Неточные совпадения
Подойдя к ящику, он держал шар в правой, но, подумав, что ошибся, перед самым ящиком переложил шар в
левую руку и, очевидно, потом положил налево.
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только брат
подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата
левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел на нее и, сам не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
Когда стали
подходить к кресту, я вдруг почувствовал, что нахожусь под тяжелым влиянием непреодолимой, одуревающей застенчивости, и, чувствуя, что у меня никогда не достанет духу поднести свой подарок, я спрятался за спину Карла Иваныча, который, в самых отборных выражениях поздравив бабушку, переложил коробочку из правой руки в
левую, вручил ее имениннице и отошел несколько шагов, чтобы дать место Володе.
Избалованный ласковым вниманием дома, Клим тяжко ощущал пренебрежительное недоброжелательство учителей. Некоторые были физически неприятны ему: математик страдал хроническим насморком, оглушительно и грозно чихал, брызгая на учеников, затем со свистом выдувал воздух носом, прищуривая
левый глаз; историк входил в класс осторожно, как полуслепой, и подкрадывался к партам всегда с таким лицом, как будто хотел дать пощечину всем ученикам двух первых парт,
подходил и тянул тоненьким голосом...
Он исчез. Парень
подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у него опухло,
левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
Подошел Иноков,
левая рука его обмотана платком, зубами и пальцами правой он пытался завязать на платке узел, это не удавалось ему...
«Отошлите это в ученое общество, в академию, — говорите вы, — а беседуя с людьми всякого образования, пишите иначе. Давайте нам чудес, поэзии, огня, жизни и красок!» Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со
львами и тиграми, не пробовал человеческого мяса. Все
подходит под какой-то прозаический уровень.
Подойдя к месту шума, Марья Павловна и Катюша увидали следующее: офицер, плотный человек с большими белокурыми усами, хмурясь, потирал
левою рукой ладонь правой, которую он зашиб о лицо арестанта, и не переставая произносил неприличные, грубые ругательства. Перед ним, отирая одной рукой разбитое в кровь лицо, а другой держа обмотанную платком пронзительно визжавшую девчонку, стоял в коротком халате и еще более коротких штанах длинный, худой арестант с бритой половиной головы.
Часа через 2,5 мы
подошли к реке Кулумбе. Южный мыс с правой стороны заслуживает особого внимания. Здесь можно наблюдать великолепные образцы столбчатого распадения базальтов. С
левой стороны реки поднимается высокая терраса, свидетельствующая об отрицательном движении береговой линии.
Подойдя к устью Такемы, я увидел, что, пока мы ходили в горы, река успела переменить свое устье. Теперь оно было у
левого края долины, а там, где мы переезжали реку на лодке, образовался высокий вал из песка и гальки. Такие перемещения устьев рек в прибрежном районе происходят очень часто в зависимости от наводнений и от деятельности морского прибоя.
Слово «картун», вероятно «гао-ли-тунь», означает «корейский поселок». Рассказывают, что здесь в протоках раньше добывали много жемчуга. По другому толкованию «картун» означает «ворота». Действительно, на западе за Картуном долина опять суживается. С
левой стороны к реке
подходят горы Хынхуто [Хен-ху-дао — обычный тигровый путь.], а справа длинный отрог Вамбалазы.
С
левой стороны высилась скалистая сопка. К реке она
подходила отвесными обрывами. Здесь мы нашли небольшое углубление вроде пещеры и развели в нем костер. Дерсу повесил над огнем котелок и вскипятил воду. Затем он достал из своей котомки кусок изюбровой кожи, опалил ее на огне и стал ножом мелко крошить, как лапшу. Когда кожа была изрезана, он высыпал ее в котелок и долго варил. Затем он обратился ко всем со следующими словами...
От места нашего ночлега долина стала понемногу поворачивать на запад.
Левые склоны ее были крутые, правые — пологие. С каждым километром тропа становилась шире и лучше. В одном месте лежало срубленное топором дерево. Дерсу
подошел, осмотрел его и сказал...
На половине пути между селом Пермским и постом Ольги с
левой стороны высится скала, называемая местными жителями Чертовым утесом. Еще 15 минут ходу, и вы
подходите к морю. Читатель поймет то радостное настроение, которое нас охватило. Мы сели на камни и с наслаждением стали смотреть, как бьются волны о берег.
От села Пермского дорога идет сначала около
левого края долины у подножия террасы, а затем отклоняется вправо и постепенно
подходит к реке.
Сентябрь уже
подходил к половине; главная масса
полевых работ отошла; девушки по вечерам собирались в девичьей и сумерничали; вообще весь дом исподволь переходил на зимнее положение.
Никита Пустосвят, из
левого раскола, однажды на собрании
подошел ко мне и сказал: «Если хочешь знать истину, то пригласи меня к себе».
Тюрьма стояла на самом перевале, и от нее уже был виден город, крыши домов, улицы, сады и широкие сверкающие пятна прудов… Грузная коляска покатилась быстрее и остановилась у полосатой заставы шлагбаума. Инвалидный солдат
подошел к дверцам, взял у матери подорожную и унес ее в маленький домик, стоявший на
левой стороне у самой дороги. Оттуда вышел тотчас же высокий господин, «команду на заставе имеющий», в путейском мундире и с длинными офицерскими усами. Вежливо поклонившись матери, он сказал...
На следующий вечер старший брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы
подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У
левой стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
Подойдя вплоть ко сходу с террасы, Ипполит остановился, держа в
левой руке бокал и опустив правую руку в правый боковой карман своего пальто.
Вызываемые мальчики
подходили к доске и должны были писать мелом требуемые цифры и считать их как-то от правой руки к
левой, повторяя: «Единицы, десятки, сотни».
Берут
полевой цветок и ждут, пока из чашечки его выползет букашка; в ожидании кричат: «Поп! поп! выпусти собаку!» (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина)]
Подошел я к одному: «Друг мой! кто тебя этому научил?» — «Новый учитель», говорит.
Министр принимал в свой обыкновенный час. Он обошел трех просителей, принял губернатора и
подошел к черноглазой, красивой, молодой женщине в черном, стоявшей с бумагой в
левой руке. Ласково-похотливый огонек загорелся в глазах министра при виде красивой просительницы, но, вспомнив свое положение, министр сделал серьезное лицо.
Извозчик вместо ответа
подошел к
левой пристяжной, более других вспотевшей, и, проговорив: «Ну, запыхалась, проклятая!», схватил ее за морду и непременно заставил счихнуть, а потом, не выпуская трубки изо рта, стал раскладывать.
Когда мы
подошли к дверям, полковник отказывался, говоря, что он разучился танцевать, но все-таки, улыбаясь, закинув на
левую сторону руку, вынул шпагу из портупеи, отдал ее услужливому молодому человеку и, натянув замшевую перчатку на правую руку, — «надо всё по закону», — улыбаясь, сказал он, взял руку дочери и стал в четверть оборота, выжидая такт.
Он видел,
подходя к ней, как она от нетерпения встала и резким движением сложила веер, а когда он был в двух шагах от нее и только собирался поклониться, она уже приподымала машинально, сама этого не замечая,
левую руку, чтобы опустить ее на его плечо.
Так мучился он, трепеща пред неизбежностью замысла и от своей нерешительности. Наконец взял свечу и опять
подошел к дверям, приподняв и приготовив револьвер;
левою же рукой, в которой держал свечу, налег на ручку замка. Но вышло неловко: ручка щелкнула, призошел звук и скрип. «Прямо выстрелит!» — мелькнуло у Петра Степановича. Изо всей силы толкнул он ногой дверь, поднял свечу и выставил револьвер; но ни выстрела, ни крика… В комнате никого не было.
Протопоп вместо ответа
подошел к дьякону и приподнял рукой волосы, не в меру закрывшие всю
левую часть его лица.
Ни души я не заметил на его палубе, но,
подходя ближе, увидел с
левого борта вахтенного матроса. Сидел он на складном стуле и спал, прислонясь к борту.
Гез был в смокинге. Его безукоризненной, в смысле костюма, внешности дико противоречила пьяная судорога лица. Он был тяжело, головокружительно пьян.
Подойдя так близко, что я, встав, отодвинулся, опасаясь неустойчивости его тела, Гез оперся правой рукой о стол, а
левой подбоченился. Он нервно дышал, стараясь стоять прямо, и сохранял равновесие при качке тем, что сгибал и распрямлял колено. На мою занятость письмом Гез даже не обратил внимания.
В две минуты конь был оседлан. Толпа любопытных расступилась; Кирша оправился, подтянул кушак, надвинул шапку и не торопясь
подошел к коню. Сначала он стал его приголубливать: потрепал ласково по шее, погладил, потом зашел с
левой стороны и вдруг, как птица, вспорхнул на седло.
Как я пробормотал сцену, уж не помню;
подходит он ко мне, лица человеческого нет, зверь зверем; взял меня
левой рукой за ворот, поднял на воздух; а правой как размахнется да кулаком меня по затылку как хватит…
Едва только Бобров
подошел к Фарватеру и, взяв в
левую руку поводья, обмотал вокруг пальцев гривку, как началась история, повторявшаяся чуть ли не ежедневно. Фарватер, уже давно косившийся большим сердитым глазом на подходившего Боброва, начал плясать на месте, выгибая шею и разбрасывая задними ногами комья грязи. Бобров прыгал около него на одной ноге, стараясь вдеть ногу в стремя.
«Господи, помилу-уй», — пели на
левом клиросе. Какой-то мальчишка подпевал противным, резавшим уши криком, не умея подладиться к хриплому и глухому голосу дьячка. Нескладное пение раздражало Илью, вызывая в нём желание надрать мальчишке уши. В углу было жарко от натопленной печи, пахло горелой тряпкой. Какая-то старушка в салопе
подошла к нему и брюзгливо сказала...
Он закачался, встал на ноги и
подошёл к товарищам, протягивая им
левую руку...
Ознобишин, скрывший меня от публики перед началом вечера в артистической комнате, сам принес стул за
левую кулису, на авансцену, и я ближе всех мог видеть лицо Вольского. Он действительно устал, но при требовании Гамлета улыбнулся,
подошел к столу, из хрустального графина налил воды и выпил. Публика аплодировала, приняв это за согласие.
— И мне не все нравится, — фальши много! Но напрямки ходить в торговом деле совсем нельзя, тут нужна политика! Тут, брат,
подходя к человеку, держи в
левой руке мед, а в правой — нож.
Дулебов садится на скамейку с правой стороны, с ним рядом садятся: Смельская, неподалеку от них Мелузов и Негина; к ним
подходят с
левой стороны Великатов и Бакин. Трагик сидит в прежнем положении, к нему
подходят Вася и лакей из буфета, который ставит бутылку и рюмки на стол и отходит к стороне. Публика частию стоит, а частию садится за столики в глубине. Потом Мигаев.
— Не дурачься, Шамбюр, — подхватил Розенган, заметя, что вспыльчивый гусар схватился
левой рукой за рукоятку своего кинжала. Папилью и Мильсан
подошли также к Шамбюру и стали его уговаривать.
Польской генерал подозвал купца и пошел вместе с ним впереди толпы, которая, окружив со всех сторон Наполеона, пустилась вслед за проводником к Каменному мосту. Когда они
подошли к угловой кремлевской башне, то вся Неглинная, Моховая и несколько поперечных улиц представились их взорам в виде одного необозримого пожара. Направо пылающий железный ряд, как огненная стена, тянулся по берегу Неглинной; а с
левой стороны пламя от догорающих домов расстилалось во всю ширину узкой набережной.
Мотоцикл, замедляя ход,
подошел к воротам с позеленевшими
львами.
Треплев(запирает правую дверь на ключ,
подходит к
левой). Тут нет замка. Я заставлю креслом. (Ставит у двери кресло.) Не бойтесь, никто не войдет.
Лицо у нее опухло от слез,
левый глаз почти закрыт большим синяком. Вскочила,
подошла к печи и, наклоняясь над самоваром, зашипела...
Осторожно
подошел маленький, сухощавый человек, в рваной поддевке с чужого плеча; серое лицо его искажала судорога, раздергивая темные губы в болезненную улыбку; острый
левый глаз непрерывно мигал, над ним вздрагивала седая бровь, разорванная шрамами.
Вечерами, по субботам, у нашей лавки собиралось все больше народа — и неизбежно — старик Суслов, Баринов, кузнец Кротов, Мигун. Сидят и задумчиво беседуют. Уйдут одни, являются другие, и так — почти до полуночи. Иногда скандалят пьяные, чаще других солдат Костин, человек одноглазый и без двух пальцев на
левой руке. Засучив рукава, размахивая кулаками, он
подходит к лавке шагом бойцового петуха и орет натужно, хрипло...
Теперь говорили все разом, и ничего нельзя было разобрать. Ужин
подходил к концу. В недопитых рюмках и в тарелках с недоеденным лимонным желе торчали окурки. Гости наливались пивом и вином. Священник разлил на скатерть красное вино и старался засыпать лужу солью, чтобы не было пятна, а хозяйка уговаривала его с милой улыбкой, кривившей правую половину ее рта вверх, а
левую вниз...
— Нет. К явлениям, которых я не понимаю, я
подхожу бодро и не подчиняюсь им. Я выше их. Человек должен сознавать себя выше
львов, тигров, звезд, выше всего в природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным, иначе он не человек, а мышь, которая всего боится.
Когда я
подходил к этому концу двора, маленький пустырь оставался у меня на
левой стороне.
Подходит к лошади и прямо берет за
левую вожжу: стой!
Он остановился и повернул голову: к нему через дорогу, от глухого забора, расползаясь ногами в грязи, торопливо
подходили два человека, один в высоких сапогах, другой в ботинках, без калош, но с подвернутыми брюками. Вероятно, ему было холодно от промоченных ног: лицо у него было зелено-бледное, и белокурые волосы точно отделялись от кожи. В
левой руке он держал свернутый четырехугольник бумаги, а правую глубоко запустил в карман.