера, — подхватил князь. — Лучше уж в это дело никого посторонних не мешать. Пойдут слухи, сплетни… Мы все достаточно хорошо знаем наш город. Все живут точно в стеклянных банках… Лучше уж я сам пойду к этому… юноше… хотя Бог его знает,
может быть, ему шестьдесят лет?.. Вручу ему браслет и прочитаю хорошую,
строгую нотацию.
Может быть, она уже со слишком
строгими требованиями относилась к себе, никогда не находя в себе силы удовлетворить этим требованиям.
И
будет его жизнь идти своим чередом, не спрашивая, укладываются или нет его лучшие стремления в ее тяжелые требования, и долго,
может быть, она
будет плести свой пестрый узор, где каждая подробность, взятая отдельно, не имеет понятного смысла, но где все явления держатся меж собою неразрывною цепью, истекая одно из другого со
строгою последовательностью.
Пьяный арестант, среди бела дня, в будний день, когда все обязаны
были выходить на работу, при
строгом начальнике, который каждую минуту
мог приехать в острог, при унтер-офицере, заведующем каторжными и находящемся в остроге безотлучно; при караульных, при инвалидах — одним словом, при всех этих строгостях совершенно спутывал все зарождавшиеся во мне понятия об арестантском житье-бытье.
Он прибавил, что никак не
мог вытерпеть рекрутской жизни, потому что там все
были такие сердитые,
строгие, а командиры всегда почти
были им недовольны…
— Никониане-то, черные дети Никона-тигра, все
могут сделать, бесом руководимы, — вот и левкас будто настоящий, и доличное одной рукой написано, а лик-то, гляди, — не та кисть, не та! Старые-то мастера, как Симон Ушаков, — хоть он еретик
был, — сам весь образ писал, и доличное и лик, сам и чку
строгал и левкас наводил, а наших дней богомерзкие людишки этого не
могут! Раньше-то иконопись святым делом
была, а ныне — художество одно, так-то, боговы!
Ротмистр Порохонцев
мог только вычеркнуть слово «дерзостном», а «буйство» Ахиллы сделалось предметом дела, по которому рано или поздно должно
было пасть
строгое решение.
С Надеждою Васильевною жила ее тетка, существо безличное и дряхлое, не имевшее никакого голоса в домашних делах. Знакомства вела Надежда Васильевна со
строгим разбором. Передонов бывал у нее редко, и только малое знакомство его с нею
могло быть причиною предположения, что эта барышня
может выйти замуж за Володина.
Очевидно, что разногласия этого не
могло бы существовать, если б
строгим определением понятия о «куше»
была сразу устранена возможность заслонять одну громадную мерзость посредством другой, еще более громадной.
Притом дедушка
был самой
строгой и скромной жизни, и слухи, еще прежде случайно дошедшие до него, так легко извиняемые другими, о беспутстве майора поселили отвращение к нему в целомудренной душе Степана Михайловича, и хотя он сам
был горяч до бешества, но недобрых, злых и жестоких без гнева людей — терпеть не
мог.
Очень
может быть, что этот старик не
был ни строг, ни задумчив, но его красные веки и длинный, острый нос придавали его лицу
строгое, сухое выражение, какое бывает у людей, привыкших думать всегда о серьезном и в одиночку.
Быть может, соображения мои пошли бы и дальше по этому направлению, но, к счастью для меня, я встретил
строгий взор Прокопа и поспешил на скорую руку сказать...
Около трех приезжает она. Встречая меня, она ничего не говорит. Я воображаю, что она смирилась, начинаю говорить о том, что я
был вызван ее укоризнами. Она с тем же
строгим и страшно измученным лицом говорит, что она приехала не объясняться, а взять детей, что жить вместе мы не
можем. Я начинаю говорить, что виноват не я, что она вывела меня из себя. Она строго, торжественно смотрит на меня и потом говорит...
— Ну, если, граф, вы непременно этого хотите, то, конечно, я должен… я не
могу отказать вам. Уезжайте же скорее отсюда, господин Данвиль; советую вам
быть вперед осторожнее: император никогда не любил шутить военной дисциплиною, а теперь сделался еще
строже. Говорят, он беспрестанно сердится; эти проклятые русские выводят его из терпения. Варвары! и не думают о мире! Как будто бы война должна продолжаться вечно. Прощайте, господа!
Может быть, чтобы сделать
строгий выговор за то, что мы молоды, что мы студенты, что мы наверное имеем «образ мыслей» и самым фактом своего существования выказываем неуважение к старым генералам.
— Это потому, — начал ему возражать Янсутский, — что поводом к убийству
могут быть самые благородные побуждения; но мужчине оскорбить женщину — это подло и низко. В этом случае
строгие наказания только и
могут смягчать и цивилизовать нравы!
Он
мог назваться верным типом южного славянина и отличался радушием и гостеприимством; хотя его наружность и приемы, при огромном росте и резких чертах лица, сначала казались суровыми и
строгими, но он имел предобрейшее сердце; жена его
была русская дворянка Руднева; дом их в городе Казани отличался вполне славянской надписью над воротами: «Добрые люди, милости просим!»
Что мне
было делать? Чёртова баба с пьяных глаз в самом деле
могла пойти в войсковую избу, и тогда станичное начальство,
строгое к разному странствующему люду, арестовало бы нас. Кто знает, что
могло выйти из этого ареста для меня и Шакро!
Артамоновы, поужинав, задыхаясь в зное,
пили чай в саду, в полукольце клёнов; деревья хорошо принялись, но пышные шапки их узорной листвы в эту мглистую ночь не
могли дать тени. Трещали сверчки, гудели однорогие, железные жуки, пищал самовар. Наталья, расстегнув верхние пуговицы кофты, молча разливала чай, кожа на груди её
была тёплого цвета, как сливочное масло; горбун сидел, склонив голову,
строгая прутья для птичьих клеток, Пётр дёргал пальцами мочку уха, тихонько говоря...
Но если красота в природе в
строгом смысле не
может назваться преднамеренною, как и все действование сил природы, то, с другой стороны, нельзя сказать, чтобы вообще природа не стремилась к произведению прекрасного; напротив, понимая прекрасное, как полноту жизни, мы должны
будем признать, что стремление к жизни, проникающее всю природу,
есть вместе и стремление к произведению прекрасного.
Обратить
строгое внимание на выбор подчиненных — отлично! Строжайше соблюдать закон — превосходно! Не менее строго соблюдать экономию — лучше придумать нельзя. Судя по всему, все это так и
будет. И вот, когда это случится, тогда и я утрачу дурную привычку преувеличивать. А до тех пор и рад бы, да не
могу.
Видишь: я знал одного отца, который
был строгий, суровый человек, а перед дочерью на коленках простаивал, руки-ноги ее целовал, налюбоваться не
мог, право.