Неточные совпадения
Такие мысли являлись у нее неожиданно, вне связи с предыдущим, и Клим всегда чувствовал в них нечто подозрительное, намекающее. Не считает ли она актером его? Он уже догадывался, что Лидия, о чем бы она ни говорила, думает о любви, как Макаров о
судьбе женщин, Кутузов о социализме, как Нехаева будто бы думала о смерти, до поры, пока ей не удалось вынудить любовь. Клим Самгин все более не любил и боялся людей, одержимых одной
идеей, они все насильники, все заражены стремлением порабощать.
Вера умна, но он опытнее ее и знает жизнь. Он может остеречь ее от грубых ошибок, научить распознавать ложь и истину, он будет работать, как мыслитель и как художник; этой жажде свободы даст пищу:
идеи добра, правды, и как художник вызовет в ней внутреннюю красоту на свет! Он угадал бы ее
судьбу, ее урок жизни и… и… вместе бы исполнил его!
«Хоть бы красоты ее пожалел… пожалела… пожалело… кто? зачем? за что?» — думал он и невольно поддавался мистическому влечению верить каким-то таинственным, подготовляемым в человеческой
судьбе минутам, сближениям, встречам, наводящим человека на роковую
идею, на мучительное чувство, на преступное желание, нужное зачем-то, для цели, неведомой до поры до времени самому человеку, от которого только непреклонно требуется борьба.
–…второстепенный, которому предназначено послужить лишь материалом для более благородного племени, а не иметь своей самостоятельной роли в
судьбах человечества. Ввиду этого, может быть и справедливого, своего вывода господин Крафт пришел к заключению, что всякая дальнейшая деятельность всякого русского человека должна быть этой
идеей парализована, так сказать, у всех должны опуститься руки и…
Их давно нет, но они оставили
идею, и она вошла элементом дальнейшего в
судьбы человечества.
Борьба идет на духовных вершинах человечества, там определяется
судьба человеческого сознания, есть настоящая жизнь мысли, жизнь
идей.
Для такого сознания не существовало национальности и расы, исторической
судьбы и исторического многообразия и сложности, для него существовали лишь социологические классы или отвлеченные
идеи добра и справедливости.
И мессианская
идея, заложенная в сердце русского народа, была плодом страдальческой
судьбы русского народа, его взысканий Града Грядущего.
Трагическая
судьба растерзанной Польши и Сербии принудительно обращает нашу волю и наше сознание к славянам и славянской
идее.
Судьба славянской
идеи не может стоять в рабской зависимости от зыбких стихий мира, колебаний военной удачи, хитростей международной дипломатии, политиканских расчетов.
Из книг другого типа: «
Судьба человека в современном мире», которая гораздо лучше формулирует мою философию истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл русского коммунизма», для которой должен был много перечитать по русской истории XIX века, и «Русская
идея».
Трагично для русской
судьбы было то, что в революции, готовившейся в течение целого столетия, восторжествовали элементарные
идеи русской интеллигенции.
Идею Промысла невозможно понимать натуралистически и физически, ее можно понять лишь духовно и нравственно, она переживается лишь в личной
судьбе.
Но если и признать болгарское происхождение
идеи инока Филофея, то это не меняет значения этой
идеи для
судьбы русского народа.
Но все это, свидетельствуя о трагической
судьбе русского народа, совсем не означает, что весь запас творческой энергии и творческих
идей пропал даром и не будет иметь значения для будущего.
Идея Царства Божьего должна быть применена к
судьбам и делам царства мира сего.
Сознание же наступает тогда, когда освобождается человек от лживой
идеи, что он лишь пленник у посторонней ему злой стихии, что он обиженный внешней силой, когда возвращается человеку его высшее достоинство, повелевающее самого себя считать виновником своей
судьбы и ответственным за зло.
Идея науки, единой и всеразрешающей, переживает серьезный кризис, вера в этот миф пала, он связан был с позитивной философией и разделяет ее
судьбу; сама же наука пасть не может, она вечна по своему значению, но и смиренна.
С. Трубецкой в своих исторических и теоретических работах блестяще проследил
судьбу идеи Логоса в философии, но, к сожалению, не довел своего дела до конца.]
Но тут мысли в моей голове перемешались, и я заснул, не придумавши ничего существенного. К счастию, сама
судьба бодрствовала за Старосмыслова, подготовив случай, по поводу которого всей нашей компании самым естественным образом предстояло осуществить
идею о подпитии. На другой день — это было 17 (5) сентября, память Захарии и Елисаветы — едва я проснулся, как ко мне ввалился Захар Иваныч и торжественно произнес...
В области материальных интересов, как, например: пошлин, налогов, проведения новых железных дорог и т. п., эти люди еще могут почувствовать себя затронутыми за живое и даже испустить вопль сердечной боли; но в области
идей они, очевидно, только отбывают повинность в пользу того или другого политического знамени, под сень которого их поставила или
судьба, или личный расчет.
«
Судьбе было угодно, чтобы первое боевое крещение молодой газеты было вызвано горячей защитой новых учреждений общественного самоуправления и сопровождалось формулировкой с ее стороны высоких требований самой печати: свобода слова, сила знания, возвышенная
идея и либеральная чистота. Вот путь, которым должна идти газета».
— Ну, да уж ладно! Он трус, лжец и обманул меня, а вы? Извините за откровенность: вы кто? Он обманул и бросил меня на произвол
судьбы в Петербурге, а вы обманули и бросили меня здесь. Но тот хоть
идей не приплетал к обману, а вы…
Связь ее с
идеею греческой
судьбы и различными ее видоизменениями очень ясна.
Подобный взгляд на человеческую жизнь так мало подходит к нашим понятиям, что имеет для нас интерес только фантастического; трагедия, основанная на
идее восточной или старинной греческой
судьбы, для нас будет иметь значение сказки, обезображенной переделкою.
Она ещё долго развивала пред ним свои
идеи, потом много рассказывала ему о Бенковском. О нём она говорила снисходительно, с улыбкой, блуждавшей на её губах и зачем-то прищуривая глаза. Ипполит слушал её и сам удивлялся отсутствию в нём всякого участия к её
судьбе.
Решено было, что в России движение
идей и движение доблестей совершалось в одной известной части народа, и о высоком значении этой части в
судьбах всей России, именно в этом отношении, «Московский вестник» уже обещал нам представить статью одного знаменитого русского писателя.
Однако эта
идея, применяемая им к разрешению и частных вопросов, только по видимости имеет эмпирическое происхождение, опираясь на огромный материал сравнительной мифологии, на самом же деле коренится в уже известной нам христологии Шеллинга и потому должна разделить общую с нею
судьбу.
Очень любопытна в этом отношении
судьба идеи «ереси», которая стала источником самого зловещего фанатизма, жестокости, насилий и злобы.
Не может быть философии о чужих
идеях, о мире
идей, как предмете, как объекте, философия может быть лишь о своих
идеях, о духе, о человеке в себе и из себя, т. е. интеллектуальным выражением
судьбы философа.
Это видно в
судьбе творческих гениев и творческом движении духа в истории, в историческом развитии, в
судьбе пророчества и святости в мире, в
судьбе всех озарений, всех интуиций, всех первородных
идей.
Человеческая личность и ее вечная
судьба приносятся в жертву
идее, ценности, мировому духу, мировому разуму и т. п.
И вот
судьбе угодно было, чтобы такой местный писатель, с
идеями, не совсем удобными для привилегированного сословия, оказался моим родным дядей.
Но вся его жизнь прошла в служении
идее реального театра, и, кроме сценической литературы, которую он так слил с собственной
судьбой, у него ничего не было такого же дорогого. От интересов общественного характера он стоял в стороне, если они не касались театра или корпорации сценических писателей. Остальное брала большая семья, а также и заботы о покачнувшемся здоровье.
Тогда-то и произошел крутой переворот в его
судьбе. Из артиллерийского полковника и профессора академии он очутился в ссылке, откуда и бежал за границу, но это сделалось уже после того, как я вернулся в Петербург в январе 1871 года. В
идеях и настроениях Лаврова произошло также сильное движение влево, и он из теоретического мыслителя, социолога и историка философии превратился в ярого врага царизма, способного испортить служебную карьеру и рисковать ссылкой.
Огромный интерес в истории русского самосознания, русской национальной
идеи и русской социальной
идеи представляет
судьба Герцена.
Но самый большой парадокс в
судьбе России и русской революции в том, что либеральные
идеи,
идеи права, как и
идеи социального реформизма, оказались в России утопическими.
Русский коммунизм, если взглянуть на него глубже, в свете русской исторической
судьбы, есть деформация русской
идеи, русского мессианизма и универсализма, русского искания царства правды, русской
идеи, принявшей в атмосфере войны и разложения уродливые формы.
— Благородное, возвышенное рабство! — сказал он, всплескивая руками. — В нем-то именно и заключается высокий смысл женской жизни! Из страшного сумбура, накопившегося в моей голове за всё время моего общения с женщинами, в моей памяти, как в фильтре, уцелели не
идеи, не умные слова, не философия, а эта необыкновенная покорность
судьбе, это необычайное милосердие, всепрощение…
Все
идеи Достоевского связаны с
судьбой человека, с
судьбой мира, с
судьбой Бога.
И трагичной оказалась
судьба русской мессианской
идеи.
Слез не было, да их и понадобилось бы целое море, нервы не расшатались, а, скорее, закалились под неожиданными ударами
судьбы,
идея терпения, терпения нечеловеческого, запала в ум молодой женщины, и она отдалась вся преследованию этой
идеи, не рассчитав своих сил. Как для туго натянутой струны, сделалось достаточно одного слабого удара смычка, чтобы она лопнула.
Идеи Достоевского — не прообразы бытия, не первичные сущности и, уж конечно, не нормы, а
судьбы бытия, первичные огненные энергии.
Идеи живут у него органической жизнью, имеют свою неотвратимую, жизненную
судьбу.
Он созерцает первичные
идеи, но всегда в движении, в динамике, в трагической их
судьбе, а не в покое.
Грязные трактиры, в которых «русские мальчики» ведут разговоры о мировых вопросах, лишь символически отображенные моменты человеческого духа и диалектики
идей, органически с этой
судьбой срощенной.
До XX века дошла русская мессианская
идея, и тут обнаружилась трагическая
судьба этой
идеи.
Русский народ имеет свою единую, неделимую
судьбу, свой удел в мире, свою
идею, которую он призван осуществлять, но которой может изменить, которую может предать в силу присущей ему человеческой свободы.
Никакая внешняя, материальная
судьба не может нас заставить изменить русской
идее.