Неточные совпадения
Начиная с лестниц, ведущих
в палатки, полы и клетки содержатся крайне небрежно,
помет не вывозится, всюду запекшаяся кровь, которою пропитаны стены лавок, не окрашенных, как бы следовало по санитарным условиям, масляного краскою; по углам на полу всюду набросан сор, перья, рогожа, мочала… колоды для рубки мяса избиты и содержатся неопрятно, туши вешаются на ржавые железные невылуженные крючья, служащие при лавках одеты
в засаленное платье и грязные передники, а
ножи в неопрятном виде лежат
в привешанных к поясу мясников грязных, окровавленных ножнах, которые, по-видимому, никогда не чистятся…
Если
в произведении разбираемого автора эти причины указаны, критика пользуется и ими и благодарит автора; если нет, не пристает к нему с
ножом к горлу, как, дескать, он
смел вывести такое лицо, не объяснивши причин его существования?
Только и рассеяния, что если
замечают, что какой конь очень ослабел и тюбеньковать не может — снегу копытом не пробивает и мерзлого корня зубом не достает, то такого сейчас
в горло
ножом колют и шкуру снимают, а мясо едят.
В ту минуту, как снаряд, вы знаете, летит на вас, вам непременно придет
в голову, что снаряд этот убьет вас; но чувство самолюбия поддерживает вас, и никто не
замечает ножа, который режет вам сердце.
Рассказывали, например, про декабриста Л—на, что он всю жизнь нарочно искал опасности, упивался ощущением ее, обратил его
в потребность своей природы;
в молодости выходил на дуэль ни за что;
в Сибири с одним
ножом ходил на медведя, любил встречаться
в сибирских лесах с беглыми каторжниками, которые,
замечу мимоходом, страшнее медведя.
Охота меж тем шла своим чередом, и никто не
заметил отсутствия царевича, исключая двух стремянных, которые теперь издыхали
в овраге, пронзенные
ножами.
— По крайности, теперь хоть забава бы у меня была! Володя! Володюшка! рожоный мой! Где-то ты? чай, к паневнице
в деревню спихнули! Ах, пропасти на вас нет, господа вы проклятые! Наделают робят, да и забросят, как щенят
в яму: никто,
мол, не спросит с нас! Лучше бы мне
в ту пору
ножом себя по горлу полыхнуть, нечем ему, охавернику, над собой надругаться давать!
Я вам говорил, что
в моей руке не только был перочинный
нож, которым я ранил
в гимназии великого Калатузова, но я держал
в моих руках и
меч. Вот как это случилось.
Нож и
меч вообще руке моей не свойственны, хотя судьба
в насмешку надо мною влагала
в мои руки и тот, и другой.
Когда она прошла мимо Евсея, не
заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к двери
в кухню, заглянул туда и оцепенел от ужаса: поставив свечу на стол, женщина держала
в руке большой кухонный
нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей полной шеи около уха, поискала на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила
нож на стол, и руки её опустились вдоль тела…
Я каждый раз, когда хочу сундук
Мой отпереть, впадаю
в жар и трепет.
Не страх (о нет! кого бояться мне?
При мне мой
меч: за злато отвечает
Честной булат), но сердце мне теснит
Какое-то неведомое чувство…
Нас уверяют медики: есть люди,
В убийстве находящие приятность.
Когда я ключ
в замок влагаю, то же
Я чувствую, что чувствовать должны
Они, вонзая
в жертву
нож: приятно
И страшно вместе.
Жестоким провидцем, могучим волхвом стал кто-то невидимый, облаченный во множественность: куда протянет палец, там и горит, куда
метнет глазами, там и убивают — трещат выстрелы, льется отворенная кровь; или
в безмолвии скользит
нож по горлу, нащупывает жизнь.
Мы вышли из гавани на крепком ветре, с хорошей килевой качкой, и, как повернули за мыс, у руля стал Эстамп, а я и Дюрок очутились
в каюте, и я воззрился на этого человека, только теперь ясно представив, как чувствует себя дядя Гро, если он вернулся с братом из трактира. Что он подумает обо мне, я не
смел даже представить, так как его мозг, верно, полон был кулаков и
ножей, но я отчетливо видел, как он говорит брату: «То ли это место или нет? Не пойму».
Самого хозяина здесь не было: он с кривым
ножом в руках стоял над грушевым прививком,
в углу своего сада, и с такой пристальностью смотрел на солнце, что у него беспрестанно моргали его красные глаза и беспрестанно на них набегали слезы. Губы его шептали молитву, читанную тоже
в саду. «Отче! — шептал он. — Не о всем мире
молю, но о ней, которую ты дал мне,
молю тебя: спаси ее во имя твое!»
В руке его я
заметил щегольскую оленью ручку дорогого охотничьего
ножа, который обыкновенно висел у него над постелью. Чуть только кровельные листы загремели под ногами художника, мимо окон пролетело большое полено и, ударившись о стену, завертелось на камнях.
Перешагнув через порог, он
заметил на стене свою безобразную тень; мучительное чувство… как бешеный он выбежал из дома и пустился
в поле; поутру явился он на дворе, таща за собою огромного волка… блуждая по лесам, он убил этого зверя длинным
ножом, который неотлучно хранился у него за пазухой… вся дворня окружила Вадима, даже господа вышли подивиться его отважности… Наконец и он насладился минутой торжества! — «Ты будешь моим стремянным!» — сказал Борис Петрович.
Не одна 30-летняя вдова рыдала у ног его, не одна богатая барыня сыпала золотом, чтоб получить одну его улыбку…
в столице, на пышных праздниках, Юрий с злобною радостью старался ссорить своих красавиц, и потом, когда он
замечал, что одна из них начинала изнемогать под бременем насмешек, он подходил, склонялся к ней с этой небрежной ловкостью самодовольного юноши, говорил, улыбался… и все ее соперницы бледнели… о как Юрий забавлялся сею тайной, но убивственной войною! но что ему осталось от всего этого? — воспоминания? — да, но какие? горькие, обманчивые, подобно плодам, растущим на берегах Мертвого моря, которые, блистая румяной корою, таят под нею пепел, сухой горячий пепел! и ныне сердце Юрия всякий раз при мысли об Ольге, как трескучий факел, окропленный водою, с усилием и болью разгоралось; неровно, порывисто оно билось
в груди его, как ягненок под
ножом жертвоприносителя.
Как ни
смела и подчас ни находчива была Марфа Андревна, но здесь она ничего не могла вдруг сообразить и придумать. А между тем для удивления Марфы Андревны, кроме горящей свечи и связанной девушки, приготовлены были и некоторые другие новины: как раз против вторых дверей Плодомасова увидала молодец к молодцу человек двадцать незнакомых людей: рожа рожи страшнее,
ножи за поясами,
в руках у кого лом, у кого топор, у кого ружья да свечи.
Вот хоть бы молодка эта, хохлушка, что
заметила старику насчёт тугой мошны. Молчит, зубы сжаты, тёмное от загара лицо её сердито и
в глазах острый гнев. Спросишь её о чём-нибудь — отвечает резко, точно
ножом ткнёт.
Вот хорошо. Подождали мы маленько, смотрим, идут к нам гиляки гурьбой. Оркун впереди, и
в руках у них копья. «Вот видите, — ребята говорят, — гиляки биться идут!» Ну,
мол, что будет… Готовь, ребята,
ножи. Смотрите: живьем никому не сдаваться, и живого им
в руки никого не давать. Кого убьют, делать нечего — значит, судьба! А
в ком дух остался, за того стоять. Либо всем уйти, либо всем живым не быть. Стой, говорю, ребята, крепче!
Тут
в первый раз услышал он разговор про покойного Михалыча: «„Убивец“,
мол, такой человек, его ничем не возьмешь, ни
ножом, ни пулей, потому заколдован».
— А я думала, что вы меня оставите так, — вдруг вырвалось у ней невольно, так невольно, что, может быть, она совсем и не
заметила, как сказала, а между тем — о, это было самое главное, самое роковое ее слово и самое понятное для меня
в тот вечер, и как будто меня полоснуло от него
ножом по сердцу!
И, держа
нож в кулаке, как
меч, он говорил...
Но вьюги зимней не страшась,
Однажды
в ранний утра час
Боярин Орша дал приказ
Собраться челяди своей,
Точить
ножи, седлать коней;
И разнеслась везде молва,
Что беспокойная Литва
С толпою дерзких воевод
На землю русскую идет.
От войска русские гонцы
Во все помчалися концы,
Зовут бояр и их людей
На славный пир — на пир
мечей!
И, подойдя к медному тазу с рыбой, выбрал добрую стерлядь вершков одиннадцати и
пометил рыбу, ударив ее раза два
ножом по голове, да кстати пырнул и
в бок острием.
Когда мы из класса
замечали за стеклом оконца крючковатый нос и поблескивающие золотые очки, трепет пробегал по классу, все незаметно подтягивались, складывали перочинные
ножи, которыми резали парты, засовывали поглубже
в ящики посторонние книжки.
Во главе невидимых товарищей я одним махом вскочил на высоко взлетавшие качели. Галера села на
мель. С
ножом в зубах я бросился к венецианской красавице.
Тут
поместили все домашние уборы русских царей и бывшие у них
в употреблении вещи: часы, табакерки, кувшины, зеркала, бокалы,
ножи, вилки, цепочки, солонки, чайные приборы, перья, букеты.
Сторожевой дружинник
в коротких словах рассказал, как он
заметил Павла, бежавшего с
ножом от Чурчилы. Фигура беглеца, благодаря вышедшей из облаков луны, действительно видна была мелькающей по полю. За ним стремглав бросилась погоня. Павел, перебежав большое пространство, своротил
в прибрежные кусты и засел
в них.
Нет сомнения, что все часто видали не только
в цирках, но и даже
в убогих балаганах, исполнение заурядного фокуса, состоящего
в том, что мужчина или женщина становится спиной к экрану с распростертыми крестообразно руками, жонглер же
мечет издали
ножи, вонзающиеся
в дерево между пальцами рук и вокруг головы стоящего.
Сторожевой дружинник
в нескольких словах рассказал, как он
заметил Павла, бежавшего с
ножом от Чурчилы.
С перепугу они оба не сразу
заметили, что это была женщина, — все их внимание было обращено на блестевший
в руках таинственного пришельца длинный
нож.
Польщенный молодой человек с кокетливою улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающеюся Жюли
в отдельный разговор, совсем не
замечая того, что эта его невольная улыбка
ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони.