Неточные совпадения
Каждый год отец мой приказывал мне говеть. Я побаивался исповеди, и вообще церковная mise en scene [постановка (фр.).] поражала меня и пугала; с
истинным страхом подходил я к причастию; но религиозным чувством я этого не назову, это был тот страх, который наводит все непонятное, таинственное, особенно когда ему придают серьезную торжественность; так действует ворожба, заговаривание. Разговевшись после заутрени на святой неделе и объевшись красных яиц, пасхи и кулича, я целый год больше не думал о
религии.
В
истинной теургии творится не Бог и боги, как того хочет
религия человекобожества; теургия есть творчество с Богом, творчество божественного в мире, продолжение творения Бога.
Назревает сознание, что правда о человеке может быть открыта и утверждена лишь вместе с правдой о Боге, что
истинный гуманизм заключается в
религии богочеловечества.
Социалистическая
религия есть обратный хилиазм, и в связи с ней должен возродиться хилиазм
истинный.
Учение это, по мнению людей науки, заключающееся только в его догматической стороне — в учении о троице, искуплении, чудесах, церкви, таинствах и пр. — есть только одна из огромного количества
религий, которые возникали в человечестве и теперь, сыграв свою роль в истории, отживает свое время, уничтожаясь перед светом науки и
истинного просвещения.
— Без
религии, без авторитетов, без
истинного знания куда же можно прийти, кроме… Но я не произношу этого страшного слова; я просто зажмуриваю глаза, и говорю: Dieu, qui mene toutes choses a bien, ne laissera pas perir notre chere et sainte Russie… [Бог, который направляет все к благу, не допустит гибели нашей дорогой святой Руси…] нашу святую, православную Русь, messieurs!
А мне казалось, что идеал нашего счастья в боге, и к нему стремится человек двумя путями: в
религии — чувством, в науке — умом; я думал, что чувство это ненасытимо, а ум ограничен условиями материи; я думал поэтому, что
истинного счастья нет на земле для человека, а есть только довольство да наслаждение» (стр. 444).
Раз человек сознает свое
истинное призвание, то удовлетворять его могут только
религия, наука, искусства, а не эти пустяки.
Христос великий учитель. Он проповедовал
истинную всеобщую
религию любви к богу и человеку. Но не надо думать, что у бога не могут быть такие же и даже еще более великие учителя. Если мы будем думать так, мы этим не уменьшим величия Христа, а только признаем величие бога. Если же мы будем думать, что после Христа бог уже не будет больше прямо открываться людям, то с новыми великими учителями, когда они придут, случится то же, что было с Христом: побьют живого пророка для того, чтобы боготворить умершего.
Основная мысль Гегеля о различии между
религией и философией состоит, как мы уже знаем, в том, что «
религия есть
истинное содержание, но только в форме представления» (94) [Ср. там же.
При ответе на этот вопрос в тех многочисленных определениях
религии, которые делаются в религиозно-философской литературе, в большинстве случаев делается попытка установить те или иные черты (или задачи)
истинной религиозности, иначе говоря, высказывается нормативное суждение о том, чем должна или может быть
религия в наиболее совершенной форме.
Религия разделяет с музыкой ее алогичность, к ней неприменимы понятия
истинного и ложного.
Этот мифотворческий пафос Гегеля, может быть, лучше всего объясняет, почему он ставил философию выше
религии, ибо философское ведение для него ощущалось как подлинный миф, а философия как
истинная мифология.
Христианину надлежит верить, что в языческом мире хотя и живо ощущалась потребность в таинстве, ибо она не устранима из
религии по самому ее существу, и хотя она утолялась по-своему [Об этом см. ниже в отделе III.], но не было таинств
истинных, «питающих в жизнь вечную», которые могли явиться лишь в христианстве, после воплощения Бога-Слова, давшего Свою Плоть и Кровь в живот вечный.
Истинную же сущность
религии образует не это и не какое-либо иное понятие, а лишь непосредственное сознание Божества, как мы находим Божество одинаково и в нас самих и в мире.
А патер все страстнее и страстнее говорил о католической
религии, о папе, о тех утешениях и радостях, которые дает католичество, и как бы мимоходом делал неодобрительные отзывы о «схизме», сетуя, что схизматики, разумея под ними православных, не просветлены
истинным учением.
«
Религия Диониса —
религия мистическая, — говорит Вячеслав Иванов, — и душа мистики есть обожествление человека, через благодатное ли приближение божества к человеческой душе, доходящее до полного их слияния, или через внутреннее прозрение на
истинную и непреходящую сущность «я».
Такое несчастие было необходимо предупредить. Все средства были хороши для устранения помехи к обращению целого обширного еретического государства на путь
истинной римско-католической
религии.
[ «
Истинным основанием
религии греческого народа является то, что в божественном миропорядке человеческое и божественная сущность, местное и сущностное разделены и различены и должны пребывать таковыми» (нем).]
— Пусть будет так, и да простит мне Бог этот грех, да искуплю я его обращением миллионов схизматиков в
истинную апостольскую римско-католическую
религию! Да падет кровь этой невинной девушки на тех, кто упорствует в лжеучении схизмы… — торжественно произнес аббат, возведя очи к небу, и даже приподняв обе руки.
— Это, дочь моя, только одна сторона вопроса, другая заключается в том, чтобы граф повлиял на свою будущую жену в смысле торжества католической
религии и чтобы от сближения с ней графа Кутайсова не пострадали наши интересы и высокие цели приведения России на
истинный путь единой римско-католической
религии…
Это не значит, что в новом средневековье обязательно количественно победит
религия истинного Бога,
религия Христа, но это значит, что в эту эпоху вся жизнь со всех своих сторон становится под знак религиозной борьбы, религиозной поляризации, выявления предельных религиозных начал.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен, на своей даче на Каменном Острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными, блестящими глазами, обворожительный m-r de Jobert, un Jésuite à robe courte, [г-н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к Богу, к Христу, к сердцу Божьей Матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою
истинною, католическою
религией.
Но за этой смехотворной теорией стояла страшная действительность — стояла Российская империя, в каждом движении которой проглядывает притязание считать Европу вотчиной славянской расы, и в особенности единственной сильной составной части этой расы — русских; та империя, которая со своими двумя столицами — Петербургом и Москвой — все еще не нашла своего центра тяжести, пока Царьград, в котором каждый русский крестьянин видит
истинную настоящую метрополию своей
религии и своей нации, не сделался действительной резиденцией русского императора» (стр. 83-84).