Неточные совпадения
За
окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе с духовенством всех церквей, шли за город, в поле — провожать икону Богородицы в далекий
монастырь, где она пребывала и откуда ее приносили ежегодно в субботу на пасхальной неделе «гостить», по очереди, во всех церквах города, а
из церквей, торопливо и не очень «благолепно», носили по всем домам каждого прихода, собирая с «жильцов» десятки тысяч священной дани в пользу
монастыря.
На рассвете, не помню уже где именно, — в Новоград — Волынске или местечке Корце, — мы проехали на самой заре мимо развалин давно закрытого базилианского
монастыря — школы… Предутренний туман застилал низы длинного здания, а вверху резко чернели ряды пустых
окон… Мое воображение населяло их десятками детских голов, и среди них знакомое, серьезное лицо Фомы
из Сандомира, героя первой прочитанной мною повести…
Все переходили по недоделанному полу в комнату Мари, которая оказалась очень хорошенькой комнатой, довольно большою, с итальянским
окном, выходившим на сток двух рек;
из него по обе стороны виднелись и суда, и мачты, и паруса, и плашкотный мост, и наконец противоположный берег, на склоне которого размещался
монастырь, окаймленный оградою с стоявшими при ней угловыми башнями, крытыми черепицею, далее за оградой кельи и службы, тоже крытые черепицей, и среди их церкви и колокольни с серебряными главами и крестами.
Через несколько часов лес начал редеть. Меж деревьями забелела каменная ограда, и на расчищенной поляне показался
монастырь. Он не стоял, подобно иным обителям, на возвышенном месте.
Из узких решетчатых
окон не видно было обширных монастырских угодий, и взор везде упирался лишь в голые стволы и мрачную зелень сосен, опоясывавших тесным кругом ограду. Окрестность была глуха и печальна;
монастырь, казалось, принадлежал к числу бедных.
Его
окно не выходило в сад, но
из него было далеко видно новугорское поле, девичий
монастырь и пригородние ветряные мельницы.
«Хотьков
монастырь!» — повторил про себя Теркин и выглянул
из окна. Вправо, на низине, виден был весь
монастырь, с белой невысокой оградой и тонкой каланчой над главными воротами. От станции потянулась вереница — человек в двести, в триста — разного народа.
Наискосок от
окна, на платформе, у столика стояли две монашки в некрасивых заостренных клобуках и потертых рясах, с книжками, такие же загорелые, морщинистые, с туповатыми лицами, каких он столько раз видал в городах, по ярмаркам и по базарам торговых сел, непременно по две, с кружкой или книжкой под покровом. На столе лежали для продажи изделия
монастыря — кружева и вышивания… Там до сих пор водятся большие мастерицы; одна
из них угодила во дворец Елизаветы Петровны и стала мамкой императора Павла.
В небольшой келье, где пахло кипарисом, где тихий свет лампад смешивался со светом потухающего дня, проникающего в узкие
окна, в полумраке, возбуждающем благоговение, исповедал Иван Павлович перед настоятелем
монастыря свою душу и высказал ему твердое, еще перед воротами Зачатьевского
монастыря появившееся в нем намерение уйти
из мира.