Неточные совпадения
Тут целые страны из гипса, с выпуклыми изображениями гор, морей, и потом все пособия к
изучению всеобщей географии: карты,
книги, начиная с младенческих времен географии, с аравитян, римлян, греков, карты от Марко Паоло до наших времен.
Книга, достойная
изучения».
Дядя Максим был очень встревожен этим случаем. С некоторых пор он стал выписывать
книги по физиологии, психологии и педагогике и с обычною своей энергией занялся
изучением всего, что дает наука по отношению к таинственному росту и развитию детской души.
Как бы то ни было, оба супруга покорились своей участи и переехали в свою ссылку, в которой прожили теперь около десяти уже лет, находя себе единственное развлечение в чтении и толковании библии, а также и внимательном
изучении французской
книги Сен-Мартена [Сен-Мартен (1743—1803) — французский философ-мистик.
Служив при одном из самых набожных царей русских, Замятня-Опалев привык употреблять в разговорах, кстати и некстати, изречения, почерпнутые из церковных
книг, буквальное
изучение которых было в тогдашнее время признаком отличного воспитания и нередко заменяло ум и даже природные способности, необходимые для государственного человека.
Сенечка же весь погрузился в чтение множества
книг, которые ему нужно было прочесть, по его словам, для картины, в рассматривание альбомов со всякими древностями и
изучение Евангелия.
Для оправдания своего невежества европейцы говорили, что Россия слишком далеко от них находится, а
книг для ее
изучения у них нет.
Я взглянул, и на меня пахнуло давно прошедшим.
Книга была издания 60-х годов, полуспециального содержания по естествознанию. Она целиком принадлежала тому общественному настроению, когда молодое у нас
изучение природы гордо выступало на завоевание мира. Мир остался незавоеванным, но из-под схлынувшей свежей волны взошло все-таки много побегов. Между прочим, движение это дало нам немало славных имен. Одно из этих имен — хотя, быть может, и не из первых рядов — стояло на обложке
книги.
Уже с XIII века Западная Европа решительно и упорно приступила к поискам новых форм мысли, к
изучению и критике восточного догматизма, а у нас в XVII веке требовалось, чтобы «никто из неученых людей в домах у себя польских, латинских и немецких и люторских, и кальвинских, и прочих еретических
книг не имел и не читал.
Когда я в первый раз приступил к
изучению теоретического акушерства, я, раскрыв
книгу, просидел за нею всю ночь напролет; я не мог от нее оторваться; подобный тяжелому, горячечному кошмару, развертывался передо мною «нормальный», «физиологический» процесс родов.
Библия есть одновременно и просто
книга, доступная научному
изучению, и памятник иудейской письменности, и
Книга книг, вечный Символ, раскрывающийся только вере, только молитве, только благоговению.
Жизнь… это запутанная, трудная
книга, для
изучения ее необходимо время, ты в свои двадцать два, двадцать три года, еще только начал читать ее и дочел едва до пятой главы, а Поль, Пьер и я, нам уж под сорок, мы уже дочитываем двадцатую главу… и, увы, скоро, пожалуй, увидим короткое слово: «конец».
И вот, после многих, многих тщетных исканий,
изучений того, что было писано об этом в доказательство божественности этого учения и в доказательство небожественности его, после многих сомнений и страданий, я остался опять один с своим сердцем и с таинственной
книгою пред собой.
Они очень уважали «изученность», и каждый из них непременно был грамотен; а грамотность эта самым главным образом употреблялась для
изучения слова божия, за которое они принимались с пламенною ревностью и благоговением, а также с предубеждением, что оно сохранилось в чистоте только в одной
книге Нового завета, а в «преданиях человеческих», которым следует духовенство, — все извращено и перепорчено.
Кроме
изучения его в
книгах и архивах, необходимо стать с ним лицом к лицу, пожить в раскольнических монастырях, в скитах, в колибах, в заимках, в кельях, в лесах и т. п., изучить его в живых проявлениях, в преданиях и поверьях, не переданных бумаге, но свято сохраняемых целым рядом поколений; изучить обычаи раскольников, в которых немало своеобразного и отличного от обычаев прочих русских простолюдинов; узнать воззрение раскольников разных толков на мир духовный и мир житейский, на внутреннее устройство их общин и т. п.
Само собой разумеется, что некоторые из этих
книг надо печатать не целиком, а только частями, например, в Иосифовской псалтыри для
изучения раскола важно только предисловие.
В особенности желательно было бы видеть в новом издании следующие
книги, теперь весьма редкие,
книги, без
изучения которых шагу нельзя сделать тем, которые желают рассуждать о русском расколе не с ветру, а основательно: 1) «Стоглав», 2) «Потребники», напечатанные в Москве в 1625, 1633, 1636, 1647 годах, 3) «Большой катехизис», напечатанный в Москве при патриархе Филарете, 4) «Соборник», напечатанный в Москве в 1642 и 1647 годах, 5) «Псалтырь следованная», одобренная патриархом Иосифом, 6) «Кириллова
книга», напечатанная в Москве в 1644 году, 7) «
Книга о вере», напечатанная в Москве в 1648 году, 8) «Кормчая», напечатанная в Москве в 1653 году, 9) «Скитское покаяние», напечатанное в Супрасле в 1788 году, 10) «Проскинитарий» Арсения Суханова [«Проскинитарий» напечатан в 1-м томе «Сказаний русского народа» г. Сахарова, но с выпусками тех мест, которые имеют какое-либо отношение к расколу.