Неточные совпадения
Кроме того, новый начальник этот еще имел репутацию
медведя в обращении и был, по слухам,
человек совершенно противоположного направления тому, к которому принадлежал прежний начальник и до сих пор принадлежал сам Степан Аркадьич.
Родился ли ты уж так
медведем, или омедведила тебя захолустная жизнь, хлебные посевы, возня с мужиками, и ты чрез них сделался то, что называют человек-кулак?
— Вы даже, может быть, и совсем не
медведь, — сказал он. — Мне даже кажется, что вы очень хорошего общества или, по крайней мере, умеете при случае быть и порядочным
человеком.
А так как
человек медведя послабее,
То и Пустынник наш скорее,
Чем Мишенька, устал
И отставать от друга стал.
— Я советую тебе, друг мой, съездить с визитом к губернатору, — сказал он Аркадию, — ты понимаешь, я тебе это советую не потому, чтоб я придерживался старинных понятий о необходимости ездить к властям на поклон, а просто потому, что губернатор порядочный
человек; притом же ты, вероятно, желаешь познакомиться с здешним обществом… ведь ты не
медведь, надеюсь? А он послезавтра дает большой бал.
Завязалась неторопливая беседа, и вскоре Клим узнал, что
человек в желтой рубахе — танцор и певец из хора Сниткина, любимого по Волге, а сосед танцора — охотник на
медведей, лесной сторож из удельных лесов, чернобородый, коренастый, с круглыми глазами филина.
В «
Медведе» кричали ура, чокались, звенело стекло бокалов, хлопали пробки, извлекаемые из бутылок, и было похоже, что
люди собрались на вокзале провожать кого-то. Самгин вслушался в торопливый шум, быстро снял очки и, протирая стекла, склонил голову над столом.
Видели мы по лесу опять множество бурундучков, опять quasi-соболя, ждали увидеть
медведя, но не видали, видели только, как якут на станции, ведя лошадей на кормовище в лес, вооружился против «могущего встретиться»
медведя ружьем, которое было в таком виде, в каком только первый раз выдумал его
человек.
Выработанному
человеку в этих невыработанных пустынях пока делать нечего. Надо быть отчаянным поэтом, чтоб на тысячах верст наслаждаться величием пустынного и скукой собственного молчания, или дикарем, чтоб считать эти горы, камни, деревья за мебель и украшение своего жилища,
медведей — за товарищей, а дичь — за провизию.
— Я учительница, но хотела бы на курсы, и меня не пускают. Не то что не пускают, они пускают, но надо средства. Дайте мне, и я кончу курс и заплачу вам. Я думаю, богатые
люди бьют
медведей, мужиков поят — всё это дурно. Отчего бы им не сделать добро? Мне нужно бы только 80 рублей. А не хотите, мне всё равно, — сердито сказала она.
Это был атлетически сложенный
человек, выпивавший зараз дюжину шампанского и ходивший, для потехи своего патрона, на
медведя один на один.
Мы встали и тихонько пошли вперед. Скоро мы увидели виновника шума.
Медведь средней величины возился около большой липы. Дерево росло почти вплотную около скалы. С лицевой стороны на нем была сделана заметка топором, что указывало на то, что рой этот раньше нас и раньше
медведя нашел кто-то из
людей.
Она скончалась за полгода до этого важного события, от испуга: ей во сне привиделся белый
человек верхом на
медведе, с надписью на груди: «Антихрист».
Сна как не бывало. На биваке поднялся шум. Голоса
людей смешивались с лаем собак. Каждый старался рассказать, что он видел. Загурский говорил, что видел кабана, а Туртыгин спорил и доказывал, что это был
медведь. Собаки отбегали от костра, лаяли, но тотчас же возвращались обратно. Только перед рассветом они немного успокоились.
Впрочем, мы знаем пока только, что это было натурально со стороны Верочки: она не стояла на той степени развития, чтобы стараться «побеждать дикарей» и «сделать этого
медведя ручным», — да и не до того ей было: она рада была, что ее оставляют в покое; она была разбитый, измученный
человек, которому как-то посчастливилось прилечь так, что сломанная рука затихла, и боль в боку не слышна, и который боится пошевельнуться, чтоб не возобновилась прежняя ломота во всех суставах.
Маша смотрела на него с изумлением и перевела слова его Кирилу Петровичу. Кирила Петрович ничего не отвечал, велел вытащить
медведя и снять с него шкуру; потом, обратясь к своим
людям, сказал: «Каков молодец! не струсил, ей-богу, не струсил». С той минуты он Дефоржа полюбил и не думал уж его пробовать.
На первый случай отряжу
человек двадцать, так они и очистят воровскую рощу; народ не трусливый, каждый в одиночку на
медведя ходит, от разбойников не попятятся.
Старче всё тихонько богу плачется,
Просит у Бога
людям помощи,
У Преславной Богородицы радости,
А Иван-от Воин стоит около,
Меч его давно в пыль рассыпался,
Кованы доспехи съела ржавчина,
Добрая одежа поистлела вся,
Зиму и лето гол стоит Иван,
Зной его сушит — не высушит,
Гнус ему кровь точит — не выточит,
Волки,
медведи — не трогают,
Вьюги да морозы — не для него,
Сам-от он не в силе с места двинуться,
Ни руки поднять и ни слова сказать,
Это, вишь, ему в наказанье дано...
В прежнее время
медведь не обижал
людей и домашних животных и считался смирным, но с тех пор, как ссыльные стали селиться по верховьям рек и вырубать тут леса и преградили ему путь к рыбе, которая составляла его главную пищу, в сахалинских метрических книгах и в «ведомости происшествий» стала появляться новая причина смерти — «задран
медведем», и в настоящее время
медведь уже третируется, как грозное явление природы, с которым приходится бороться не на шутку.
Березы, осины, тополи, ивы, ясени, бузина, черемуха, таволга, боярышник, а между ними трава в рост
человека и выше; гигантские папоротники и лопухи, листья которых имеют более аршина в диаметре, вместе с кустарниками и деревьями сливаются в густую непроницаемую чащу, дающую приют
медведям, соболям и оленям.
Давешний господин с кулаками после приема в компанию «просителя» счел себя даже обиженным и, будучи молчалив от природы, только рычал иногда, как
медведь, и с глубоким презреньем смотрел на заискивания и заигрывания с ним «просителя», оказавшегося
человеком светским и политичным.
Недаром, когда
человек идет по лесу, всякая тварь от него прячется, и даже лютый
медведь уходит.
Медвежонок, разумеется, тотчас был истреблен, а Пушкин при этом случае, не обинуясь, говорил: «Нашелся один добрый
человек, да и тот
медведь!» Таким же образом он во всеуслышание в театре кричал: «Теперь самое безопасное время — по Неве идет лед».
— У нас, говорит, это не покойник, а
медведь в гробу-то!» — «Как
медведь?» — заглянул в гроб, видит — шкура содрана с
медведя, обернут он, как следует, в саван, лежит словно бы и
человек.
Амальхен тоже засмеялась, презрительно сморщив свой длинный нос. В самом деле, не смешно ли рассчитывать на место главного управляющего всем этим свиньям, когда оно должно принадлежать именно Николаю Карлычу! Она с любовью посмотрела на статную, плечистую фигуру мужа и кстати припомнила, что еще в прошлом году он убил собственноручно
медведя. У такого
человека разве могли быть соперники?
После катальной посмотрели на Спиридона, который у обжимочного молота побрасывал сырую крицу, сыпавшую дождем горевших искр, как бабы катают хлебы. Тоже настоящий
медведь, и длинные руки походили на железные клещи, так что трудно было разобрать, где в Спиридоне кончался
человек и начиналось железо.
— Ну, — сказал хохол усмехаясь, — когда
человеку сорок лет да он сам долго боролся с
медведями в своей душе — трудно его переделать…
Все это шумело, пело, ругалось. Лошади,
люди,
медведи — ржали, кричали, ревели. Дорога шла густым лесом. Несмотря на ее многолюдность, случалось иногда, что вооруженные разбойники нападали на купцов и обирали их дочиста.
Разговоры становились громче, хохот раздавался чаще, головы кружились. Серебряный, всматриваясь в лица опричников, увидел за отдаленным столом молодого
человека, который несколько часов перед тем спас его от
медведя. Князь спросил об нем у соседей, но никто из земских не знал его. Молодой опричник, облокотясь на стол и опустив голову на руки, сидел в задумчивости и не участвовал в общем веселье. Князь хотел было обратиться с вопросом к проходившему слуге, но вдруг услышал за собой...
— Есть еще адамова голова, коло болот растет, разрешает роды и подарки приносит. Есть голубец болотный; коли хочешь идти на
медведя, выпей взвару голубца, и никакой
медведь тебя не тронет. Есть ревенка-трава; когда станешь из земли выдергивать, она стонет и ревет, словно
человек, а наденешь на себя, никогда в воде не утонешь.
И ушел Яков Шумов, переваливаясь с ноги на ногу, как
медведь, оставив в сердце моем нелегкое, сложное чувство, — было жалко кочегара и досадно на него, было, помнится, немножко завидно, и тревожно думалось: зачем пошел
человек неведомо куда?
Ирландцы взяли Падди в середину и сомкнулись тревожно, как стадо при виде
медведя. Все они глядели на этого огромного
человека, ожидая чего-то страшного, тем более, что Дыма тоже стоял перепуганный и бледный…
— Хорошо, нечего сказать: драться, точно
медведь у берлоги… Это стыд перед образованными
людьми…
Один приходился ей близким
человеком: это был ее брат, Матвей Дышло, родной правнук Лозинского-Шуляка, бывшего гайдамака, —
человек огромного роста, в плечах сажень, руки, как грабли, голова белокурая, курчавая, величиною с добрый котел, — настоящий
медведь из пущи.
Но культурный
человек может сделать это неравенство безвредным так же, как он уже сделал это с болотами и
медведями.
— Были леса по дороге, да, это — было! Встречались вепри,
медведи, рыси и страшные быки, с головой, опущенной к земле, и дважды смотрели на меня барсы, глазами, как твои. Но ведь каждый зверь имеет сердце, я говорила с ними, как с тобой, они верили, что я — Мать, и уходили, вздыхая, — им было жалко меня! Разве ты не знаешь, что звери тоже любят детей и умеют бороться за жизнь и свободу их не хуже, чем
люди?
Росту большого, глаза черные, и душа у него темная из глаз глядела, потому что всю жизнь этот
человек в лесу один жил:
медведь ему,
люди говорили, все равно, что брат, а волк — племянник.
Лес не так высок, но колючие кусты, хмель и другие растения переплетают неразрывною сеткою корни дерев, так что за 3 сажени нельзя почти различить стоящего
человека; иногда встречаются глубокие ямы, гнезда бурею вырванных дерев, коих гнилые колоды, обросшие зеленью и плющем, с своими обнаженными сучьями, как крепостные рогатки, преграждают путь; под ними, выкопав себе широкое логовище, лежит зимой косматый
медведь и сосет неистощимую лапу; дремучие ели как черный полог наклоняются над ним и убаюкивают его своим непонятным шепотом.
Тогда прибежал Алексей с рогатиной, он с разбега воткнул её в живот зверя, Наталья видела из окна, как
медведь осел на задние ноги и замахал лапами, он как бы прощения просил у
людей, разъярённо кричавших вокруг его.
С того дня почти каждый праздник Алексей, на потеху
людям, стал поить
медведя, и зверь так привык пьянствовать, что гонялся за всеми рабочими, от которых пахло вином, и не давал Алексею пройти по двору без того, чтоб не броситься к нему.
— Это неправильно говорится: «Дело — не
медведь, в лес не уйдёт». Дело и есть
медведь, уходить ему незачем, оно облапило и держит. Дело
человеку — барин.
— Тут гадать не о чем, — сказала Ерданская, — я тебе, душа, прямо скажу: ты за этого
человека держись. У меня не зря глаза на лоб лезут, — я
людей знаю, я их проникаю, как мою колоду карт. Ты гляди, как он удачлив, все дела у него шаром катятся, наши-то мужики только злые слюни пускают от зависти к нему. Нет, душа, ты его не бойся, он не лисой живёт, а
медведем.
— Да, Крестьян Иванович, заплели они сплетню. Замешал свою руку сюда и наш
медведь и племянник его, наше нещечко; связались они с старухами, разумеется, и состряпали дело. Как бы вы думали? Что они выдумали, чтоб убить
человека?..
На закате солнца, отплывая из Казани, я заметил, что у этого
человека, неуклюжего, как
медведь, лицо волосатое, безглазое. Становясь к рулю, он вылил в деревянный ковш бутылку водки, выпил ее в два приема, как воду, и закусил яблоком. А когда буксир дернул баржу,
человек, вцепившись в рычаг руля, взглянул на красный круг солнца и, тряхнув башкой, сказал строго...
Как-то устроили они охоту на
медведя; нас, лесообъездчиков,
человек десять было; по первому снежку и видно, как он бродил, мы и идем прямо по сакме [Сакма — колея, дорожка, след, особенно часто след
медведя].
Сколь ни привык Плодомасов к рабскому пресмыкательству перед собою, но такое долгое и робкое ползанье уже и ему не нравилось: он чувствовал, что так долго безмолвствует
человек тогда, когда ему страшно разомкнуть уста свои. Плодомасову вдруг вступило на мысль, что пресмыкающийся перед ним земский является к нему чьим-то послом с недобрыми вестями, и густые серо-бурые брови насупились и задвигались, сходясь одна с другою, как сходятся два сердитые и готовые броситься один на другого
медведи.
— Я ведь смеюсь. Месяц только и танцевать-то учился: молодой еще
человек, только просто
медведь; сидит да ногой болтает; и родные-то тюфяком зовут. Не больно, кажется, и умен; говорить решительно ничего не умеет.
На днях-де и его, исправника, какой-то
медведь не
медведь,
человек не
человек едва не задрал, в каковом человеко-медведе и подозревает он того самого глупого помещика, который всей смуте зачинщик.
— Это такой скотина ваш Ферапонт Григорьич, — сказал Хозаров, входя к Татьяне Ивановне, — что уму невообразимо! Какой он дворянин… он черт его знает что такое! Какой-то кулак… выжига. Как вы думаете, что он мне отвечал? В подобных вещах порядочные
люди, если и не желают дать, то отговариваются как-нибудь поделикатнее; говорят обыкновенно: «Позвольте, подумать… я скажу вам дня через два», и тому подобное, а этот
медведь с первого слова заладил: «Нет денег», да и только.
Я пособил своему горю и раскрасил
человека, как фигуру, лучшею краскою — красною, льва желтою,
медведя зеленою и так далее по очереди, наблюдая правило, о коем тогда и не слыхал, а сам по себе дошел, чтобы на двух вместе стоящих зверях не было одинакового цвета.