Неточные совпадения
Сноснее одному,
Устав от тяжкого
труда,
Прийти в свою тюрьму,
Прийти — и лечь на голый пол
И
с черствым сухарем
Заснуть… а добрый сон пришел —
И узник стал царем!
Комната, в которой жил Лихонин, помещалась в пятом
с половиной этаже.
С половиной потому, что есть такие пяти-шести и семиэтажные доходные дома, битком набитые и дешевые, сверху которых возводятся еще жалкие клоповники из кровельного железа, нечто вроде мансард, или, вернее, скворечников, в которых страшно холодно зимой, а летом жарко, точно на тропиках. Любка
с трудом карабкалась наверх. Ей казалось, что вот-вот, еще два шага, и она свалится прямо на ступени лестницы и беспробудно
заснет.
Ей
с трудом удалось
заснуть.
Была глубокая ночь — темная, облачная, Ей
с трудом удалось
заснуть.
— Я рад, что ты пошел по этой дороге, —
с трудом проговорил он, — я бы всю ночь не
заснул, если б я не догнал тебя. Дай мне руку. Ведь ты домой идешь?
Рассуждения, несомненно, прекрасные; но то утро, которое я сейчас буду описывать, являлось ярким опровержением Пепкиной философии. Начать
с того, что в собственном смысле утра уже не было, потому что солнце уже стояло над головой — значит, был летний полдень. Я проснулся от легкого стука в окно и сейчас же
заснул. Стук повторился. Я
с трудом поднял тяжелую вчерашним похмельем голову и увидал заглядывавшее в стекло женское лицо. Первая мысль была та, что это явилась Любочка.
Казалось, все эти гипсовые головы готовы были заговорить со мною; но пуще всех надоел мне колоссальный бюст Демокрита: вполне освещенный луною, он стоял на высоком белом пьедестале, против самой моей постели, скалил зубы и глядел на меня
с такою дьявольскою усмешкой, что я, не видя возможности отделаться иначе от этого нахала, зажмурил опять глаза, повернулся к стене и, наконец, хотя
с трудом, но
заснул.
Иногда это был тихий плач и рыданья, всегда
с прижатыми к груди руками,
с невнятным шепотом каких-то слов, продолжавшиеся целые часы и переходившие в бешенство и судорожные движения, если меня начинали будить, чего впоследствии никогда не делали; утомившись от слез и рыданий, я
засыпал уже сном спокойным; но большого
труда стоило, особенно сначала, чтоб окружающие могли вытерпеть такое жалкое зрелище, не попробовав меня разбудить и помочь мне хоть чем-нибудь.
И вдруг то необыкновенно хорошее, радостное и мирное, чего я не испытывал
с самого детства, нахлынуло на меня вместе
с сознанием, что я далек от смерти, что впереди еще целая жизнь, которую я, наверно, сумею повернуть по-своему (о! наверно сумею), и я, хотя
с трудом, повернулся на бок, поджал ноги, подложил ладонь под голову и
заснул, точно так, как в детстве, когда, бывало, проснешься ночью возле спящей матери, когда в окно стучит ветер, и в трубе жалобно воет буря, и бревна дома стреляют, как из пистолета, от лютого мороза, и начнешь тихонько плакать, и боясь и желая разбудить мать, и она проснется, сквозь сон поцелует и перекрестит, и, успокоенный, свертываешься калачиком и
засыпаешь с отрадой в маленькой душе.
Следующею же ночью я крепко
заснул под скрип полозьев, как вдруг меня разбудила странная возня.
С трудом высвободившись из-под барахтавшихся в возке моих провожатых и прижавшись в угол, я зажег спичку. Чепурников пыхтел и отчаянно тормошил Пушных, который, по обыкновению, только мычал, не давая себе отчета в том, что
с ним происходит.
Знакомые лица, — осунувшиеся, зеленовато-серые от пыли, — казались новыми и чужими. Плечи вяло свисали, не хотелось шевелиться. Воды не было, не было не только, чтобы умыться, но даже для чаю: весь ручей вычерпали до дна раньше пришедшие части.
С большим
трудом мы добыли четверть ведра какой-то жидкой грязи, вскипятили ее и,
засыпав чаем, выпили. Подошли два знакомых офицера.
Дрожки быстро катились по накатанной дороге в серой мгле вечера.
С низин потянуло влажной прохладою. Во встречных деревнях гасли огни. Истомленное зноем и
трудом, все вокруг сладко
засыпало.