Неточные совпадения
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная
вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако же… Все зависит от той стороны, с которой кто смотрит на
вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов… ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.
— Видя внезапное сих людей усердие, я в точности познал, сколь быстрое имеет действие сия
вещь, которую вы, сударыня моя, внутренним словом справедливо именуете.
Издатель позволяет себе думать, что изложенные в этом документе мысли не только свидетельствуют, что в то отдаленное время уже встречались люди, обладавшие правильным взглядом на
вещи, но могут даже и теперь служить руководством при осуществлении подобного рода предприятий.
[Очевидно, летописец подражает здесь «Слову о полку Игореве»: «Боян бо
вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашеся мыслью по древу, серым вълком по земли, шизым орлом под облакы».
Так прошел и еще год, в течение которого у глуповцев всякого добра явилось уже не вдвое или втрое, но вчетверо. Но по мере того как развивалась свобода, нарождался и исконный враг ее — анализ. С увеличением материального благосостояния приобретался досуг, а с приобретением досуга явилась способность исследовать и испытывать природу
вещей. Так бывает всегда, но глуповцы употребили эту"новоявленную у них способность"не для того, чтобы упрочить свое благополучие, а для того, чтоб оное подорвать.
Это соображение было тем более удобно, что молодые ехали тотчас после свадьбы в деревню, где
вещи большого приданого не будут нужны.
Она велела принести ужинать, сама разобрала
вещи, сама помогла стлать постели и не забыла обсыпать их персидским порошком.
Прислуга, стены,
вещи в этом доме — всё вызывало в ней отвращение и злобу и давило ее какою-то тяжестью.
Кити отвечала, что ничего не было между ними и что она решительно не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную правду. Она не знала причины перемены к себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась в такой
вещи, которую она не могла сказать матери, которой она не говорила и себе. Это была одна из тех
вещей, которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой себе; так страшно и постыдно ошибиться.
— Всё-таки мне недостает для этого одной главной
вещи, — ответил он, — недостает желания власти. Это было, но прошло.
По его понятию, надо было перебить кретоном всю мебель, повесить гардины, расчистить сад, сделать мостик у пруда и посадить цветы; но он забыл много других необходимых
вещей, недостаток которых потом измучал Дарью Александровну.
— Возьми
вещи, — сказал Алексей Александрович, и, испытывая некоторое облегчение от известия, что есть всё-таки надежда смерти, он вошел в переднюю.
Вронский слушал внимательно, но не столько самое содержание слов занимало его, сколько то отношение к делу Серпуховского, уже думающего бороться с властью и имеющего в этом свои симпатии и антипатии, тогда как для него были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже, как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать
вещи, своим умом и даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой он жил. И, как ни совестно это было ему, ему было завидно.
— Но надо называть
вещи по имени.
Она только что пыталась сделать то, что пыталась сделать уже десятый раз в эти три дня: отобрать детские и свои
вещи, которые она увезет к матери, — и опять не могла на это решиться; но и теперь, как в прежние раза, она говорила себе, что это не может так остаться, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он ей сделал.
Живя старою жизнью, она ужасалась на себя, на свое полное непреодолимое равнодушие ко всему своему прошедшему: к
вещам, к привычкам, к людям, любившим и любящим ее, к огорченной этим равнодушием матери, к милому, прежде больше всего на свете любимому нежному отцу.
Может быть, вы склонны смотреть на
вещи слишком трагически.
Но он ясно видел теперь (работа его над книгой о сельском хозяйстве, в котором главным элементом хозяйства должен был быть работник, много помогла ему в этом), — он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел, была только жестокая и упорная борьба между им и работниками, в которой на одной стороне, на его стороне, было постоянное напряженное стремление переделать всё на считаемый лучшим образец, на другой же стороне — естественный порядок
вещей.
— Вот вы никогда не умеете говорить такие хорошенькие
вещи, — обратилась баронесса к Петрицкому.
— «Я не мир, а меч принес», говорит Христос, — с своей стороны возразил Сергей Иваныч, просто, как будто самую понятную
вещь приводя то самое место из Евангелия, которое всегда более всего смущало Левина.
Чувствуя, что примирение было полное, Анна с утра оживленно принялась за приготовление к отъезду. Хотя и не было решено, едут ли они в понедельник или во вторник, так как оба вчера уступали один другому, Анна деятельно приготавливалась к отъезду, чувствуя себя теперь совершенно равнодушной к тому, что они уедут днем раньше или позже. Она стояла в своей комнате над открытым сундуком, отбирая
вещи, когда он, уже одетый, раньше обыкновенного вошел к ней.
Он теперь, говоря с братом о неприятной весьма для него
вещи, зная, что глаза многих могут быть устремлены на них, имел вид улыбающийся, как будто он о чем-нибудь неважном шутил с братом.
Это было одно из того, что он решил сказать ей. Он решился сказать ей с первых же дней две
вещи — то, что он не так чист, как она, и другое — что он неверующий. Это было мучительно, но он считал, что должен сказать и то и другое.
Его мучали две
вещи: его неневинность и неверие.
Эффект, производимый речами княгини Мягкой, всегда был одинаков, и секрет производимого ею эффекта состоял в том, что она говорила хотя и не совсем кстати, как теперь, но простые
вещи, имеющие смысл. В обществе, где она жила, такие слова производили действие самой остроумной шутки. Княгиня Мягкая не могла понять, отчего это так действовало, но знала, что это так действовало, и пользовалась этим.
— O ja, — отвечал Немец. — Es ist ein ganz einfaches Ding, [О да, это совсем простая
вещь,] — и начал объяснять устройство машины.
— А мы сейчас с ним приедем.
Вещи отправлены? — сказал Степан Аркадьич.
«Как же я останусь один без нее?» с ужасом подумал он и взял мелок. — Постойте, — сказал он, садясь к столу. — Я давно хотел спросить у вас одну
вещь. Он глядел ей прямо в ласковые, хотя и испуганные глаза.
В утреннем концерте давались две очень интересные
вещи.
— Нет, как же! — со сдержанным бешенством говорил Левин. — И эти дурацкие открытые жилеты! Невозможно! — говорил он, глядя на измятый перед своей рубашки. — И что, как
вещи увезли уже на железную дорогу! — вскрикнул он с отчаянием.
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать коляску и вышла. Дом уже бросал тень чрез всю улицу, и был ясный, еще теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с
вещами Аннушка, и Петр, клавший
вещи в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.
Он знает толк, и он говорит, что это замечательная
вещь.
Но это говорили его
вещи, другой же голос в душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что с собой сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь привести себя в состояние бодрости. За дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.
— Чтоб образовать народ, нужны три
вещи: школы, школы и школы.
— Да, я его знаю. Я не могла без жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но он горд, а теперь так унижен. Главное, что меня тронуло… — (и тут Анна угадала главное, что могло тронуть Долли) — его мучают две
вещи: то, что ему стыдно детей, и то, что он, любя тебя… да, да, любя больше всего на свете, — поспешно перебила она хотевшую возражать Долли, — сделал тебе больно, убил тебя. «Нет, нет, она не простит», всё говорит он.
— Я полагаю, что основания такого взгляда лежат в самой сущности
вещей, — сказал он и хотел пройти в гостиную; но тут вдруг неожиданно заговорил Туровцын, обращаясь к Алексею Александровичу.
Никогда еще ни одна умная
вещь, сказанная Левиным, не доставляла ему такого удовольствия, как эта. Лицо Анны вдруг всё просияло, когда она вдруг оценила эту мысль. Она засмеялась.
Степан Аркадьич всегда шутя ухаживал за ней и говорил ей, тоже шутя, самые неприличные
вещи, зная, что это более всего ей нравится.
— Нет, отчего? Я скажу, — просто сказала Варенька и, не дожидаясь ответа, продолжала: — да, это воспоминание, и было тяжелое когда-то. Я любила одного человека, и эту
вещь я пела ему.
Потом показал одну за другою палаты, кладовую, комнату для белья, потом печи нового устройства, потом тачки такие, которые не будут производить шума, подвозя по коридору нужные
вещи, и много другого.
Он смотрел на людей, как на
вещи.
Вся ее болезнь и леченье представлялись ей такою глупою, даже смешною
вещью!
Левин приезжал в Москву всегда взволнованный, торопливый, немножко стесненный и раздраженный этою стесненностью и большею частью с совершенно-новым, неожиданным взглядом на
вещи.
Аннушка и Сережа, и только самые необходимые
вещи.
«Ничего не нужно», сказала она себе и, сложив бювар, пошла наверх, объявила гувернантке и людям, что она едет нынче в Москву, и тотчас принялась за укладку
вещей.
Она велела заложить других лошадей и занялась укладкой в дорожную сумку необходимых на несколько дней
вещей.
— Нет, поезжай; там дают эти новые
вещи… Это тебя так интересовало. Я бы непременно поехала.
Она велела сказать мужу, что приехала, прошла в свой кабинет и занялась разбором своих
вещей, ожидая, что он придет к ней.
Они были наивно уверены, что их дело состоит в том, чтоб излагать свои нужды и настоящее положение
вещей, прося помощи правительства, и решительно не понимали, что некоторые заявления и требования их поддерживали враждебную партию и потому губили всё дело.