Неточные совпадения
— Революционер — тоже полезен, если он не дурак. Даже — если глуп, и тогда полезен, по
причине уродливых условий русской жизни. Мы вот все больше производим товаров, а покупателя — нет, хотя он потенциально существует в количестве ста
миллионов. По спичке в день — сто
миллионов спичек, по гвоздю — сто
миллионов гвоздей.
— Знаю, знаю, что ты скажешь, — перебил Алеша: — «Если мог быть у Кати, то у тебя должно быть вдвое
причин быть здесь». Совершенно с тобой согласен и даже прибавлю от себя: не вдвое
причин, а в
миллион больше
причин! Но, во-первых, бывают же странные, неожиданные события в жизни, которые все перемешивают и ставят вверх дном. Ну, вот и со мной случились такие события. Говорю же я, что в эти дни я совершенно изменился, весь до конца ногтей; стало быть, были же важные обстоятельства!
Вот несколько дней тому назад один из них — я не назову его: я не доносчик — имел дерзость сказать вслух, что император дурно сделал, ввезя в Россию на несколько
миллионов фальшивых ассигнаций, и что никакие политические
причины не могут оправдать поступка, за который во всех благоустроенных государствах вешают и ссылают на галеры.
— Когда нас будут тысячи и
миллионы, мы без злобы возьмём за горло кого надо. А чтобы эти мысли выросли на такой трудной земле — навозом брезговать не приходится, и жалеть его нет
причин, так-то!
Впрочем, быть генерал-адъютантом,
Украшенья носить на груди —
С меньшим званием, с меньшим талантом
Можно… Светел твой путь впереди!
Не одно, целых три состоянья
На своем ты веку проживешь:
Как не хватит отцов достоянья,
Ты жену с
миллионом возьмешь;
А потом ты повысишься чином —
Подоспеет казенный оклад.
По таким—то разумным
причинамТвоему я бездействию рад!
Первые 15 лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение
миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. — Какая
причина этого движения, или по каким законам происходило оно? спрашивает ум человеческий.
С одной стороны, рассуждение показывает, что выражение воли человека — его словà суть только часть общей деятельности, выражающейся в событии, как, например, в войне или революции; и потому без признания непонятной, сверхъестественной силы — чуда, нельзя допустить, чтобы словà могли быть непосредственною
причиной движения
миллионов; с другой стороны, если даже допустить, что словà могут быть
причиной события, то история показывает, что выражения воли исторических лиц во многих случаях не производят никакого действия, т. е., что приказания их часто не только не исполняются, но что иногда происходит даже совершенно обратное тому, что ими приказано.
Необходимо было, чтобы
миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей, и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных
причин.
Как ни странны исторические описания того, как какой-нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек, и, вследствие того, покорил государство и целый народ в несколько
миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одною сотой всех сил народа, заставило покориться народ, — все факты истории (насколько она нам известна), подтверждают справедливость того, что бòльшие или меньшие успехи войска одного народа, против войска другого народа, суть
причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов.
И по закону совпадения
причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких
причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностию приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и
миллионы миллионов других
причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.