Неточные совпадения
Чернобровая, черноволосая, румяная
девочка, с крепеньким, обтянутым куриною кожей, красным тельцем, несмотря на суровое выражение, с которым она посмотрела на новое лицо, очень понравилась Дарье Александровне; она даже позавидовала ее
здоровому виду.
Она все
девочка, и ни разу не высказалась в ней даже девица. Быть «девой», по своей
здоровой натуре и по простому, почти животному, воспитанию, она решительно не обещала.
Однако сделалось по-моему: на том же дворе, но в другом флигеле, жил очень бедный столяр, человек уже пожилой и пивший; но у жены его, очень еще не старой и очень
здоровой бабы, только что помер грудной ребеночек и, главное, единственный, родившийся после восьми лет бесплодного брака, тоже
девочка и, по странному счастью, тоже Ариночка.
Ему показалось, что Устенька — именно та
здоровая русская
девочка, которая принесет в дом с собой целую атмосферу здоровья.
— Какая она
здоровая! — с грустью заметила она, любуясь
девочкой. — Вся крепкая, как рыба.
Девочке было уже пятнадцать лет, но она плохо формировалась и рядом с краснощекою и
здоровою Устенькой походила на какую-то дальнюю бедную родственницу, которую недокармливают и держат в черном теле вообще.
Помню, что она один раз приходила, а может быть, и приезжала как-нибудь, с моей молочной сестрой,
здоровой и краснощекой
девочкой.
Парасковья сейчас же начала разгонять тараканов, а за ней и
девочка, наконец и курчавый мальчуган, который, впрочем, больше прихлопывал их к стене своей
здоровой ручонкой, так что только мокренько оставались после каждого таракана. Бедные насекомые, сроду не видавшие такой острастки на себя, мгновенно все куда-то попрятались. Не видя более врагов своих, gnadige Frau поуспокоилась и села опять на лавку: ей было совестно такого малодушия своего, тем более, что она обнаружила его перед посторонними.
Так, вполне душевно
здоровый и старый уже человек, только оттого, что на него надета какая-нибудь побрякушка или шутовской наряд, ключи на заднице или голубая лента, приличная только для наряжающейся
девочки, и ему внушено при этом, что он генерал, камергер, андреевский кавалер или тому подобная глупость, вдруг делается от этого самоуверен, горд и даже счастлив, или, наоборот оттого, что лишается или не получает ожидаемой побрякушки и клички, становится печальным и несчастным, так что даже заболевает.
Тяжёлая, изорванная и лохматая туча закрыла луну, и Лёньке почти не видно было лица деда… Но он поставил рядом с ним плачущую
девочку, вызвав её образ перед собой, и мысленно как бы измерял их обоих. Немощный, скрипучий, жадный и рваный дед рядом с ней, обиженной им, плачущей, но
здоровой, свежей, красивой, показался ему ненужным и почти таким же злым и дрянным, как Кощей в сказке. Как это можно? За что он обидел её? Он не родной ей…
В селе Гаях, в его каменном, крытом железом, доме жила старуха мать, жена с двумя детьми (
девочка и мальчик), еще сирота племянник, немой пятнадцатилетний малый, и работник. Корней был два раза женат. Первая жена его была слабая, больная женщина и умерла без детей, и он, уже немолодым вдовцом, женился второй раз на
здоровой, красивой девушке, дочери бедной вдовы из соседней деревни. Дети были от второй жены.
У Марфы, кроме побоев на лице, были сломаны два ребра и разбита голова. Но сильная,
здоровая молодая женщина справилась через полгода, так что не осталось никаких следов побоев.
Девочка же навек осталась полукалекой. У нее были переломлены две кости руки, и рука осталась кривая.
Нравилась горбунье непосредственная,
здоровая душа
девочки, тихая мечтательность и безответная кротость малютки.
Другая сестра, Соня,
девочка шести лет, с кудрявой головкой и с цветом лица, какой бывает только у очень
здоровых детей, у дорогих кукол и на бонбоньерках, играет в лото ради процесса игры.
По вечерам мы усаживались на чью-либо постель и, тесно прижавшись одна к другой, все пять
девочек, запугивали себя страшными рассказами. Потом, наслушавшись разных ужасов, мы тряслись всю ночь как в лихорадке, пугаясь крытых белыми пикейными одеялами постелей наших уехавших подруг, и только под утро засыпали
здоровым молодым сном.
Вслед за чинными, выдержанными детьми Извольцевыми, поглядывавшими на всех с некоторым высокомерием, прикатили дети Раевы — брат и сестра, Тарочка и Митюша; она — пухлая,
здоровая, румяная
девочка — шалунья и хохотунья, любимая подруга Таси; он — толстый карапузик, большой забияка. С ними приехала и их молоденькая француженка-гувернантка, не менее веселая и жизнерадостная, нежели они.
— Ах, оставь, пожалуйста! Ты точно гувернантка, Лидочка, только и слышно от тебя: «Мая, не делай того! Мая, не делай этого!» Не забудь, что я
здоровая, веселая
девочка, а не бедняжка слепенькая, как ты! Только слабые да больные калеки могут сидеть на месте, не шалить и корчить из себя святошу. А мы…
Подгорин улыбался ей и
девочкам, но ему было странно, что эта
здоровая, молодая, неглупая женщина, в сущности такой большой, сложный организм, всю свою энергию, все силы жизни расходует на такую несложную, мелкую работу, как устройство этого гнезда, которое и без того уже устроено.
— О! — проговорила слепая
девочка. — Это мое единственное желание, господин Гросс! Я хочу видеть не только для себя, но и ради братьев. Мне кажется, что если бы я была зрячей, мальчики больше были бы со мной, им было бы веселее тогда играть и разговаривать с бодрой и
здоровой сестрою. А, играя с ними, я бы могла отговаривать и удерживать их от многих их проказ и шалостей!
— Что же вы не похвалите моих
девочек? — говорила Татьяна, глядя с любовью на своих двух
девочек,
здоровых, сытых, похожих на булки, и накладывая им полные тарелки рису. — Вы только вглядитесь в них! Говорят, что все матери хвалят своих детей, но, уверяю вас, я беспристрастна, мои
девочки необыкновенные. Особенно старшая.
Вскоре после того, как Егора отправили в К-скую тюрьму, Арина заболела и слегла в постель. Две соседки поочередно ухаживали за ней, ни на минуту не оставляя ее одну. В прошлую ночь — так рассказывала баба — Арина преждевременно родила
девочку, маленькую, как куклу, но
здоровую. Родильница пожелала увидеть своего ребенка. Его положили к ней на постель. Тогда больная вдруг горько зарыдала и пришла в страшное волнение.
Девочку у ней отняли, а часа через два Арина умерла тихо, точно заснула.
После того было еще четверо детей — три мальчика и одна
девочка, и все они умирали, не дожив до году, только последняя
девочка жила до семи лет… жила бы и до сих пор,
здоровая была такая, да ее забодала корова.
Девочка была
здоровый красивый зверок.