Неточные совпадения
Следующие два дня были дождливые,
в особенности последний. Лежа на
кане, я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы
в котел с золой.
Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю
в лесу, около костра, под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
В сумерки мы возвратились назад.
В фанзе уже горел огонь. Я лег на
кан, но долго не мог уснуть. Дождь хлестал по окнам; вверху, должно быть на крыше, хлопало корье; где-то завывал ветер, и не разберешь, шумел ли то дождь, или стонали озябшие кусты и деревья. Буря бушевала всю
ночь.
Как ни прекрасна была эта
ночь, как ни величественны были явления светящихся насекомых и падающего метеора, но долго оставаться на улице было нельзя. Мошкара облепила мне шею, руки, лицо и набилась
в волосы. Я вернулся
в фанзу и лег на
кан. Усталость взяла свое, и я заснул.
«Так вон они как! Вот что. А мне и невдомек было! Знамо, теперь все пропало,
кануло в воду… Что ж! Я им не помеха, коли так… Господь с ними!» — бормотал Ваня, делая безотрадные жесты и на каждом шагу обтирая ладонью пот, который катился с него ручьями.
Ночь между тем была росистая и сырая. Но он чувствовал какую-то нестерпимую духоту на сердце и
в воздухе. Ему стало так жарко, что он принужден даже был распахнуть одежду.
Оставь меня! Не мучь, не преследуй!
Участи темной мне не пророчь!
Ты торжествуешь свою победу!
Снимешь ли маску?
Канешь ли
в ночь?
Спустя часа полтора после нашего прибытия, когда мы сидели на
канах и пили чай,
в помещение вошла женщина и сообщила, что вода
в реке прибывает так быстро, что может унести все лодки. Гольды немедленно вытащили их подальше на берег. Однако этого оказалось недостаточно. Поздно вечером и
ночью еще дважды оттаскивали лодки. Вода заполнила все протоки, все старицы реки и грозила самому жилищу.
Василиса не виделась со своею дочерью уже четыре года. Дочь Ефимья после свадьбы уехала с мужем
в Петербург, прислала два письма и потом как
в воду
канула; ни слуху ни духу. И доила ли старуха корову на рассвете, топила ли печку, дремала ли
ночью — и всё думала об одном: как-то там Ефимья, жива ли. Надо бы послать письмо, но старик писать не умел, а попросить было некого.
Первое слово он выполнил:
в ту же
ночь сбежал со двора княжеского и пропал, как
в воду
канул, несмотря на все розыски. Не таков он, чтобы второго не выполнить, хотя с год не подал о себе весточки.
Царь любил Максима, часто по-детски дававшего ему прямые ответы, и жаловал его, и вдруг
в одну прекрасную
ночь Максим Григорьевич бежал из родительского дома и как
в воду
канул — пропал без вести.