Неточные совпадения
Каменный ли казенный дом, известной архитектуры с половиною фальшивых окон, один-одинешенек торчавший среди бревенчатой тесаной
кучи одноэтажных мещанских обывательских домиков, круглый ли правильный купол, весь обитый листовым белым железом, вознесенный над выбеленною, как
снег, новою церковью, рынок ли, франт ли уездный, попавшийся среди города, — ничто не ускользало от свежего тонкого вниманья, и, высунувши нос из походной телеги своей, я глядел и на невиданный дотоле покрой какого-нибудь сюртука, и на деревянные ящики с гвоздями, с серой, желтевшей вдали, с изюмом и мылом, мелькавшие из дверей овощной лавки вместе с банками высохших московских конфект, глядел и на шедшего в стороне пехотного офицера, занесенного бог знает из какой губернии на уездную скуку, и на купца, мелькнувшего в сибирке [Сибирка — кафтан с перехватом и сборками.] на беговых дрожках, и уносился мысленно за ними в бедную жизнь их.
Он остановился на углу, оглядываясь: у столба для афиш лежала лошадь с оторванной ногой, стоял полицейский, стряхивая перчаткой
снег с шинели, другого вели под руки, а посреди улицы — исковерканные сани, красно-серая
куча тряпок, освещенная солнцем; лучи его все больше выжимали из нее крови, она как бы таяла...
Остаток вечера он провел в мыслях об этой женщине, а когда они прерывались, память показывала темное, острое лицо Варвары, с плотно закрытыми глазами, с кривой улыбочкой на губах, — неплотно сомкнутые с правой стороны, они открывали три неприятно белых зуба, с золотой коронкой на резце. Показывала пустынный кусок кладбища, одетый толстым слоем
снега,
кучи комьев рыжей земли, две неподвижные фигуры над могилой, только что зарытой.
Бесенок так и подмывает его: он крепится, крепится, наконец не вытерпит, и вдруг, без картуза, зимой, прыг с крыльца на двор, оттуда за ворота, захватил в обе руки по кому
снега и мчится к
куче мальчишек.
Вмиг вылетел он из печки, перебежал им дорогу и начал разрывать со всех сторон
кучи замерзшего
снега.
Он же 14 июля нашел под
кучами мусора и в ложбинах около гор
снег, который растаял только в конце июля.
Случается, что после прилета бекасов наступают морозы, выпадает
снег, лужи и болота замерзают; бекасы бросаются тогда к родникам, берегам ручьев и речек и даже к навозным
кучам — лишь бы только найти талую землю.
Тогда, как уже прекращался буран и выступало солнце, выгоняли нас большими
кучами, а иногда и всем острогом — отгребать сугробы
снега от казенных зданий.
В сенях было натоптано
снегом и навалены
кучи платьев. Несколько студентов устроились на этих
кучах в зашипели на нас, когда мы вошли. В большой гостиной рядом кто-то читал грубоватым семинарским голосом, влагая в это чтение много внимания и убедительности. Гостиная была полна: из Москвы приехали студенты университета, политехники, курсистки. Было накурено, душно, одна лампа давала мало свету…
Зима отошла, и белый
снег по ней подернулся траурным флером; дороги совсем почернели; по пригоркам показались проталины, на которых качался иссохший прошлогодний полынь, а в лощинах появились зажоры, в которых по самое брюхо тонули крестьянские лошади; бабы городили под окнами из ракитовых колышков козлы, натягивали на них суровые нитки и собирались расстилать небеленые холсты; мужики пробовали раскидывать по конопляникам навоз, брошенный осенью в
кучах.
Потом проехал в санях ожиревший Степан Барский с пьяницей зятем своим и косоглазой дочерью; тёмной
кучей долго двигался мелкий народ: мещане, кожевники, ткачи, тележники, нищие и какие-то никому не нужные старухи, похожие на крыс.
Снег лениво солил обнажённые головы, издали доносился неумолимо требующий крик Воропонова...
Привада состоит из нескольких овсяных необмолоченных снопов, воткнутых в
снег стоймя, разумеется кистями кверху, и непременно из
кучи какой-нибудь соломы, сложенной копною в четырех или пяти саженях от привады; эта
куча соломы впоследствии преобразится в шалаш, в котором будет сидеть охотник, когда придет время крыть тетеревов.
Он был на себя не похож. Перед нами стоял не человек, а снежный столб. Воротник волчьей шубы у Бориса был поднят вверх и обвязан каким-то обрывком. Все это пропушило
снегом и слепило в одну
кучу.
Когда надоедало ходить, я останавливался в кабинете у окна и, глядя через свой широкий двор, через пруд и голый молодой березняк, и через большое поле, покрытое недавно выпавшим, тающим
снегом, я видел на горизонте на холме
кучу бурых изб, от которых по белому полю спускалась вниз неправильной полосой черная грязная дорога.
Потом я увидел
кучу деревьев, составлявших как бы беседку под мохнатыми ветвями, белыми от
снега, и тонкий, как будто замирающий дымок, и около костра темную фигуру… И все это, по обычной нелогичности сна, — казалось мне острыми, колючими льдинками, попавшими мне в грудь и холодившими сердце.
Они начали злобно дергать, рвать, бить его, точно псы отсталого волка, выли, кричали, катались по земле темною
кучею, а на них густо падали хлопья
снега, покрывая весь город белым покровом долгой и скучной зимы.
Я начинаю объяснять им историю и причину, они сбиваются в плотную
кучу, прижав ко мне Гнедого, их глаза недоверчивы, усы и брови в мутных каплях талого
снега, и все они словно плачут тяжёлыми слезами.
Они, по-видимому, зябли на
снегу и поэтому сбились в одну
кучу.
Некоторые падали на
снег, но тотчас поднимались и, распустив крылья, вытянув длинные шеи, старались снова как-нибудь втиснуться в общую
кучу.
Они взяли с него слово быть у них вечером и пошли под руку вниз по двору, покрытому лужами и
кучами еще не растаявшего
снега.
Снег стаял, дороги были еще грязные, но начинало обсыхать. На полях виднелись работающие китайцы. Они выворачивали мотыками из гряд каоляновые корни, вывозили на поля
кучи перегною…
Первого числа явился оборвыш и опять заработал полтинник, хотя едва стоял на ногах. С этого раза он стал часто показываться на дворе, и всякий раз для него находили работу: то он
снег сгребал в
кучи, то прибирал в сарае, то выбивал пыль из ковров и матрацев. Всякий раз он получал за свои труды копеек 20–40, и раз даже ему были высланы старые брюки.
Они сняли с голов своих грузные шлемы, покрытые
снегом, стряхнули свои латы и оружие и, собравшись в
кучу, принялись опоражнивать свои дорожные фляги, ругая на чем свет стоит своего господина.
Перед ним уже виднелась изба, казавшаяся черною
кучею на отливе белого
снега. Сквозь щели этого полуразрушенного жилища виднелся мигающий огонек.
Они сняли с голов своих грузные шлемы, покрытые
снегом, стряхнули свои латы и оружие и, собравшись в
кучу, принялись опоражнивать свои фляги, ругая на чем свет стоит своего господина.
Перед ним уже виднелась изба, казавшаяся черной
кучей на отливе белого
снега. Сквозь щели этого полуразрушенного жилища виднелся мерцающий огонек.