Неточные совпадения
С трех сторон чернели гребни утесов, отрасли Машука,
на вершине которого
лежало зловещее облачко; месяц подымался
на востоке; вдали серебряной бахромой сверкали снеговые горы.
Картина, которую я увидел, была необычайно красива.
На востоке пылала заря. Освещенное лучами восходящего солнца море
лежало неподвижно, словно расплавленный металл. От реки поднимался легкий туман. Испуганная моими шагами, стая уток с шумом снялась с воды и с криком полетела куда-то в сторону, за болото.
Теперь путь наш
лежал вниз по реке Синанце. Она течет по широкой межскладчатой долине в меридиональном направлении с некоторым склонением
на восток. Река эта очень извилиста. Она часто разбивается
на протоки и образует многочисленные острова, поросшие тальниками. Ширина ее 40–50 м и глубина 3,6–4,5 м. Леса, растущие по обеим сторонам реки, смешанные, со значительным преобладанием хвои.
В этот день
на Тютихе пришли Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков. Их путь до фанзы Тадянза [Да-дянь-цзы — обширное пастбище.]
лежал сначала по Тадушу, а затем по левому ее притоку, Цимухе. Последняя состоит из 2 речек, разделенных между собой небольшой возвышенностью, поросшей мелким лесом и кустарником. Одна речка течет с севера, другая — с
востока.
Солнце склонилось
на запад к горизонту, по низине легла длинная тень,
на востоке лежала тяжелая туча, даль терялась в вечерней дымке, и только кое-где косые лучи выхватывали у синих теней то белую стену мазаной хатки, то загоревшееся рубином оконце, то живую искорку
на кресте дальней колокольни.
Сотни свежих окровавленных тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами,
лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и
на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей с проклятиями и молитвами
на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами
на цветущей долине, другие
на носилках,
на койках и
на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря
на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и всё так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
Сквозь слёзы и серую сеть дождя Матвей видел татарина, он стоял у ограды лицом
на восток, его шапка
лежала у ног,
на траве, дождь разбил её в тёмный, бесформенный ком.
Руки царя
лежат неподвижно
на коленях, а глаза, затененные глубокой мыслью, не мигая, устремлены
на восток, в сторону Мертвого моря — туда, где из-за круглой вершины Аназе восходит в пламени зари солнце.
А
лежит нам путь далек:
Восвояси
на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Но жена не слышит, подавленная сном. Не дождавшись её ответа, Тихон Павлович встал, оделся и, сопровождаемый её храпом, вышел из комнаты
на крыльцо, постоял
на нём с минуту и отправился в сад. Уже светало.
Восток бледнел, алая полоса зари
лежала на краю сизой тучи, неподвижно застывшей
на горизонте. Клёны и липы тихонько качали вершинами; роса падала невидимыми глазом каплями; где-то далеко трещал коростель, а за прудом в роще грустно посвистывал скворец. Свежо… И скворцу, должно быть, холодно…
А острова Зеленого мыса тем и удобны, что
лежат в полосе пассата и как раз
на перепутье большой океанской дороги, по которой ходили до открытия Суэзского канала (а парусные суда и до сих пор ходят) из Европы в Южную Америку,
на мыс Доброй Надежды, в Австралию, в страны Дальнего
Востока и обратно.
От устья реки Мафаца берег делает поворот к юго-востоку и тянется в этом направлении до мыса Песчаного.
На этом протяжении массивно-кристаллические породы уступают туфам. Слои их большей частью
лежат горизонтально и только местами делают небольшие уклоны в ту и другую сторону. Они резко окрашены и хорошо видны, в особенности если немного отойти от берега.
На половине пути между Императорской гаванью и озером Гыджу выделяется гора Охровая, также состоящая из гранита.
Теперь крепко связанная по рукам и ногам Милица
лежала в тесном кругу ее врагов. Веревки до страшной боли перетягивали ее суставы, врезаясь в тело. Все члены ее затекли и онемели. A в открытую дверь сарая понемногу уже врывался серый белесоватый рассвет, предвестник скорого утра. Все настойчивее, все яснее прорывала ночную мглу его резкая полоса
на востоке.
— Карманный компас, никогда не расстаюсь. Мы идем правильно. Вот север. Усадьба
лежит па юго-востоке. Выйти нам надо
на северо-запад.
Было странно: по плану наша деревня
лежала на юго-запад от Мукдена, а мы шли
на юго-восток.
Мы пришли в деревню Суятунь. Она
лежала за четверть версты
на восток от станции. Деревня, по-обычному, была полуразрушена, но китайцев еще не выселили. Над низкими глиняными заборами повсюду мелькали плоские цепы и обмотанные черными косами головы: китайцы спешно обмолачивали каолян и чумизу.
В это время подъехал московский поезд, наши путешественники удобно разместились в одном вагоне. Запыхтел и крикнул дракон-паровоз, ударил третий звонок, и тронулся поезд, один в Петербург, другой в Москву. Многим седокам одного из вагонов последнего
лежал путь далеко, далеко
на холодный
восток.
Ступил он
на порог, кротовью костку из-под половицы добыл, спрыснул ее из баночки папоротниковой,
на жабьих глазах, настойкой, повернулся к
востоку, где королевский город за лесом
лежал, и стал над косткой причитать...
Он принял меня милостиво и посадил
на кровати,
на которой он
лежал; я сделал ему знак рыцарей
Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткою улыбкой спросил меня о том, что́ я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах.