Неточные совпадения
Когда я
лег спать
в мою
кроватку, когда задернули занавески моего полога, когда все затихло вокруг, воображение представило мне поразительную картину; мертвую императрицу, огромного роста, лежащую под черным балдахином,
в черной церкви (я наслушался толков об этом), и подле нее, на коленях, нового императора, тоже какого-то великана, который плакал, а за ним громко рыдал весь народ, собравшийся такою толпою, что край ее мог достать от Уфы до Зубовки, то есть за десять верст.
Гроза началась вечером, часу
в десятом; мы
ложились спать; прямо перед нашими окнами был закат летнего солнца, и светлая заря, еще не закрытая черною приближающеюся тучею, из которой гремел по временам глухой гром, озаряла розовым светом нашу обширную спальню, то есть столовую; я стоял возле моей
кроватки и молился богу.
Это происходило следующим порядком: червячки голые посредством клейкой слизи привешивали, точно приклеивали, себя хвостиком к крышке или стенке ящика, а червячки мохнатые, завернувшись
в листья и замотавшись
в тонкие белые и прозрачные ниточки или шелковинки,
ложились в них, как
в кроватку.
Боясь, чтоб кто-нибудь не отнял моего сокровища, я пробежал прямо через сени
в детскую,
лег в свою
кроватку, закрылся пологом, развернул первую часть — и позабыл все меня окружающее.
«А вот
ложитесь, мол, на мою
кроватку, я вам чистенький кулечек
в голову положу, а сам вас постегаю».
Настенька прыгала к нему на колени, целовала его, потом
ложилась около него на диван и засыпала. Старик по целым часам сидел не шевелясь, чтоб не разбудить ее, по целым часам глядел на нее, не опуская глаз, сам бережно потом брал ее на руки и переносил
в кроватку.
Я помню, как папенька враждовал с дяденькой из-за того, что последний умел"сыскать"
в слепенькой бабеньке, и как мы, дети,
ложась на ночь
в свои
кроватки, долго рассуждали: скоро ли умрет слепенькая бабенька и успеет ли она оставить духовную
в пользу дяденьки?
Это произошло на успение. Пообедав, я отпустил Авдотью со двора, а сам
лег спать. Спал я крепко и долго.
В передней вдруг раздался сильный звонок; я слышал его, но мне не хотелось просыпаться:
в постели было тепло и уютно, мне вспоминалось далекое детство, когда мы с братом спали рядом
в маленьких
кроватках… Сердце сладко сжималось, к глазам подступали слезы. И вот нужно просыпаться, нужно опять идти туда, где кругом тебя только муки и стоны…
Медведи пришли
в другую горницу. «Кто
ложился в мою постель и смял ее!» — заревел Михайло Иваныч страшным голосом. «Кто
ложился в мою постель и смял ее!» — зарычала Настасья Петровна не так громко. А Мишенька подставил скамеечку, полез
в свою
кроватку и запищал тонким голосом: «Кто
ложился в мою постель!» И вдруг он увидал девочку и завизжал так, как будто его режут: «Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-яяй! Держи!»
Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла
в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая — Михайлы Иванычева, другая средняя — Настасьи Петровнина, третья маленькая — Мишенькина. Девочка
легла в большую, ей было слишком просторно;
легла в среднюю — было слишком высоко;
легла в маленькую —
кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.